Однажды в СССР - Гатин Игорь

Через пять минут он уже бежал по бульвару в лёгкой размеренной манере. В свете редких фонарей темнели многочисленные лужи, было промозгло и холодно, но он не замечал неудобств, а чувствовал лишь, что только что заново родился. Странно, но было совсем не жаль потерянных денег, зато мысль, что мама не испытает страшного удара и никак не пострадает, наполняла душу непередаваемой радостью, столь удивительной в сложившихся обстоятельствах. Да и он – вот, бежит куда глаза глядят и дышит полной грудью, а не трясётся в душном автозаке по дороге в КПЗ. Это ли не счастье?! А деньги… Что деньги? Майор правильно сказал – ещё заработает. Как, где, сколько – потом решит. Вот залижет раны и решит. Главное – свободен! И не только физически. Нет, он освободился ещё и от страха, который постоянно преследовал его в бизнесе, – страха быть пойманным. Это был как кошмар из ночного сна – невидимый и ужасный. Он боялся системы – безликой, всевидящей и всемогущей. А теперь она материализовалась в лице серого, невыразительного Сергея Ивановича и оказалась гнилой, как и её представитель. Ведь он прямо предложил сотрудничество – покровительство в обмен на деньги. Конечно, ментам верить нельзя, как всегда повторял Ми-Ми, – так он никому и не верит, кроме мамы, двух-трёх друзей и Кати. Так что правила игры обозначились, а значит, он больше не будет играть вслепую.

Теперь всё окончательно встало на свои места. Табаков? Вспомнил! Ольга Ивановна рассказывала на памятной лекции. Это же начальник ОБХСС их района, и в удостоверении у него было написано, да он со страху не связал поначалу такой очевидный факт. Он же и есть приятель директора первого магазина Зуева. Значит, именно он пытался его посадить зимой по просьбе последнего. Тогда не вышло, зато сегодня он мог это сделать легко. Мог, но не сделал – на деньги позарился. Вот его цена и определилась. А заодно и цена системы. А если у неё есть цена, значит, никакая она не всемогущая! А ещё это означает, что он со своим бизнесом – вовсе не изгой и не чужеродный элемент в социалистической экономике. В реальной, а не теоретической. Для него есть место внутри этой системы, он – её часть. Ну а раз так, то теперь он двинется вперёд семимильными шагами.

Сегодня рухнули последние сдерживавшие его оковы. Да, это было дорого, но это того стоило. То, что он потерял все деньги, не беда. Главное, что теперь его совесть полностью примирилась с рассудком и окружающей действительностью. Он больше не считает себя преступником – вот такой неожиданный и парадоксальный вывод из случившегося.

* * *

Она запуталась в своих чувствах и не знала, как себя вести дальше. С одной стороны, Ромка ей нравился. Нельзя сказать, что она была влюблена по уши. Ей казалось, что это выражение вообще не про неё. Но ей было интересно с ним, импонировала его взрослость и самостоятельность, нравилось, как на неё смотрят другие девушки, когда она идёт с ним под руку.

Но была и оборотная сторона медали – он-то как раз был влюблён без оглядки и форсировал события, окружая её постоянной заботой и вниманием. И это являлось проблемой – она стеснялась его социального положения. Нет, когда они встречались на нейтральной территории, а по её настоянию только так и происходило, всё было замечательно – он хорошо одевался, был воспитан, непринуждённо вёл себя в любой обстановке. Но вообразить себе, что нужно будет представлять его в своём окружении, в закрытой компании избранных, она не могла.

Для очистки совести она даже прозондировала почву и по страшному секрету только намекнула про их отношения своей подруге Дашке Калманович – признанной красавице и лидеру их девчачьей тусовки. Та была в шоке:

– Нет, он, конечно, симпатичный мальчик, я не спорю, но, Удальцова, разве эта партия для тебя? Он же пензюк неотёсанный, ты уж меня извини!

Собственно, а чего ещё было ожидать, в глубине души она и сама это понимала.

Ещё категоричнее была мама, когда после длительных настойчивых расспросов она наконец сдалась и рассказала ей про свои отношения с Ромкой, умолчав только про постель. Реакция была молниеносной:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ты меня в гроб загнать хочешь? Нет, не могла ничего лучше придумать, как связаться с лимитчиком! Кто он там – мясник?! Ох, и за что же мне такое наказание, господи?! Для того ли я всю жизнь положила на твоё воспитание, чтобы получить вот такой подарок? Откуда – из Пензы? И где же ты такого птеродактиля выкопала на мою голову? Все её робкие попытки рассказать, какой он хороший и самостоятельный, натыкались на всё новые порции злословия и обвинений в глупости и неблагодарности:

– Ох они шустрые, эти приезжие, только и норовят, что москвичку окрутить. Я надеюсь, ты не позволяла вольностей? Уж на это-то ума хватило? А то вмиг обрюхатит. Они на всё готовы, лишь бы прописку получить. И не посмотрит, что ты несовершеннолетняя!

О том, что ей хорошо с ним, после такой отповеди она боялась даже заикнуться. Да и сама призадумалась, честно говоря, – а так ли он искренен, как кажется? А вдруг мать в чём-то права? Всё-таки она жизнь прожила, да и добра ей желает. Кончилось ультиматумом:

– Вот что, дорогая, чтобы я больше не слыхала об этом работнике сферы услуг! Тебе только семнадцать – про учёбу надо думать. Ну, в крайнем случае можешь встречаться с каким-нибудь мальчиком из приличной семьи – в конце концов, я современная мать, – но без глупостей, иначе пеняй на себя! – какая уж тут поддержка.

С другой стороны, она вошла во вкус их отношений. Лишившись девственности, она сначала жутко переживала, боясь даже представить, что будет, если мать узнает. Она себе клялась и божилась, что это больше не повторится, списывая произошедшее на собственное опьянение тогда. Ромка не был чересчур настойчив, но даже простые поцелуи с ним теперь совсем иначе отзывались в её организме. Она боялась сознаться самой себе, что необыкновенное томление и мокрые трусики после этих поцелуев – не что иное, как физическое желание близости. И это желание всё нарастало – пришлось-таки перестать лукавить с собой.

Подружки в компании делились примерно поровну на девственниц и тех, кто познал запретный плод. Она ни в чём не сознавалась, но с большим интересом слушала «бывалых». Та же Дашка меняла парней как перчатки и, ничуть не стесняясь, рассказывала об этом, запросто вставляя интимные подробности. Сама Катя мало что запомнила из своего первого сексуального опыта, но то, что была на седьмом небе, помнила хорошо.

Как бы там ни было, а продержалась она только три недели. А потом, играя в прятки с собственной совестью, под надуманным предлогом позволила слегка напоить себя в кафе-мороженом на Шаболовке и снова оказалась в знакомой комнате. Всё было просто потрясающе – ещё лучше, чем в первый раз. «Ну и кто ты после этого?» – спрашивала она себя, засыпая уже в своей кровати. Ответ предусмотрительно не захотел оформляться в хорошенькой головке, а руки, которые она, свернувшись калачиком, уютно засунула между ног, моментально напомнили происходившее там некоторое время назад и заставили пожалеть, что Ромки прямо сейчас нет рядом.

После этого она уже регулярно наведывалась – подумать только – в женскую общагу. Совесть примирилась с неизбежным, а удовольствие было слишком велико, чтобы слушаться маму.

Часть вторая

Вот и ещё одно лето в Москве прошло, а она по-прежнему стоит за прилавком, и никаких приятных изменений в жизни не предвидится. Она уже не ждёт от судьбы джек-пот, хочется просто любви и семейного счастья с порядочным и любящим человеком. За прошедший год она дважды вступала в отношения, но не сложилось, а ходики тикают. На душе – та же осень, что и за окном.

– Что? Какой сервелат? Мужчина, вы в своём уме? Нет у нас никакого сервелата. Всё, что видите на прилавке! Так взвешивать? Ничего не надо?

Чудной какой-то – похоже, влез без очереди, при этом никто не вопил, не возмущался, как обычно. Пока она говорила, он смотрел на неё странно насмешливо. Но интересный. Очень интересный. Высокий, уверенный в себе. На неё никогда так не смотрели – без всякого смущения, но не нагло – словно оценивал. А в конце улыбнулся очень обаятельно, и хотелось ещё раз увидеть эту улыбку. А может, так и выглядят настоящие дипломаты? Лайма до конца дня находилась под впечатлением от этого вроде незначительного эпизода. А сдав смену и выйдя из магазина уже поздно вечером, нос к носу столкнулась с таинственным незнакомцем…