Перерождённый Прародитель технологий - Маггот Клоз

Глава 25

Резиденция рода Багряных возвышалась, словно неприступная крепость — сочетание величия древних дворцов и безжалостного расчёта военной цитадели. Её стены, выложенные из чёрного, будто поглощающего свет камня, казались бесконечно глубокими, создавая ощущение бездонной тьмы. По ним проходили алые псионические линии, мерцающие в такт невидимому дыханию, словно в самом сердце этого места таилась исполинская сущность, связанная с землёй узами, непостижимыми для простых смертных.

Высокие шпили пронзали небо, рассекали облака, будто сами претендовали на власть над бесконечностью. Купола и арки украшали витражи из редчайшего кварца, при солнечном свете вспыхивавшие сотнями оттенков багряного, как будто россыпь застывшей крови запечатлелась в самом стекле.

Но ничто не внушало столь первобытного трепета, как ворота. Монументальные, вылитые из тёмного металла, они возвышались на десятки метров, их поверхность покрывали замысловатые гравировки, переливающиеся алым при приближении чужаков. Это были не просто украшения — печати, запирающие родовое логово от тех, кто не был признан достойным.

Внутренний двор утопал в строго выверенной симметрии. Каждый куст, каждая статуя, каждый фонтан находились здесь не просто ради красоты, но были частью великого замысла. В самом центре возвышался монумент предкам — фигуры закованных в доспехи воителей, застывших в вечной присяге перед алтарём, излучавшим тусклое красное свечение. Их лица были лишены эмоций, но даже мраморные зрачки источали немой укор слабости.

Попадая сюда, любой чувствовал давление. Этот мир не прощал малодушия.

Зал совещаний рода Багряных был исполнен мрачного величия. Просторное помещение, освещённое лишь мягким багряным светом псионических ламп, тянулось далеко вперёд, будто приглашая заглянуть в прошлое, переполненное кровью и победами. Высоченные колонны, покрытые искусными гравировками сражений предков, вздымались к массивному куполу, создавая ощущение, что стены вот-вот схлопнут любого, кто покажется недостойным.

В самом центре, за монолитным столом из чёрного обсидиана, собрались те, чьё слово определяло судьбу всего рода.

Во главе стола сидел Гавриил Багряный — нынешний глава семьи. Высокий, широкоплечий, облачённый в строгий чёрный камзол с алыми узорами, символизирующими его статус. Его густые тёмные волосы были собраны назад, подчёркивая резкие, словно высеченные из гранита, черты лица. Взгляд — тяжёлый, пронизывающий до костей, напоминающий затянутое тучами небо перед бурей. Даже в сидячем положении его силу невозможно было игнорировать.

Справа от него находилась Марфа Багряная — его супруга и мать Сергея. Изящная, но холодная, как застывший лёд. Длинные волосы вороньего крыла ниспадали на плечи, напоминая тёмный водопад. На ней было платье из плотной ткани, вышитое замысловатыми узорами, переливающимися багряным при каждом движении. Её кожа — фарфоровая, почти болезненно-бледная, но губы алые, как свежая кровь. В золотых глазах отражался острый ум и ледяной расчёт. Она не нуждалась в грубой силе — её оружием были манипуляции, тонкая игра слов и безупречное понимание слабостей окружающих.

Слева от Гавриила сидел его младший брат, Родион Багряный. В отличие от главы семьи, он выглядел более расслабленным, но это было лишь иллюзией, за которой скрывалась холодная расчётливость. Его длинные, чуть волнистые волосы были собраны в небрежный хвост, а на лице играла лёгкая, почти насмешливая улыбка. Однако стоило заглянуть в его глаза — тёмные, как омут, с отблеском хищного огня — и становилось ясно, что этот человек умеет ждать, выжидать момент, а затем наносить удар, когда жертва теряет бдительность.

Одет он был проще остальных — в боевой кожаный камзол с тонкими металлическими вставками, позволяющий двигаться без стеснения. Казалось, он готов сорваться с места в любой момент, будто хищник, почуявший добычу.

Рядом с ним сидел второй брат главы, Святослав Багряный. Полная противоположность Родиона — суровый, молчаливый, с каменным выражением лица. Коротко стриженные волосы, высокий лоб, изборождённый глубокими морщинами, и аккуратная борода, придававшая ему ещё больше солидности. Его массивное телосложение говорило о годах, проведённых в сражениях, а жёсткая осанка выдавала человека, привыкшего приказывать.

На нём был длинный плащ, подпоясанный массивным кожаным ремнём, на котором красовалась эмблема рода Багряных — стилизованный багровый глаз, символизирующий контроль и власть. Святослав не любил лишних слов, но каждое его замечание несло вес. И когда он говорил, даже самые гордые склоняли головы, прислушиваясь.

Все четверо сидели в напряжённой тишине, каждый погружённый в свои мысли. Совещание ещё не началось, но воздух уже был пропитан глухим напряжением, словно буря, затаившаяся перед ударом.

Тяжёлая тишина была нарушена размеренными, почти бесшумными шагами. В сводистых арках зала появилась высокая, худощавая фигура в строгом тёмном плаще, скрывающем практичную, неброскую одежду разведчика.

Его движения были точными, а взгляд — внимательным, будто он впитывал в себя каждую деталь обстановки, каждый взгляд, каждую перемену в дыхании собравшихся.

Это был Яков Немцов, глава разведывательного отдела рода Багряных. Человек, который знал всё, что следовало знать о делах семьи.

Он приблизился к столу, склонился в знак уважения и без лишних слов протянул главе рода сложенный вдвое отчёт. Его длинные, тонкие пальцы сжимали бумаги с безупречной точностью, а взгляд оставался холодным и непроницаемым, словно у человека, привыкшего видеть вещи, о которых другим знать не следовало.

Гавриил молча взял бумаги, развернул их и начал читать.

Зал вновь погрузился в напряжённую тишину, нарушаемую лишь лёгким шуршанием страниц.

Родион откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, но в его взгляде читался живой интерес. Марфа не сводила глаз с супруга, стараясь прочитать эмоции на его лице.

Святослав, как и всегда, оставался неподвижен, но его пальцы медленно постукивали по столешнице — едва уловимый, но ясный знак недовольства.

Гавриил читал медленно, вглядываясь в каждую строчку, словно пытался выжечь между строками что-то большее, чем просто сухие факты.

Ещё одна минута — и он, наконец, опустил бумаги на стол.

Сцепив пальцы в замок, он поднял тяжёлый, словно палаческий, взгляд на Якова.

— Думаю, ни для кого не будет секретом, — его голос прозвучал низко, почти рычаще, — что речь пойдёт о нашем юном наследнике… и его позоре.

Его слова прозвучали негромко, но в них ощущался тяжёлый груз неудовольствия. В воздухе, казалось, пробежала едва уловимая дрожь.

Святослав сжал губы в тонкую линию, его взгляд стал ещё жёстче. Родион, напротив, усмехнулся, будто предвкушая интересное развитие событий. Марфа медленно выдохнула, плавно откинувшись на спинку кресла, её золотые глаза мерцали, как у хищника в тени.

Гавриил не торопился. Он выдержал молчание, позволяя своим словам осесть в сознании каждого присутствующего, а затем, всё так же спокойно, но твёрдо, продолжил:

— Бумаги не дают полной картины, Яков, — его взгляд, тяжёлый, как каменный пресс,