Под мраморным небом - Джон Шорс

где теперь его Аллах? Почему перед коброй Аурангзеб утратил в него веру?

Мой брат попытался что-то сказать мне, но с его трясущихся губ сорвался лишь сиплый звук. Жена Аурангзеба стала медленно отходить от него, кобра поднялась выше. Казалось, до женщины змее нет никакого дела – она не сводила глаз с Аурангзеба. Я знала, что мне нужно уйти, но не могла. Какой человек позволит погибнуть родному брату? Да, некогда Аурангзеб отвернулся от меня, но если я поступлю так же, чем я лучше него? Если сейчас брошу его в беде, разве когда-нибудь я смогу сказать Арджуманд, что прожила честную, благородную жизнь?

Я стала продвигаться к низкому столику, на котором лежал меч Аурангзеба. Кобра, должно быть, учуяла меня, но не повернулась в мою сторону. На трясущихся ногах я осторожно, мелкими шажками, двигалась по толстому ковру, опасаясь, что змея, возможно, чувствует дрожь моего тела. Я не сводила глаз с кобры, чтобы успеть вовремя среагировать, если она бросится на меня.

Комната была маленькая, и скоро я приблизилась к столику. Меч Аурангзеба был в ножнах. Медленно опустившись на колени, одной рукой я взялась за эфес, второй – за ножны и стала осторожно обнажать клинок. Оружие было обильно смазано маслом и скользило в ножнах, почти не производя шума. Почти все наши воины сражались мечами, которые нужно держать одной рукой, но этот меч был двуручный.

Меч Аурангзеба был ужасно тяжелый, но, когда он оказался у меня в руках, я, как ни странно, приободрилась и осторожно двинулась к змее. Значит, оружие внушает воинам уверенность на поле боя? Я представила, как с мечом в руке бросаюсь на персидского военачальника. О чем думают солдаты в такие моменты? Или ими владеет только ярость? Или страх?

Вскоре я уже была в двух шагах от кобры. Поразительно, но змея так и не повернула голову в мою сторону. Я занесла тяжелый меч над правым плечом. Стала делать еще один шаг, всего один. И тут кобра резко развернулась. Зашипела, увидев меня, отвела назад голову, словно собираясь на меня напасть.

Крикнув, я рубанула мечом сверху вниз. Кобра метнулась ко мне, норовя ужалить меня в ногу. В это самое мгновение мой клинок вонзился в змеиную чешую и отсек голову кобры вместе с капюшоном. Голова отвалилась в сторону, а дергающееся змеиное тело ударилось о мою ногу. Я вскрикнула, снова подняла меч, занесла его над головой и со всей силы опустила на извивающееся тело кобры. Клинок разрубил тело змеи, рассек ковер и ударился об каменный пол, отделившись от эфеса. Три части кобры продолжали извиваться. Я бросила поломанный меч и отступила.

Жена Аурангзеба с криком кинулась к нему и обняла его за шею. Он отпихнул ее, она опять закричала, безудержно рыдая. Сам он дрожал, его лицо дергалось.

– Оставь нас! – гаркнул он жене и, схватив ее за волосы, толкнул к двери.

Она прошла мимо меня, споткнулась о подушку и юркнула в коридор. Меня тоже била дрожь, в голове стоял туман. Язык во рту кобры все еще трепетал, будто ища меня. Я только что чудом избежала смерти! Я все еще видела, как голова змеи тянется в мою сторону, в открытом рту белеют изогнутые зубы.

– Что, передумала? – крикнул Аурангзеб. Обойдя изрубленную кобру, он подступил ко мне.

– Что? – с недоумением произнесла я.

– Решила не убивать меня, грешница? – Он схватил меня за плечи, пальцами сильно их сдавливая. – Духу не хватило?

– Духу?

– Смотреть, как я умираю!

Все мое существо взорвалось болью. Я ненавидела Аурангзеба, испытывая отвращение от того, что мы с ним одной крови.

– По-твоему, это я? – вскричала я, не веря своим ушам.

Взбешенная, я оттолкнула его.

– Ты, отец, Дара... Какая разница?

Вино и недавняя встреча со смертью придали мне силы. Я шагнула к Аурангзебу и кулаком ударила его в грудь.

– Большая, осел! – закричала я пронзительным голосом. – И мы тут ни при чем! Скольких людей ты считаешь своими врагами? Сто человек? Тысячу? Может, это отец девушки, которую ты изнасиловал, или кто-то из индусов, чей храм ты сжег, или перс, которому ты позволил убежать. Откуда мне знать, кто пытался тебя убить? И не хочу я это знать! Мне все равно! – Я опять ударила его, и он не стал отражать мой удар, а просто отступил.

– Значит, ты готова поклясться на могиле Мухаммеда, что это не ты?

– Зачем бы тогда я стала спасать тебя, глупец?

Аурангзеб задумался над моими словами, со страхом глядя на мертвую кобру.

– Выходит, я обязан тебе жизнью, – с сожалением произнес он. – Что ж, я отплачу тебе жизнью за жизнь, но только при одном условии. – Мне плевать было на его условия, и я ему так и сказала. Но Аурангзеб, стиснув в гневе кулаки, заявил: – Когда придет время, сестра, ты присоединишься ко мне и поможешь захватить трон. Иначе я убью тебя, а дочь твою превращу в рабыню.

Эти слова, даже произнесенные Аурангзебом, были оскорбительны.

– Но я же спасла тебе...

– А я простил тебе твои грехи! – заорал он, брызгая слюной. – Бессчетное множество грехов, да смилостивится над тобой Аллах! Присоединяйся ко мне, и я позволю тебе жить в мире. А если примешь сторону неверного, смерть твоя будет ужасна!

– Мой долг – помочь Даре! – с гневом сказала я. – Оставь ему трон! Дара будет законным правителем, а ты – узурпатором!

Аурангзеб скривил губы в отвратительной усмешке:

– Неверный никогда не станет правителем. Трон будет мой. И я, я один, восстановлю порядок в империи. По воле Аллаха!

– Ты трус, Аурангзеб. Трусом родился, трусом умрешь. Он наотмашь ударил меня по щеке, я упала на колени.

– Тебе известно, воровка, что бывает, когда сражение окончено? – спросил Аурангзеб. Он возвышался надо мной, его туника касалась моего лица. – О, это прекрасное зрелище, поверь. Я отдаю неверных своим воинам, а они после битвы ослеплены жаждой крови. Стариков мы забиваем затупленными клинками. Мальчиков кастрируем и забираем в рабство. А вот судьба девочек и женщин менее привлекательна. – Аурангзеб наклонился ко мне. Изо рта у него текли слюни, лицо дергалось. Он схватил меня за кушак и рывком поставил на ноги. – Сколько ты протянешь, грешница, в руках моих солдат?

От слов Аурангзеба меня затошнило, я оттолкнула его:

– Трусы насиловать способны. Зато как боятся змей! – Носком голой ступни я подкинула в воздух голову кобры. Упав