Красная Страна - Джо Аберкромби

— Как вам они?

Шай подумала, что они смотрелись так же трогательно, как пара прогнивших окороков. Впрочем, никогда не знаешь, что зажжет огонь в разных людях. Один мужик жадно смотрел вверх, рука впереди его брюк отчетливо дергалась, другие шагали вокруг него, будто дрочить посреди улицы не стоило и упоминания. Шай надула щеки.

— Я бывала в разных отстойных местах, и делала всякое отстойное говно, когда была там, но никогда не видела ничего такого.

— Я тоже, — пробормотал Ламб, хмуро глядя вокруг, с одной рукой, лежащей на рукояти меча. Шай казалось, что она часто там лежит в последние дни, и ей там уже вполне комфортно. Поверьте, он не был единственным со сталью в руке. Аура угрозы была такой плотной, хоть жуй, банды мужиков с уродливыми лицами и уродливыми целями обитали на крыльцах, вооруженные до подмышек, нацеливая угрюмые жесткие взгляды на группы, с внешностью не лучше на другой стороне пути.

Когда они остановились, чтобы подождать, пока рассосется затор, головорез с излишне большим подбородком и почти безо лба подошел к фургону Маджуда и прорычал:

— Вы на какой стороне улицы?

Маджуд, совершенно не склонный к спешке, подумал мгновение перед ответом:

— Я купил участок, на котором намерен открыть бизнес, но до тех пор, пока я его не увижу…

— Он говорит не об участках, болван, — фыркнул другой головорез с такими засаленными волосами, что он выглядел, будто обмакнул голову в холодное рагу. — Он имеет ввиду, вы на стороне Мэра или Папы Ринга?

— Я здесь чтобы делать дело. — Маджуд дернул поводья и фургон покатился. — А не чтобы выбирать стороны.

— Только одна вещь ни на какой стороне улицы, это стоки! — крикнул Подбородок ему вслед. — Хочешь отправиться в ебаные стоки, а?

Путь стал шире и все еще был забит — ползущее море навоза — и колонны были даже выше над ним; и руины древнего театра были вырезаны в холме впереди, где равнина делилась на две части.

Свит ждал возле растянувшейся массивного здания, выглядевшего, словно сотня лачуг стоявших одна на другой. Будто какой-то оптимист захотел его покрасить известкой, но сдался на полпути, оставив остальную часть медленно облезать, словно гигантскую ящерицу посреди линьки.

— Это Торговый Центр Романтики Папы Ринга, Песни и Мануфактура, известный так же как Белый Дом. — Свит проинформировал Шай, когда она привязала лошадь. — А там, — и старый скаут кивнул через ручей, разбивающий улицу на две, служивший одновременно питьевой водой и канализацией, и пересеченный посередине камнями для перехода, мокрыми досками и импровизированными мостами, — это Церковь Костей, принадлежащая Мэру.

Мэр расположился в руинах какого-то старого храма — набор колонн с половиной покрытого мхом фронтона наверху — и наполнил прорехи безумством досок, чтобы посвятить место поклонения совершенно другим идолам.

— Хотя, если быть честным, — продолжил Свит, — они оба предлагают еблю, выпивку и азартные игры, так что различие по большей части в названиях. Пойдемте, Мэру не терпится встретиться с вами. — Он отошел назад, чтобы дать фургону прогромыхать, поливая грязью из-под его задних колес все вокруг, а затем направился через улицу.

— А мне что делать? — крикнул Темпл, все еще сидящий на муле с паническим видом.

— Осматривай достопримечательности. Полагаю, для проповедника материала хватит на всю жизнь. Но если тебя соблазняет пример, не забудь про долги! — Шай перешла дорогу вслед за Ламбом, пытаясь выбирать самые твердые места, поскольку грязь грозила засосать ее сапоги, вокруг монструозного валуна, который, как она поняла, был головой упавшей статуи, половина лица потонула в грязи, а на другой все еще был изрытый хмурый взгляд величия; затем поднялась по ступенькам мэровой Церкви Костей, между двумя группами хмурящихся головорезов и вышла на свет.

Жар ударил в лицо, такая вонь была от потеющих тел, что Шай — привычная к немытости — на мгновение почувствовала, что может в ней утонуть. Огни горели высоко, и воздух был затуманен их дымом, и дымом чагги, и дымом от дешевых ламп, в которых с шипением и свистом горело дешевое масло, и ее глаза начали слезиться. Испачканные стены, наполовину свежесрубленный лес, наполовину покрытый мхом камень, сочились влагой от отчаянного дыхания. Вверху, в углублениях над толпящимися людьми, была дюжина наборов пыльных имперских доспехов, должно быть принадлежавших какому-то античному генералу и его охранникам; благородное прошлое смотрело вниз в безликом порицании на жалкое настоящее.

— Здесь стало хуже? — пробормотал Ламб.

— А что становится лучше? — спросил Свит.

Воздух звенел от грохота бросаемых костей и выкрикиваемых ставок, бросаемых оскорблений и выкрикиваемых угроз. Там был ансамбль, играющий так усердно, словно их жизни были на кону, и несколько пьяных старателей пели с ними, не зная и четверти слов, вставляя ругательства вместо недостающих. Мимо шатаясь прошел мужик, вцепившийся в свой разбитый нос и двигавшийся на ощупь к стойке — это было блестящее дерево и скорее всего единственное в этом месте, что было почти чистым; длиной, казалось, в полмили, и на каждом дюйме толпились клиенты, требующие выпивки. Отступив назад, Шай едва не споткнулась о карточную игру. На одном из игроков сидела женщина, всосавшаяся в его лицо так, будто у него в пищеводе был золотой самородок, и, приложив чуть больше усилий, ей удастся достать его языком.

— Даб Свит? — крикнул мужик с бородой, казалось, до ушей, хлопая скаута по руке. — Смотрите, Свит вернулся!

— Ага, и привел с собой Сообщество.

— Не было проблем со старым Санджидом на пути?

— Были, — сказал Свит. — В их результате он умер.

— Умер?

— Без сомнений. — Он указал пальцем на Ламба. — Вот этот парень это сделал…

Но мужик с бородой уже карабкался на ближайший стол, со звоном скидывая карты, стаканы и фишки. — Слушайте, все вы! Даб Свит убил этого уебка Санджида! Старый ублюдочный Дух помер!

— За Даба Свита! — проорал кто-то, волна одобрения взметнулась к прогнившим балкам, и ансамбль заиграл еще более дико, чем раньше.

— Подождите, — сказал Свит, — Это не я убил его…

Ламб направил его дальше. — Как говорится, молчание лучшее оружие воина. Просто покажи нас Мэру.

Они пробрались через движущуюся толпу, мимо клетки, где пара клерков взвешивала золотую пыль и монеты в сотнях валют, превращая их в игральные фишки и обратно при помощи алхимии счет. Несколько человек, которых Ламб смахнул с дороги, не особо волнуясь об этом, повернулись, чтобы сказать грубое слово, но передумали, увидев его лицо. То же лицо, над которым, усталым и жалким, мальчишки смеялись в Сквердиле. Да уж, он был человеком, сильно изменившимся за эти дни. Или просто человеком, который открыл свое настоящее лицо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});