Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн - Лео Перуц

толпилась вокруг него с приветствиями.

Первые вельможи государства, носители громких имен, – оба графа де Брольи, герцоги де Люин, де Невер, де Нуармутье и де Бульон, принц д’Амбижу из рода Амбуаз, принц де Марсильяк из рода Ларошфуко; представители провинций – виконт д’Обтэр из Перонны, шевалье де Фронтенак из Шампани, господин де ла Мадлэн из Мондидье, господин де Бертовиль из Бургундии, барон де Сент-Альдегонд из Перша, – все они, приведенные в этот дом ненавистью к кардиналу, наперерыв приветствовали изгнанника, смертельного врага кардинала, славнейшего воина Франции, Неустрашимого Франсуа.

Хмель восторга охватил их. Они уверились в победоносном исходе своего предприятия, когда увидели в своей среде человека, которого боялся Ришелье как никого другого. Что приговоренный к смерти Неустрашимый дерзнул явиться в Париж, не только было для них предзнаменованием победы, но и свидетельствовало о бессилии режима, против которого они боролись всю жизнь с ненавистью, унаследованной от отцов.

Ликование их по поводу этого дерзновенного поступка выражалось в диких, экстатических возгласах:

– Неустрашимый! Это Неустрашимый! Слава герцогу де Вандому! Он прислал к нам лучшего своего представителя.

– У нас не было вождя! Теперь он есть у нас! Теперь – смело в бой!

– Исход сражения решен, прежде чем оно началось!

– Лев против крысы! Какое зрелище!

Тюрлюпэн стоял поодаль, прислонившись к перилам лестницы. Равнодушными глазами взирал он на суматоху и, только заметив посреди бесновавшихся от радости дворян своего врага, господина де ла Рош-Пишемэра, вскипел от гнева.

«Несчастный! – думал он. – Этого новоприбывшего дворянина, у которого вид отъявленного фанфарона и драчуна, он обнимает и лобызает и вытворяет с ним бог весть что. С ним он дружит, а меня собирается укокошить. Мне кажется, он догадался, что я не умею как следует действовать шпагой, вот он и думает, что справится со мной легко. Но он ошибается. Будь я турок, если не задам ему перцу».

Тюрлюпэн был теперь очень уверен в себе и полон воинственного пыла, потому что его осенила удачная мысль:

«Писец! Вот кто даст мне совет! – говорил он себе. – Он меня заранее снабдил ответами на все вопросы. Он знает, наверное, и всевозможные преимущества при фехтовании. От него я получу указания, как нужно мне действовать, чтобы проучить этого задирающего нос мерзавца. Экий негодяй! Он думает – иметь со мной дело не опасно. Но он ошибается. Я не один, у меня есть советчик».

Тюрлюпэн потер себе руки. Он знал, что может в любой час разыскать писца на берегу реки. И так велико было его доверие к изобретательности писца, что охотнее всего он побежал бы к нему сейчас же за советом. Но ворота были заперты, и Тюрлюпэну не приходило на ум предлога, который бы позволил ему в этот поздний час ночи ненадолго отлучиться из дворца.

Между тем ликующие дворяне, размахивая шляпами, шарфами и шпагами, повели наверх представителя Вандомского дома, в пиршественную залу. И Тюрлюпэн присоединился к ним, замыкая триумфальное шествие.

Пробки полетели в воздух, загорелись восковые свечи, все стали пить за здоровье герцога де Вандома и обоих его сыновей. В углу залы молча и сосредоточенно плясал паванну совершенно охмелевший господин Лекок-Корбэй, под музыку, внятную только ему.

Неустрашимый вполголоса рассказывал собравшимся о госпоже де Вандом:

– У герцогини замечаются большие странности, с тех пор как она живет в изгнании. Она никогда не выходит из дому, даже в церковь. Окружила себя свитой, состоящей из обезьяны, мавра, музыканта, играющего на лютне, шута и пуделя.

– А госпожа де Шаврез? – спросил князь де Марсильяк.

– Она живет в Монсе, в пограничном городке, и горит от нетерпения свидеться со своими старыми друзьями в Париже.

– Монс! Монс! Это название мне как будто знакомо, – сказал барон де Сент-Адельгонд. – Монс – не в этом ли городе делают игральные карты?

На другом конце стола поднялся разгоряченный вином господин де Кай и де Ругон.

– Неустрашимый! – воскликнул он. – Со времени Ланса и Ракруа и со времени штурма Сабр-д’Олонна всем известно, что вы заключили с дьяволом договор. Вы смеетесь? Клянусь Богом, сотворившим нас, он для пуль непроницаем. Покажите же нам чертову грамоту, которую вы прячете в рукаве. Никакой свинец не язвит его, никакая сталь не ранит, мы это видели при Сабр-д’Олонне. Он в союзе с князем тьмы. Но как вы ухитрились, черт побери, пробраться неузнанным в Париж из Фландрии через столько населенных мест и крепостей?

– Их двадцать четыре, – шепнул испуганно Тюрлюпэн своему соседу, господину де Бражелону.

– Двадцать четыре крепости между Фландрией и Парижем? – удивился представитель дворянства Пуату.

– Двадцать четыре князя тьмы, – просветил его Тюрлюпэн. – И я знаю, как их зовут: Люцифер, это их глава, Вельзевул, Сатана, Амрафил…

– По простейшему способу, – рассказывал Неустрашимый. – Днем я спал в гостиницах…

– Белиал, драчливый бес, – продолжал Тюрлюпэн, – Меродахбал, Вахардинур, Асмодель, черт обжорства…

– А ночью подвигался вперед вместе с войсками кардинала.

– Бегемот, скотский дьявол, Асаргадон, дух распутства, Мерозохад, Хизутрос…

– Помилуй Боже, что это за имена! – шептал господин де Бражелон, приведенный в ужас тайнами, которые открывал ему Тюрлюпэн.

– С войсками кардинала? Какая отвага! – воскликнул герцог де Нуармутье. – Но, стало быть, кардинал стягивает свои войска в Париж?

– На этот счет я осведомлен точно, – заметил господин де Роншероль. Кардинал вытребовал в Париж все полки, в командирах которых он уверен. Из Шартра, из Калэ, из Анжу, легкую конницу королевы…

– Тем лучше! Тем лучше! – закричал шевалье де Лансак. – Мы, значит, овладеем провинциями без кровопролития.

– Астарот, дух скупости, Тиферэт, блудливый бес, Сафаил, при посредстве которого грех проник в рай, – шептал Тюрлюпэн.

– Дивлюсь вашей учености, – сказал господин де Бражелон. – У меня на родине, в Пуату, тоже есть один дворянин, сведущий в этих науках. Он напечатал книгу, в которой доказал триединство, основываясь на весьма естественных явлениях.

– Я знаю имена стражей небесного чертога, – хвалился Тюрлюпэн, – а также имена знаменитых римских полководцев. Далее, я знаю средства против сердцебиения, чесотки, кровохарканья, грыжи и водянки. И знаю, кроме того, средство опьянять куропаток, позволяющее брать их голыми руками.

– Это средство мне тоже известно, – ответил господин де Бражелон. Нужно скатать шарики из пшеничной муки в хорошем, старом вине и разбросать их, как горошинки. Это мне рассказывал один старый лесник, умерший в прошлом году.

– А я это знаю от Марии, сестры Моисея, очень ученой еврейки, – сказал Тюрлюпэн.

– Она, может быть, и ученая, но в охоте ничего не понимает, – заявил дворянин. – Поверьте мне, эти шарики не многого стоят. Разбросав их, можно, пожалуй, поймать несколько пьяных воробьев, только не куропатку. Куропатки – хитрый народ, они на такое тесто не зарятся. Я предпочитаю стрелять их дробью.

– И от Фландрской границы до Парижа ни одного приключения? – крикнул через стол принц д’Обижу.

– Иные запасаются освященными экю Агаты, но Неустрашимый стакнулся с чертом, – уверял граф де Кай и де Ругон сидевшего