Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 3 - Коллектив авторов

Распространению националистических ценностей среди тунисцев способствовало их знакомство с французской политической культурой и практикой борьбы населения метрополии за свои права. В 1891 г. администрация протектората создала первое в Тунисе представительное учреждение – Консультативную конференцию. Правда, право выдвижения кандидатур и голосования по ним имело только французское население, но позже в работе Конференции принимали участие и депутаты-мусульмане. В 1894 г. в Тунисе образовались первые профсоюзы, которые объединяли сначала европейских, а затем и арабских наемных работников. Профсоюзное движение познакомило тунисскую молодежь с идеями социализма и синдикализма и внесло свой вклад в становление у нее антиколониальных устремлений. Вместе с тем, первые националистические организации в Тунисе были еще очень слабы, малочисленны и оторваны от населения. Их деятельность не имела широкой поддержки, да и общественая атмосфера тех лет в целом не способствовала развитию массового политического движения тунисцев за национальное самоопределение.

§ 6. Дальний Магриб (Марокко)

Марокко к началу XVI в. Испано-португальское вторжение

Вторая половина XV в. была для Марокко временем раздробленности и угасания власти династии Меринидов, свергнутой в 1471 г. регентами из родственного династии клана Ваттасидов. Многолетние смуты отдали некогда процветавший Дальний Магриб на откуп местным правителям. Если северная столица страны (Фес) еще находилась под контролем Ваттасидов, то южная (Марракеш) и горные районы Атласа, а также присахарские оазисы на юго-востоке Марокко находились вне контроля центральной власти. Почти полной свободой пользовались и атлантические порты (Танжер, Лараш, Сафи) в которых горожане создавали самоуправляющиеся республики.

Внутренний кризис, развернувшийся в Дальнем Магрибе с ослаблением Меринидской династии, совпал с угрозой внешнего завоевания. На протяжении XV в. наиболее серьезные претензии на марокканскую территорию предъявляли португальцы, развернувшие морскую экспансию. Еще в 1415 г. ими была захвачена Сеута, а в середине XV в. призывы Ватикана отомстить за взятие турками Константинополя нашли полное понимание у португальского короля Альфонсо V. Уже в 1458 г. португальцы оккупировали небольшую, но важную гавань на севере страны Эль-Ксар эс-Сегир, а в 1471 г. – главные порты севера Арсилу и Танжер. Впрочем, с точки зрения португальцев, контроль над Марокко не был самоцелью. Постепенно осваивая морской путь вдоль африканских берегов в Индию, Португалия стремилась обеспечить себе опорные базы и не столько стремилась завоевать территорию Дальнего Магриба, сколько создать на побережье узкую полосу безопасных для христиан территорий, находящихся под своеобразным протекторатом Лиссабона. В конце XV в. Испания также устремилась на завоевание Магриба: завершив Реконкисту разгромом Гранадского эмирата (1492 г.), испанцы перенесли боевые действия на африканский берег. Правда, захват ими средиземноморского порта Мелилья в 1497 г. не привел к закреплению испанских позиций в Марокко: дальнейшее наступление в Магрибе испанцы развивали вдоль побережья Алжира и Туниса.

Династия Саадидов. Объединение Марокко

Испано-португальские предприятия, вызвавшие политико-религиозное брожение в Марокко, заметно изменили баланс сил на внутренней политической арене страны. В условиях постоянного династического конфликта и военного бессилия Ваттасидов арабы и берберы Марокко не смирились с господством «неверных». К началу XVI в. население активно, хотя и беспорядочно противостояло испано-португальскому засилью на побережье. Инстинктивная реакция, основанная на росте ксенофобии и оскорбленной религиозности, быстро нашла вождей и организаторов. Служители ислама – шейхи мусульманских мистических братств и почитаемые «святые»-мурабиты – придали стихийному желанию марокканцев защитить свою веру очертания подлинной «священной войны» (джихада). Активное участие суфиев-мистиков и мурабитов в боевых действиях против чужеземцев значительно усилило их популярность в среде рядовых верующих. Одновременно на авансцену марокканской политики выдвинулись потомки пророка Мухаммеда (шерифы). Так же, как суфийские наставники и мурабиты, они считались в народной традиции носителями духовной благодати (барака), дарованной свыше и передаваемой из поколения в поколение.

В начале XVI столетия из шерифской среды юга Марокко выдвинулся сплоченный клан Саадидов. Согласно фамильной легенде, они прибыли в Дальний Магриб из Аравии в XII в. по приглашению марокканских паломников, с тем, чтобы их благодать чудодейственным образом прекратила обычные для Присахарья засухи. В течение веков Саадиды вели на юге страны скромную и незаметную жизнь ученых-алимов, а в XV столетии основали свою духовную обитель (завию). В момент португальского нашествия и стихийного сплочения мусульман Саадиды объединили под своим руководством крупные берберские племена. Их предводитель Мухаммед ибн Абд ар-Рахман в 1511 г. развернул осаду португальского форта Санта-Крус (Агадир). Неудача этого предприятия и смерть шерифа в 1517 г. заставила сосредоточить усилия его сыновей Ахмеда аль-Араджа (Хромого) и Мухаммеда аль-Амгара (Вождя) не на джихаде, а на упрочении своих позиций в южных районах Марокко. Создав в приатлантической области Сус крупные домениальные хозяйства, братья извлекли немалые доходы из контроля над выращиванием и переработкой сахарного тростника. Усилив свои экономические позиции, Саадиды в 1525 г. присоединили к своим владениям Марракеш с прилегающими территориями. Теперь они вполне могли бросить вызов фесскому султанату Ваттасидов. Но, поскольку основной целью братьев была священная война, они в 1541 г. предприняли повторную осаду Агадира, на этот раз закончившуюся успешно. Вскоре португальцам пришлось оставить также Сафи и Аземмур. Успех Саадидов был предопределен не только их военным талантом, но и слабостью снабжения португальских гарнизонов. Кроме того, шерифов энергично поддержали английские и голландские купцы, охотно снабжавшие противников Португалии оружием по сходной цене.

Раздоры между братьями после взятия Агадира позволили Мухаммеду сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Переменив свое берберское прозвище «Амгар» на арабское «Шейх» (наставник, лидер), он в 1548–1549 гг. повел наступление на север страны, стремясь отобрать у Ваттасидов Фес. Его престиж в глазах населения был настолько высок, что овладение северной стлицей оказалось для него не столь сложным делом. Однако, закрепив за собой власть в Северном Марокко, Мухаммед аш-Шейх сразу же столкнулся с двойным соперничеством со стороны турок. Во-первых, османские власти потребовали от саадидского вождя признать себя подданным султана Сулеймана Великолепного. Новый властелин Марокко, полагая себя благородным потомком пророка ислама, отказался признать турецкого падишаха своим господином и упоминать его имя в пятничной молитве. Более того, он принял халифский титул «повелитель правоверных» (амир аль-му’уминин), чем продемонстрировал неприятие османской власти в целом. Во-вторых, алжирские турки предоставили последнему из Ваттасидов Абу Хассуну воинские отряды, и тот в 1553 г. при их помощи вторгся в Марокко из Алжира и восстановил свою власть в Фесе. Этот ход турок оказался неудачным, так как возмущение фесцев против турецкого вторжения сделало реставрацию Ваттасидов эфемерной. Уже осенью 1554 г. Мухаммед аш-Шейх повторно захватил северную столицу страны. Гибель Абу Хассуна при обороне города означала окончательное падение Ваттасидской династии и переход власти над всем Марокко в руки Саадидов. Таким образом, приход к власти шерифского клана ознаменовал крушение магрибинской средневековой политической традиции, в которой все правившие династии основывались на родоплеменном, а не на религиозном принципе сплочения.

Своей столицей Мухаммед все же сделал не Фес, а любимый Марракеш. Для него, сахарца, Фес казался слишком культурным и утонченным городом; андалусский изыск северной столицы претил его суровому и простому образу жизни. Кроме того, Фес был уязвим перед возможными нападениями из соседнего Алжира. Сознавая «турецкую угрозу», Саадид начал реорганизацию своих ополчений по турецкому образцу. Оснащая армию огнестрельным оружием и артиллерией, он постоянно испытывал нужду в средствах. Еще в 1548 г. он ввел для своих подданных единый налог (на’иба), замещающий все децентрализованные подати. Циничный и властный государь, он не постеснялся жестко расправляться с мурабитами и суфийскими шейхами, не принявшими его налоговой политики.