Пьесы - Николай Гуриевич Кулиш

востоку. Данциг — на запад. Мы поведем дальше и дальше наш победный полонез. Пусть нам копает любую яму (понюхал из маленького флакончика) коммунизм и кружится, как черт перед похоронами маклера, — мы поведем!.. Да!.. (Вскрикивает.) Довольно! Вот вам за музыку. (Бросает нищему золотой. Анеле.) Вам ответ отцу: передайте, что я понял его приглашение. Но уверен, что он не бог и через три дня не встанет, не воскреснет! Никогда не воскреснет! Это ему пришел конец. Ему! (Убегает.)

III

Вернулся домой  Г р а с а.

М а к л е н а (тихо). Ну как?

Г р а с а. Фабрика-таки закрыта, Маклена. И нас всех рассчитали. Как и предсказал пан Зброжек, чтоб у него язык отсох. Закрыто и запечатано. Запечатано и пропечатано: фабрика продается с торгов. Товарищи понесли уже вещи продавать. Э-эх! Что вышло из нашей забастовки? Целый аукцион…

М а к л е н а. А что говорит комитет?

Г р а с а. Вот его бы теперь с торгов продать, да никто не купит.

М а к л е н а. А товарищ Окрай?

Г р а с а. Не пришел твой Окрай. Зажег наши мысли, а сам вишь исчез. Довел до аукциона. Обманул. Коммунист!

М а к л е н а. Он не такой. Он не может обмануть.

Г р а с а. Почему не может?

М а к л е н а. Не может! У него глаза не такие!

Г р а с а. Верно, что не такие. И не показал. Надо было слушаться пепеэсовцев. Те хоть и заведут, да зато не бросят. И глаза не прячут. У них хорошие глаза…

М а к л е н а. Хорошие глаза?

Г р а с а. Хорошие глаза. А этот вишь и не показал.

М а к л е н а. А может, он болен.

Г р а с а. И вести не подал. Доагитировал. (С печальным юмором.) Капитализму приходит конец. Его закопает пролетариат. Пролетариат — могильщик капитализма. Могильщик и гробовщик. Так и вышло. Ей-богу, так. Забастовали и сделали из фабрики Зарембского гроб. Стоит как гроб. Только что же дальше теперь делать пролетариату? Себе гроб?.. Нет! Надо слушаться пепеэсовцев. Наших старых пепеэсовцев. Те хоть глаза не прячут. У них такие хорошие глаза. (Увидя, что Маклена чуть не плачет из-за Окрая, что ей больно.) Такие хорошие глаза, что всяческий стыд переморгают. А этот вишь еще молодой. Конфузится. Чудак! Стыд, говорят, не дым — глаза не выест…

IV

Вернулся домой и  З б р о ж е к. Невидящими глазами смотрит на жену.

— А-а… Это ты? Значит, я уже пришел. Да. А где Анелька?

Ж е н а  З б р о ж е к а. Она больна. Лежит.

З б р о ж е к. Больна? Значит, на свидание не ходила?

Ж е н а  З б р о ж е к а. Была.

З б р о ж е к. Ага. После свидания заболела. Значит, и зять уже не зять. Пронюхал? Знает?

Ж е н а  З б р о ж е к а. Ах, Юзя! Пан Владек очень обиделся, что ты хочешь купить его фабрику. Очень обиделся! Очень! Я просила тебя, Юзя, — не надо. А теперь девочка больна!

З б р о ж е к. Пан Владек обиделся, что я хотел купить фабрику. Он очень обиделся на это. Так что же мне теперь делать, раз я фабрику уже не куплю? Никогда не куплю! И она для меня развалилась! И балкон! Все! Банк, где я держал свои деньги, крахнул. Все, что двадцать три года собирал по камешку, развалилось. Доллары покатились и закатились за горизонт. Навеки, черт — бог! Черт — бог!

Ж е н а  З б р о ж е к а. Юзя!

З б р о ж е к. Черт — бог! Черт — бог!

Ж е н а  З б р о ж е к а. Тебе нельзя волноваться!

З б р о ж е к. А что мне теперь можно? Что?

Ж е н а  З б р о ж е к а. У тебя же астма, Юзя!

З б р о ж е к. У меня астма. Весь мир заболел астмой! Астма давит весь мир! Он хрипит и давится. Его сердце — банк, всемирный банк — вот-вот лопнет. Слышишь, как бьется? Где наш домашний лечебник? Что нам советуют при припадке? (Развернул лечебник.) Морфий! Морфий под кожу! (Читает.) «Иногда помогает, если пустить кровь». (Кричит.) Поскорее пустить миру кровь! Скорее кровь!

Ж е н а  З б р о ж е к а. Я сейчас побегу за доктором. Я сейчас, Юзя! Ах, матерь божья, матерь божья, матерь божья! (Бежит и говорит сама себе.) Все теперь на свете такое неожиданное, внезапное! Все как из-за угла на тебя, вот так… Я уже боюсь ходить… (Убежала.)

З б р о ж е к. Не надо мне доктора! Денег нет! Покатились! Черт — бог! Черт — бог! Мне надо за что-нибудь уцепиться, не то я тоже покачусь. Ух, какой ветер! Какой страшный ветер! За какую-нибудь мысль, за одну точку уцепиться бы! Деньги круглые, земля круглая, все кружится, все катится, и голова катится. Она тоже круглая. Но за что-то надо уцепиться. За что? Может, за крюк? Ну что ж, если больше не за что, придется за этот крюк. (Указывает на крюк на потолке.) Если уж у маклера закружилась голова, значит, маклеру осталось одно — крюк. Да! Он собирал двадцать три года, когда не было кризиса, сколько же, спрашивается в задаче, надо собирать теперь, при кризисах? Я уже не решу этой задачи. (Запирает дверь.) Крюк — и конец! Смерть! Кажется, я застраховал себя от смерти. Го-го! За самоубийство премии не дадут. Придется даже без премии, без всякой выгоды умереть. Это маклеру-то, а? А впрочем, подожди. Постой! Разве нельзя заработать на собственной смерти? Подумай, маклер! Думай, маклер! Думай! Го-го! Стой! Кажется, зацепился!.. (Слезает со стула. В дверь стучат.) Можно.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

I

В подвале у Грасов.

1

Г р а с а (больной, в забытьи). Христинка, держи ноги! Мои ноги ушли. Верни. (Очнувшись.) Фу-у. И примерещится же. Христинка! Ты бы зажгла ночник, а то что-то уж очень темно. Кажется, весь свет без огонька. Дождь. Слышишь, Христинка? А, Христинка? (Прислушавшись, встает и с трудом идет к печи.)

2

Вошла  М а к л е н а. С ней — ветер и шум дождя.

— Ой! Вы опять встали?

Г р а с а. Ночник зажечь хотел…

М а к л е н а. А Христинка?

Г р а с а. Спит, что ли… Будил, не отзывается.

М а к л е н а. Ну разве так можно? Разве так выздоровеете?

Г р а с а. Куда ты дела огниво и трут?

М а к л е н а. Вот. Я всегда кладу вот здесь, у печки.

Г р а с а. Возле меня клади. Давай, я раздую! (Высекает.) Плохо без движения… (Раздувает огонь.)

М а к л е н а (зажгла ночник). Опять ноги нальются и вспухнут!

Г р а с а (успокоившись при свете, трет ноги). Вот померещилось, что будто ушли от меня. Обули валенки и пошли к двери… (Превращая это в шутку.) Так я за ними вдогонку… Посмотри, как там спит Христинка.

М а к л е н а. Спит… (Христинке.) Христинка, вставай!

Г р а с а. Не буди, коли спит. Пусть себе спит. Пусть спит… А как там на дворе? Дождь?

М а к л е н а. Со снегом идет.

Г р а с а. Ну что ж. На то и дождь со снегом. Пусть себе идет. Как тебе ходилось? Замерзла, наверное?

М а к л е н а. Стоит и та фабрика.

Г р а с а. Стоит? Ну и что ж… Пусть себе стоит.

М а к л е н а. Сама фирма забастовала. А та, что вы говорили, кустарная, — закрылась. Хозяин сбежал. Не заплатил рабочим за целый месяц. За материалы тоже,