Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Агата Кристи

– Еще одна – кто?

Однако Кэролайн не стала ничего объяснять. Она просто несколько раз кивнула, свернула свое вязание и отправилась наверх, чтобы надеть шелковую блузку с высоким воротом и золотой кулон – это называлось у нее переодеться к обеду.

Я остался сидеть, глядя на пламя камина и обдумывая слова Кэролайн. Действительно ли Пуаро нужна была информация о мисс Рассел или это была интерпретация моей сестрицы, которую она просто подогнала под свое собственное суждение?

В то утро в манерах мисс Рассел не было ничего, что могло бы вызвать подозрение. И тем не менее…

Я вспомнил разговор о наркотиках, с которого она перевела беседу на яды и отравления. Но в этом не было ничего такого – ведь Экройда не отравили. И все-таки это было странно…

Я услышал язвительный голос Кэролайн, прозвучавший с верхней площадки:

– Джеймс, ты опоздаешь к обеду.

Подбросив угля в камин, я послушно поднялся наверх.

При любых обстоятельствах в доме важно сохранять мир.

Глава 12

Все собираются за столом

В понедельник состоялось досудебное расследование.

Я не собираюсь в деталях описывать данную процедуру – это будет означать еще одно повторение того, что и так хорошо всем известно. По договоренности с полицией до публики был донесен минимум информации. Я дал показания относительно причин и возможного времени смерти. Отсутствие Ральфа Пейтона было отмечено коронером[111], но никак не подчеркивалось.

После этого мы с Пуаро перекинулись несколькими фразами с Рэгланом. Инспектор был очень мрачен.

– Все очень плохо, месье Пуаро, – сказал он. – Поверьте, я пытаюсь подойти к этому делу без всякого предубеждения. Ведь я сам местный житель и много раз видел капитана Пейтона в Кранчестере. Я не хочу сделать из него виновного – но, с какой стороны ни посмотри, ситуация очень серьезная. Если он невиновен, то почему не появляется на людях? У нас есть свидетельства против него, но любые свидетельства и улики могут иметь свое объяснение. Так почему он не хочет ничего объяснить?

Тогда слова инспектора значили гораздо больше, чем я из них понял. Описание Ральфа было послано на каждую железнодорожную станцию и в каждый порт Англии. Вся полиция была настороже. За его городской квартирой, так же как и за домами, в которых он бывал, постоянно наблюдали. При таком положении дел у Ральфа не было никаких шансов скрыться. У него не было ни багажа, ни, насколько это было известно, денег.

– Я не смог найти никого, кто видел бы его на станции в ту ночь, – продолжил инспектор. – А ведь Пейтона здесь хорошо знают, так что его наверняка кто-нибудь узнал бы. Из Ливерпуля тоже нет никаких новостей.

– А вы думаете, что он уехал в Ливерпуль? – спросил Пуаро.

– Это мне кажется очевидным. Телефонный звонок со станции за три минуты до отправления ливерпульского экспресса говорит сам за себя.

– Если только это не было сделано специально, чтобы сбить вас со следа. Вполне возможно, что именно это и было главной целью звонка.

– Неплохая идея, – радостно согласился инспектор. – Так вы думаете, что телефонный звонок объясняется именно этим?

– Друг мой, – заметил Пуаро серьезным голосом, – я не знаю. Могу сказать только следующее: когда мы сможем объяснить этот телефонный звонок, тогда и раскроем убийство.

– Насколько я помню, вы уже говорили нечто подобное, – вспомнил я, с любопытством глядя на маленького бельгийца.

Пуаро согласно кивнул.

– Я постоянно возвращаюсь к этой мысли, – с серьезным видом произнес он.

– А мне так кажется, что это не имеет вообще никакого значения, – заявил я.

– Я бы так не сказал, – примирительно заметил инспектор. – Но считаю, что мистер Пуаро придает этому звонку слишком много значения. У нас есть улики посильнее звонка. Например, отпечатки пальцев на рукоятке кинжала.

Неожиданно Пуаро заговорил с иностранным акцентом, что случалось с ним только тогда, когда он бывал чем-то очень взволнован.

– Monsieur l’inspecteur[112], – сказал он, – осторожнее с выходом… с выходом – comment dire[113] – такая маленькая улочка без выхода.

Инспектор Рэглан тупо смотрел на него. Я соображал несколько быстрее.

– Вы хотите сказать «тупик»? – предположил я.

– Вот именно – тупик, который ведет в никуда. Так же и с отпечатками этих пальцев – они могут завести вас в никуда.

– Не понимаю, как такое может произойти, – засомневался офицер полиции. – Вы, наверное, намекаете, что они могут быть фальшивкой? Я читал о чем-то подобном, но в моей биографии таких случаев не было. В любом случае настоящие или фальшивые, но они нас обязательно куда-нибудь да приведут.

Пуаро только пожал плечами и широко развел руки.

После этого инспектор показал нам несколько увеличенных фотоотпечатков и углубился в вопрос бороздок и завитков.

– Согласитесь же, – сказал он наконец, расстроенный тем, что детектив его совсем не слушает, – что эти отпечатки оставлены кем-то, кто был в доме в тот вечер.

– Bien entendu[114], – сказал Пуаро, кивая.

– Мы сняли отпечатки пальцев у всех, кто находился в доме, – абсолютно у всех, начиная со старухи и кончая кухонной служанкой.

Не думаю, что миссис Экройд понравилось, если бы она услышала, что ее называют старухой. Было ясно, что на косметику она тратит немалые деньги.

– У всех, – поспешно повторил инспектор еще раз.

– Включая и меня, – сухо напомнил я.

– Очень хорошо. Ни одни из них не совпали с отпечатками на рукоятке. Значит, у нас только два варианта: или Ральф Пейтон, или таинственный незнакомец, о котором нам тут рассказывает доктор. Когда мы возьмем обоих…

– Вы могли потерять много драгоценного времени, – прервал его Пуаро.

– Я не совсем вас понимаю, мистер Пуаро.

– Вы сказали, что взяли отпечатки у всех, кто находился в тот вечер в доме, – голос Пуаро звучал негромко. – И вы в этом абсолютно уверены, monsieur l’inspecteur?

– Ну конечно.

– И никого не пропустили?

– И никого не пропустили.

– Ни живых, ни мертвых?

На минуту инспектор выглядел сбитым с толку тем, что он посчитал замечанием уже религиозного характера. Потом очень медленно произнес:

– Вы хотите сказать…

– Я говорю о мертвых, monsieur l’inspecteur.

Инспектору потребовалась еще пара минут, чтобы все окончательно понять.

– Я предполагаю, – произнес Пуаро безмятежным голосом, – что отпечатки на рукоятке кинжала принадлежат самому мистеру Экройду. И это очень легко проверить – ведь его еще не похоронили.

– Но почему? В чем смысл? Вы ведь не предполагаете, что это было самоубийство?

– О нет. Я считаю, что на убийце были перчатки или он замотал чем-то руки. После того как удар был нанесен, он взял руку мистера Экройда и сжал ее на ручке кинжала.

– Но с какой целью?

Пуаро опять пожал плечами.

– Чтобы сделать это запутанное преступление еще более запутанным.

– Ну что же, – сказал инспектор, – я обязательно проверю. А когда вы вообще об этом задумались?

– Когда вы показали мне кинжал и любезно позволили изучить отпечатки. Я небольшой специалист по бороздкам и завиткам – как видите, я этого и не скрываю, – но мне пришло в голову, что отпечатки расположены несколько… неуклюже. Я бы не держал так рукоятку, если б хотел нанести удар. Понимаете, если вы бьете сверху и из-за спины, то при таком захвате вам будет сложно попасть в цель.

Инспектор Рэглан молча уставился на бельгийца. Пуаро с равнодушным видом смахнул соринку с рукава своего пальто.

– Да, – сказал полицейский. – А ведь это идея. Я тут же этим займусь, но не сильно расстраивайтесь, если из этого ничего не получится.

Он постарался, чтобы его слова прозвучали мягко и покровительственно. Пуаро проводил его глазами, а потом повернулся ко мне.

– В следующий раз мне надо быть поосторожнее с его amour propre[115]. Ну а теперь, когда нас оставили в покое, как вы думаете, мой добрый друг, не пора ли нам устроить небольшое воссоединение всего семейства?

Это «небольшое воссоединение», как назвал его Пуаро, состоялось через полчаса или через час. Мы сидели вокруг стола в столовой «Фернли». Пуаро, сидевший во главе стола, был похож на председателя совета директоров какой-то вымышленной компании. Слуг приглашать не стали, поэтому всего нас было шестеро: миссис Экройд, Флора, майор Блант, молодой Реймонд, Пуаро и ваш покорный слуга.

Когда все уселись по местам, детектив встал и поклонился.

– Дамы и господа, я собрал вас всех с определенной целью… – Он помолчал. – Но начать я хотел бы с нижайшей просьбы к мадемуазель.

– Ко мне? – переспросила Флора.

– Мадемуазель, вы помолвлены с капитаном Ральфом Пейтоном. Если он кому-то и верит, то это вам. Я совершенно серьезно умоляю вас, если только вам известно его местонахождение, убедить его выйти из своего укрытия. Одну минуточку, – сказал он, когда Флора подняла голову, чтобы заговорить, – ничего не надо говорить, пока вы всё хорошенько не обдумаете. Мадемуазель, его ситуация становится с каждым днем все опаснее и опаснее. Если б он не стал прятаться, то, независимо от того, сколь серьезны улики против него, он мог бы объясниться. А вот это молчание, это бегство – как вы думаете, что полиция думает по данному поводу? Естественно, только одно – то, что он виновен. Мадемуазель, если вы действительно верите в его невиновность, уговорите его сдаться, пока еще не слишком поздно.