Гостья из тьмы - Тамара Маккинли

– С Лорейн хорошо провести время, но далековато ездить, – ответил Брет. Он вспомнил, какая она стала в последнее время назойливая, требуя от него того, что он вовсе не собирается ей предлагать. Какой же он дурак, что вовремя не остановил ее. Положился, что она и так все поймет. – И ты ошибаешься насчет ее легкомыслия. Я для нее теперь – как выигрышный билет в лотерею, чтобы сбежать из Уэллаби– Флатс.

– Может, и так, – усмехнулся Джон. – Всем женщинам что-то от нас надо. Ладно, пошли, я хочу пива, – сказал он, захлопывая дверь, и спрыгнул с подножки грузовика; его серо-желтое лицо исказилось от боли.

Брет молча шел за пошатывавшейся сутулой фигурой к входу в отель. Хорошо брату рассуждать о женщинах. Он уже женат на своем тростнике, и больше ему ничего не нужно. А тростник куда отвратительней, чем любая жена, и выпивает из мужчин все соки, не оставляя никому ни капли…

Отель был расположен на склоне крутого холма. Окруженный тропическими деревьями, с увитыми цветами и диким виноградом открытыми верандами, он продувался свежим ветерком. Но запах черной патоки все равно забивал его, поднимаясь из труб фабрик в долине.

В комнате Джон сразу бросился на кровать, согнувшись от боли.

– Пиво в холодильнике.

Брет брезгливо осмотрел комнату, которую предстояло делить с братьями. Здесь было три кровати с продавленными матрацами, стол у стены и маленький холодильник. Ни занавесок, ни ковра, ни абажура – просто голая лампочка на потолке с висящей хлопьями побелкой. Везде пыль толщиной с палец, а постели выглядели так, как будто их меняли с месяц назад. Брет швырнул сумку на ближайшую кровать. Нужно как можно скорее вытащить Джона из этой чертовой дыры!

Пиво было ледяным. Оно обожгло Брету горло, но он с жадностью выпил бутылку, бросил ее в корзину для мусора и откупорил вторую. Скинув шорты, рубашку и ботинки с носками прямо на пол, он растянулся на кровати.

– Какого черта, Джон, ты живешь здесь в таких условиях, зная, что это убивает тебя? – спросил Брет прямо, зная, что дипломатия не для Джона.

– Потому что это единственная жизнь, которую я знаю, – ответил тот. Он приподнялся на локте, его пергаментное лицо оживилось, на впалых щеках появились красные пятна. – Ничто не может сравниться с тем, что ты король среди рубщиков сахарного тростника! Я рубил быстрее всех здесь, и даже сейчас, когда я давно не в форме, никто не может побить мой рекорд, Брет! Еще пару недель – и я приду в себя, не волнуйся. Мы все тут болеем время от времени, сам знаешь. Но нет ничего лучше этой работы для настоящего мужчины – особенно когда рядом парни не хуже тебя, а ты их все равно делаешь каждый день! И денежки рекой текут в банк при этом, не забывай.

– И какой, черт побери, смысл в этих деньгах, если ты не успеешь их истратить? Вы говорите о собственном доме уже много лет, Джон. Почему бы вам сейчас, когда ты приболел, не купить его наконец?

Джон устало откинулся на подушку и покачал головой.

– Дом, что мы с Дэйви присмотрели, съест все наши денежки разом. Еще пару лет – и можно будет спокойно отдыхать.

– Дерьмо поганое! Ты говоришь, как наш отец! Не будет никакого дома у вас с Дэйви, ты прекрасно это знаешь. Будет еще одна общага, еще один задрипанный отель, пока вы не станете стариками и не сможете работать из-за болезней! И тогда все ваши проклятые денежки уйдут на больничные счета. Сколько вам не хватает? Я доложу разницу, если ты действительно уйдешь с плантаций.

– Спасибо за предложение, братец, но мы с Дэйви справимся без тебя, – сказал Джон, приканчивая одну бутылку и принимаясь за другую.

Брет заметил, как дрожит его рука, какой боли стоит ему каждое движение. Этот человек был очень серьезно болен. Но, хотя на счету у него, возможно, было больше денег, чем Брет когда-либо имел в жизни, он из проклятой гордости никогда не покинет плантаций, пока не умрет…

Грустные мысли были прерваны стуком отлетевшей двери, и, прежде чем Брет успел спастись, его чуть не задушил в объятиях Дэйви. Он хохотал и щекотал его, не давая освободиться, – с таким великаном невозможно было сладить.

– Ладно, ладно, сдаюсь! – заорал Брет. – Отпусти меня, ради бога, увалень!

Дэйви наконец выпустил его из медвежьих объятий и поставил на ноги.

– Как ты, дружище? Господи, как я рад тебя видеть, малыш! Эта старая развалина не хочет сдыхать, только валяется целый день в кровати и скулит!

Брет улыбнулся. Дэйви был все такой же загорелый и веселый. Ничего не изменилось в нем, кроме размеров. Он стал еще крупнее – плечи, грудь и руки раздались от бугристых мышц. Хорошо, хоть этого тростник пока пощадил…

– Ну, и как идет жизнь в твоем Времени Сновидений, или как там его? – спросил Дэйви, прикончив бутылку пива и открывая вторую. – Мужчины еще годятся на что-нибудь в постели? А овцы все такие же бестолковые?

Брет поднял глаза к потолку. Старые шуточки!

– Возможно, придется скоро уехать из Чуринги. Ферму купили, – сказал он безразличным тоном.

Дэйви наблюдал за ним из-за поднятой вверх бутылки.

– Жизнь идет, малыш, – изрек он, вытирая рот. – Значит, ты вернешься домой?

– Ни за что! Тростник не для меня. Думаю, найду другую ферму, вот и все.

Джон отбросил подушку и с трудом сел на кровати. Кости его так хрустнули, что Брету стало не по себе.

– И что представляет собой новый хозяин? Заносчивый придурок?

Брет покачал головой, не желая обсуждать с ними Дженни.

– Это женщина, – просто сказал он и быстро поменял тему: – Ну что, еще по пиву, парни? Мое уже все вышло вместе с потом.

Глаза у Дэйва округлились, но высказался Джон:

– Черт возьми! Неудивительно, что ты хочешь оттуда сбежать. Не повезло, парень. Надо же. Иметь на шее бабу! Возьми еще пивка. Мы хорошо тут проведем время, не переживай!

Джону, казалось, стало лучше. С неимоверной силой он цеплялся за жизнь, наперекор болезни. И все же Брет знал, что видит его последний раз. Его приезд сюда был ошибкой. Он ничего не добился: Джон закончит так, как хочет сам. Но зато рубщики умели отдыхать, как никто. Десять дней попойки шли одна за другой. Пиво лилось рекой, драки становились легендами, а синяки у Брета перескакивали с одного глаза на другой.

В последний день он, проснувшись, с трудом поднялся с кровати и заглянул в осколок зеркала. Диагноз был хуже, чем он ожидал. Не спасло ни бритье, ни расческа.

После завтрака из яичницы с жирным беконом, запитой крепким чаем, он запрыгнул вместе с Джоном в грузовик.

– Готовы? – спросил Дэйви, садясь за руль. Он сегодня серьезен и выглядел старше, чем обычно.

– Езжай! – крикнул Брет.

Это паломничество было, наверное, единственной настоящей причиной его приездов сюда. Единственной ниточкой, связывающей его с этим местом.