«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1 - Евгений Полищук

После нескольких вылетов с «петляковыми» семерка наконец возвратилась на свой аэродром в Поповическую. Доложив о результатах боевой работы и о происшествии с «тринадцатой» Исаеву, Покрышкин попросил командира полка разрешить ему сделать несколько вылетов на его машине, пока его истребитель не вернется из ремонта.

«Бери проветри ее», – бросил небрежно Исаев, занятый своими делами. Он даже не замечал двусмысленности своих слов, настолько отвык от боевых вылетов.

Интенсивность воздушных боев возрастала. «Над Крымской нас бьют русские истребители, – вопил по рации командир очередной группы немецких бомбардировщиков. – Присылайте скорее помощь… Кругом русские истребители… Выполнить задание не могу… Они преследуют нас повсюду!» И так раз за разом.

На земле части 56-й армии, методично прогрызая оборону противника, продолжали неуклонно продвигаться вперед. Счет шел на сотни и десятки метров. 3 мая ожесточение боев достигло своего предела.

Противник часто и упорно контратаковал, особенно на правом фланге. Пехотинцам приходилось отбивать по пять-шесть атак в день.

На пятый день сражения маршал Жуков решил ввести в бой особую дивизию Пияшева, на которую он возлагал большие надежды. Дивизию вывели в первый эшелон армии ночью, со второго на третье. В атаку она поднялась утром южнее Крымской и сразу же залегла, попав под сильный удар неприятельской авиации. Срочно связались с командующим 4-й воздушной армией Вершининым.

– Пияшеву наступать! Почему залегли? – недовольно спросил маршал у генерала Штеменко.

Тот срочно связался по телефону с командиром дивизии:

– Почему залегли? Константинов требует немедленно поднять дивизию в наступление!

– Это еще кто такой?! – возмутился Пияшев.

Полковник, недавно прибывший на фронт со своей дивизией, еще не знал, что местонахождение маршала Жукова на фронте тщательно конспирировалось, поскольку немцы знали, что, если маршал появляется на каком-то участке, значит, там будет наступление. А советские солдаты говорили: «Там, где Жуков, там победа». Псевдоним у Георгия Константиновича для служебных переговоров по телефону или по рации был «товарищ Константинов».

– Если все будут тут командовать, ничего не получится, – продолжал возмущаться комдив. – Пошли его на…!

– Ну что там Пияшев? – нетерпеливо спросил Жуков.

– Товарищ маршал, Пияшев принимает необходимые меры, – громко, не отрывая трубки от лица, доложил Штеменко.

Полковник быстро сообразил в чем дело.

Авиация по-прежнему работала слаженно и напряженно. В этот день отличился старший лейтенант Горбунов из полка полковника Гарбарца: с шестеркой «яковлевых» он атаковал целую армаду немецких бомбардировщиков. Истребители подожгли два «Ю-88» и один «мессершмитт» прикрытия, а остальные бомбардировщики, сбросив бомбы, не дойдя до цели, повернули назад.

Советская штурмовая и бомбардировочная авиация, прикрытая истребителями, работала в этот день без потерь. Генерал Борманов весело кричал своим летчикам с пункта наведения:

– Так их, ребята, так их! Они вопят как! Все время просят помощи… Идите, ребята, на солнышко, идите на солнышко! Ну, ну… Быстрее, быстрее… Молодцы!

Вечером, после завершения трудного боевого дня, командир полка Исаев зачитал перед строем телеграмму командующего Военно-воздушными силами Красной Армии – маршала авиации Новикова, в которой он, поздравив летчиков с успехом, поставил задачу: меткими ударами по противнику и прикрытием наступающих советских войск с воздуха обеспечить победу на Таманском полуострове.

Следующее утро было пасмурным, моросил мелкий дождь, тучи низко неслись над землей. Кубанский чернозем снова раскис, танки и грузовики буксовали, но пехота, падая и подымаясь, упрямо продвигалась вперед.

Несмотря на непогоду, группы штурмовиков по десять-двенадцать штук, с трудом взлетая со своих аэродромов, внезапно выскакивали из облаков и атаковали позиции немцев бомбами, стреляли из пушек и пулеметов.

В это утро Покрышкин поднялся в воздух с двумя слетанными парами: Фадеев с Трудом, Речкалов с Табаченко и сам командир со Степановым с целью осуществлять патрулирование над передним краем. Пробив облака, они расположились над белоснежной волнистой гладью. В стороне воровато прошмыгнула четверка «мессершмиттов», но Саша на нее не реагировал. Он ждал бомбардировщики. Шестерка «кобр» продолжала мерно раскачиваться над облаками параллельно солнцу, вычерчивая в небе змейку; это был новый вариант полета Покрышкина с учетом замечаний Вершинина. Оба разворота истребители делали против солнца, и теперь возможность внезапного нападения вражеских «охотников» была сведена до минимума.

Саша не знал, что после того памятного апрельского совещания командующий, заинтересовавшись Покрышкиным, вызвал начальника особого отдела армии и попросил его собрать на капитана объективную информацию.

Просьба была выполнена оперативно. Представленные сведения были противоречивы. С одной стороны, источники особистов из числа штабных офицеров отмечали дерзкий, строптивый характер капитана. Его недолюбливал первый комдив 216-й дивизии генерал Осипенко, понизил в должности за недисциплинированность. Не любит капитана и нынешний командир полка Исаев, считая, что капитан заносчив, подрывает его авторитет в полку постоянными спорами. Во время переформирования на Каспии Покрышкин подрался со старшим офицером, за что был исключен из партии и едва не попал под суд. Спасли его командир дивизии Волков, генерал Науменко и политработники, которые почему-то его поддержали. Здесь, на Кубани, он едва не застрелил летчика.

С другой стороны, опытные летчики, а также замполит полка Погребной отмечают необычную увлеченность капитана профессиональной деятельностью, смелость, дерзкую отвагу, проявленные в боях, высокий авторитет среди летного и технического состава полка, причем не только в силу профессионального мастерства, но и в силу чисто человеческих качеств: честности, открытости, доброжелательного отношения к товарищам по оружию, бескорыстия.

Отметили также умение Покрышкина обучать летному делу молодых, способность в бою увлечь личным примером подчиненных. Среди летчиков ходит шутка, что Покрышкин своей волей может заряжать аккумуляторы. А летчик Федоров о нем сказал так: «Я видел Покрышкина радостным и огорченным, сердитым и ужасно усталым, но никогда – растерянным. В трудные минуты сорок второго года он всегда оставался спокойным, выдержанным, подбадривал товарищей в бою».

Прочитав подборку материалов, генерал Вершинин решил сам поближе познакомиться с Покрышкиным и составить о нем собственное мнение. При случае он стал заезжать в 16-й полк и беседовать с капитаном. Генералу нравилось упорное стремление этого комэска упорядочить стихию воздушного боя, подчинить ее строгим, нерушимым правилам. Из разговоров выяснилось, что Покрышкин, при всей его требовательности к подчиненным, никогда не дает их в обиду и постоянно проявляет о них заботу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});