Русская корлева. Анна Ярославна - Александр Антонов

На рассвете, когда с лугов еще не сошел ночной туман, король, королева и прелат Поль Мень, а также вся свита и две сотни воинов покинули замок и город Пуатье и отправились на юг, к границам герцогства Аквитания. Поль Мень ошибся, сказав накануне, что до войска можно доехать за пять-шесть часов. Ехали весь день и только к вечеру достигли границы. Станы враждующих сторон находились примерно в одном лье от места, где остановились Генрих и Анна. Лазутчики короля еще в сумерках ушли на разведку и определили, что враждующие стороны еще не сходились на сечу. Войско аквитанцев занимало одну гряду холмов, пуатуанцев — другую. А между ними лежала лощина в четверть лье. Как поняла Анна, это было около версты по русской мере. Лишь только лазутчики вернулись и доложили королю о том, что увидели и узнали, он взял с собою сотню воинов во главе с Анастасом и вместе с Анной и Полем Менем отправился на нейтральную землю, там разбил лагерь. Королю и королеве был поставлен шатер. Над ним подняли королевское знамя. Темная осенняя ночь не выдала присутствие короля и его воинов между двумя армиями. Воины вели себя осторожно, даже коней оставили в лагере.

— Теперь нам остается ждать и уповать на Бога, чтобы наша затея завершилась мирно, — поделился с Анной своими опасениями Генрих.

— Будем надеяться, дорогой, что все завершится благополучно. Ты только позови своих герольдов, чтобы с наступлением зари были здесь.

— Они с нами, — ответил Генрих.

Утром, лишь только заалел восток, два королевских герольда затрубили в рога, направив их в сторону графов Пуатье и в сторону герцога Аквитанского. В их лагерях вскоре же возник переполох. Как могло случиться, что между двумя армиями оказался отряд никому не ведомых воинов? Но скоро все стало ясно. Королевское знамя, которое развевалось под дуновением хорошего ветра, было видно и тем и другим противникам.

Выйдя из шатра и присмотревшись, увидев знакомое знамя, граф Пуатье-старший сказал брату:

— Король таки явился. А ведь мы его не ждали и не звали. Старший Пуатье был широкоплечий и сильный воин с суровым лицом. На его правой щеке синел шрам. Граф прихрамывал.

Младший брат, граф Филипп Пуатье, ни в чем не походил на старшего. Он был статен, худощав, с женственным лицом. Он отозвался примирительно:

— Однако короля надо бы встретить. Он для нас безобиден.

— Вечно ты веришь сказкам про доброго короля. Слышишь, трубит рог и нас вызывают на бой. Иди и поднимай воинов. Пусть готовятся к сече. Пора наконец…

— Нет, брат, это зовут на переговоры. Сигнал и тебе знакомый.

— Догадался-таки. Ладно, пойдем послушаем байки короля. Неспроста, знать, явился между двумя станами.

Герцог Аквитанский тоже показался близ шатра и смотрел из-под руки в долину. Это был пожилой, убеленный сединами, но еще крепкий рыцарь. Ему не хотелось воевать, он думал о покое, о мире, потому как устал за двадцать пять лет ежегодных схваток. А его сын, причинивший столько горя, давно погиб в одной из осенних сеч. Однако на этот раз, думал герцог, ежели Пуатье полезут, он их крепко побьет и вразумит. Минувший год был для Аквитании благодатным, и герцог сумел нанять пятьсот бывалых воинов. Знал он, что силы его превосходят в полтора раза силы противника, и был спокоен. Но вот вмешалась какая-то третья сила, и герцог смутился. «Ишь, как близко встали, всего на два полета стрелы. И кто бы это мог быть?» — гадал герцог.

Рядом с герцогом стоял его зоркий коннетабль барон Сюр де Кошон.

— Ваше высочество, перед нами шатер с королевским знаменем над ним, — подсказал де Кошон. — И нас вызывают на переговоры.

— Почему в наш спор вмешался король? — спросил герцог сердито. — Нет, никуда я не пойду! Зреть не хочу Пуатье-разбойников. Да и зачем, коль я их побью сегодня!

В это время от лагеря короля отделились два воина и побежали в разные стороны. Один из них поднялся на холм к герцогу.

— Сир, герцог Аквитанский, король и королева Франции хотят тебя видеть, — сказал воин.

— С какой это стати здесь появилась королева? — спросил он. — Почему она не пригласила меня в Париж?

— Того я не знаю, сир, — ответил воин.

Герцог редко чему в жизни удивлялся, но тут был изумлен. Подумал, что сам Генрих не отважился бы встать между двумя армиями. «Уж не королева ли его надоумила?» — мелькнуло у герцога.

— Что видишь? — спросил он барона.

— Прибежал воин и в стан Пуатье. Вот братья о чем-то спорят. Но, кажется, младший убедил старшего спуститься к королю. Да, они идут вниз.

— И нам должно идти. Нельзя, чтобы Пуатье-разбойники пришли первыми.

Герцог разгадал замысел короля: он никому не благоволил в большей мере. И остался этим доволен. «Ишь ты, хитер наш Капетинг», — с благосклонностью к королю подумал герцог.

Графы Пуатье и герцог Аквитанский приблизились к шатру короля одновременно. В нескольких шагах от шатра их остановили воины Анастаса, и он попросил оружие сначала у графов, потом у герцога. Показал ему на вход в шатер. И первым вошел в шатер герцог, за ним — графы, за графами — коннетабль. Перед вошедшими стояли король и королева.

— Вижу, что вы изумлены и не ожидали увидеть нас на поле будущей сечи, — сказал Генрих и продолжал миролюбиво: — Хочу надеяться, что вы больше не обнажите мечи друг против друга. Вот и королева о том же просит.

Графы и герцог и впрямь стояли в изумлении, но не оттого, что услышали от короля. Их смутила королева. Она улыбалась, смотрела на них ласково, открыто, и от нее исходила некая теплая сила, которая гасила в них черные побуждения. «Колдовство, — подумал Пуатье-старший и отметил: — она добра ко мне». А герцог Аквитанский стоял и улыбался, чувствуя юношеский пыл в груди. Филипп же Пуатье готов был встать пред королевой на колено и поцеловать подол ее платья. «Наваждение, — вновь мелькнуло у Пуатье-старшего. — А, да будь что будет!» — заключил он отважно.

И оказалось, что этим «противникам» не нужны никакие увещевания, слова о долге перед подданными и королем, о милости к сопернику, к недругу. Нет, им достаточно было согреться в лучах, исходящих от королевы, и они были готовы протянуть друг другу руку. Анна угадала их желание и подошла к ним. Все с той же ласковой улыбкой подала руку герцогу, а другую Пуатье-старшему и сказала:

— Живите в мире, славные воины. Вы устали от сеч. Вам нужно забыть обиды, отдохнуть и вкусить радость жизни. И Всевышний воздаст вам по делам вашим.

Когда герцог и граф поцеловали руки прекрасной королевы-дамы, она без усилий, плавно и медленно стала сводить их руки. И ни горячий граф Пуатье-старший, ни упорный герцог Аквитанский не нашли в себе силы воспротивиться этой мягкой, но неодолимой власти, увлекающей их к рукопожатию. Анна по-прежнему не спускала глаз с лица графа и герцога и улыбалась им, а глаза ее светились неопалимым светом. В голове графа, как и у герцога, утвердилась одна мысль: «Нет нам никакой нужды воевать, прошлое давно оплачено кровью. Мир и тишина нам желанны». И вот уже руки их сошлись в крепком рукопожатии. И никто из них не слукавил. Это рукопожатие было мерилом их чести. Анна почувствовала это и сказала:

— Спасибо, славные рыцари. Вижу, что вы все поняли. Я рада за вас.

И настал тот миг, когда Анна отвела свои руки от рук враждующих соседей, но положила ладонь сверху и посмотрела на короля. И он понял, чего хотела от него Анна, шагнул к ней:

— Да, да, я закрепляю их дружеское рукопожатие честью короля и верю, что ваши воины вкупе с вами вкусят радости мира. — И он положил свои руки на руки графа и герцога, скрепив зародившийся мир державной рукой.

И не было никаких обещаний и клятв. Женская рука так крепко соединила две сильные мужские руки, что впредь на многие годы бывшие противники не знали ничего другого, кроме дружеского рукопожатия. Граф Пуатье найдет свое счастье с племянницей герцога. Но это будет потом.

А пока по призывному зову боевых рогов, по воле графов и герцога ранее враждующие соседи-воины сошлись в долине и побратались. Но братание завершилось не враз. Анна шепнула королю:

— Мой государь, надо закрепить победу маленьким пиром. Пусть привезут вина за наш счет.

И Генрих выразил эту мысль графам и герцогу:

— Добрые соседи, везите угощение вашим воинам за наш счет.

— О король, о наша королева! — воскликнул Пуатье-старший. — Мы будем бесчестны, если позволим пировать за ваш счет! Не правда ли, друг мой герцог?

— Правда, мой друг! Мы ныне угощаем! И это будет пир в честь королевы и короля.

И все закружилось на мирном поле. Пока воины собирали хворост для костров, по воле графов и герцога помчались конные воины к служилым людям, чтобы те немедленно доставили в долину вина и хлеба, колбас и сыра, баранов и птицы. И к полудню все это было привезено. И был пир весь день до глубокой ночи. И старые аквитанские воины звали молодых парней из Пуату выбирать невест в соседних селениях.