Русская корлева. Анна Ярославна - Александр Антонов

Проводив гостей, Генрих сказал Анне:

— Знаешь, моя королева, я очень доволен этой встречей. Если Рауль не лицемерил и не скрывал под маской приличия коварных замыслов, его расположение к королю будет благопристойным.

— Я рада за тебя, мой государь. Ты сегодня был дружелюбен и ласков с графом и его сыном. И они отплатят тебе тем же, — ответила Анна. — Думаю, что и других сеньоров нам не следует отпугивать от Ситэ и Парижа.

— Пожалуй, так и будет, — согласился король. — Надо же начинать искать тропы и дорожки к мирной жизни.

Генрих давно не испытывал такого удовлетворения от посещения своего замка знатными вельможами. И что-то подсказывало ему, что за это надо благодарить Анну. Уже не первый раз он отмечал, что само присутствие при нем королевы делало его сеньоров сговорчивыми, доброжелательными. Покидая трапезный зал, король взял Анну за руку и, приблизив к себе, повел в спальню. У него уже давно прошла дорожная усталость. Он жаждал, чтобы загадочная Анна была с ним рядом и, разделив ложе, наградила его блаженной близостью. Сама Анна не ликовала от предстоящей семейной утехи, она была всего лишь примерной супругой, исполняющей с мужем извечный долг. Однако все ее поведение было полно огня и таинственности, как древний танец, — Генрих это уже испытал.

Глава шестнадцатая. Виват королева

Ранним утром августовской благодатной поры, когда земля отдавала людям свои плоды, королевский замок Ситэ огласился детским плачем. В своей опочивальне любимица королевы Анастасия родила сына. Это было крупное и сильное дитя, и плакало оно громко, торжествующе. Анна провела минувшую ночь возле товарки и, странно, мучилась при родах болями вместе с нею. И радовалась благополучному исходу, первая приняла дитя из рук повивальной мамки. Пожилая женщина, принявшая при родах сотни младенцев, с доброй завистью сказала:

— Таких богатырей только славянки и рожают.

Потом, когда Анастасия пришла в себя и Анна сидела близ нее, роженица тихо спросила:

— Моя королева, ты не будешь возражать, ежели мы с Анастасом назовем сына Янушкой?

Анна сама хотела попросить Настену об этом и теперь порадовалась:

— Я ждала этого. Спасибо, родимая. Янушка на французской земле — это хорошо. Только по-русски лопотать учи его.

А через несколько дней после родов Анастасии, сидя возле нее и любуясь ее спящим сыном, Анна призналась счастливой матери:

— Голубушка, я тоже понесла. Вот уже второй месяц… Чего же еще?..

— Я это знаю, — ответила Анастасия и, погладив Анну по плечу, добавила: — И радуюсь за тебя.

— Тогда скажи, кто будет? Нам нужен сын.

— Подожди, моя королева. Еще не настал тот день, когда без ущерба дитяти можно сказать то, чего ждешь.

Анна не настаивала. Доверилась Анастасии.

— Я ведь пока не говорила королю, что затяжелела.

— И не надо. Все пойдет своим чередом. Вот как вернетесь из похода, так и порадуешь.

— Из какого похода? — удивилась Анна.

— А ты сама скажешь из какого.

Анна поняла, что Анастасия права, надо будет рассказать ей о задуманном. Минувшей ночью у них с Генрихом была беседа о том, что им нужно обойти и объехать все герцогства и графства Франции. И эта мысль родилась у нее, королевы, когда она вспомнила напутствия батюшки. Но пока об этом никто не знал. Анна тогда попросила короля:

— Ты, мой государь, дай посмотреть своему народу на тебя и твою королеву. Знаю, он ждет того. Потому самое время пройти-проехать по державе.

— Но какая в том необходимость? — спросил он.

Генрих не понимал сути поездки, потому как раньше подобного не бывало. Да, он ходил по стране, но в военные походы. А чтобы ради парада? «Нет, такого не должно быть, — решил он.

— Не вижу я, будет ли от подобной поездки прок, — сомневался Генрих. — К тому же все накладно будет.

— Накладно не будет, а прок великий придет, мой государь. О том знаю по Руси. Батюшка и матушка мои дважды объехали державу. Их знали в лицо горожане и смерды.

И победили не расчет, а чувства. Генриху хотелось угодить супруге и показать ей Францию. Может быть, она права, что хочет предстать перед своими подданными. И пусть знают, какая у них королева.

— Что ж, я исполню твою просьбу, моя королева, — согласился Генрих. — Но когда мы с тобой отправимся в путь?

— Сейчас самое время, — ответила Анна. — К тому же погода благодатная, уже близок конец уборки урожая.

— Ну что ж, завтра и начнем собираться в дорогу. И поедем мы с тобой сначала на север, к Руану, потом на запад, а там по кругу. Буду надеяться, что тебе придется по душе эта поездка.

Он, как ему казалось, готов был сделать для нее все, о чем бы она ни попросила. А все потому, что день за днем открывал в ней новое и нечто притягательное. Но самое важное для него было то, что от общения с нею у него прирастали силы. Никогда ранее он не чувствовал себя так молодо. Он был стариком, особенно в ту пору, когда рядом с ним находилась чопорная и строгая немка Матильда. Она отдавалась ему редко, и никогда в ней не проявлялось даже малого всплеска страсти, словно в ее жилах текла рыбья кровь. Со временем Генрих сам не искал с нею близости и в те ночи, когда разум одолевала плоть, находил себе утешение в ласковой, хотя и бесплодной служанке-птичнице. В глубине хозяйственного двора у нее была камора. Туда и приходил Генрих за утешением. Матильда умерла при родах после семи лет бездетного супружества. Девочка пережила мать всего лишь на полтора месяца. Генрих отслужил Деве Марии благодарственную мессу, потому как Господь Бог избавил от страданий мать, отца и дитя: девочка родилась уродцем с заячьей губой. Генрих скоро сумел избавиться от воспоминаний о Матильде, ибо в том супружестве не было ничего радостного.

И теперь, когда Всевышний послал ему в супруги достойную и душевно щедрую женщину, он был счастлив. Именно это и заставляло его быть во всем согласным со своей молодой королевой.

Анна, однако, видя задумчивого короля, напомнила о себе:

— Ты все-таки посмотри, мой государь, ежели есть у тебя более важные заботы, мы отложим путешествие.

— Нет, нет, славная, у меня никаких важных и неотложных дел не предвидится, — заявил Генрих.

А утром, когда король распорядился готовиться в дальний путь, Анна попросила его:

— Мой государь, было бы хорошо отправить по державе гонцов, дабы уведомить мэров и других служилых, что ты навестишь их города и селения. — Анна посмотрела Генриху глаза и увидела, что он недоволен этой просьбой. Так и было. Горячий нравом Генрих почувствовал, что его покладистая, мягкая Анна пытается, однако, навязывать ему свою волю, дает советы, кои идут вразрез с его желаниями. Он ведь думал появляться в графствах неожиданно и видел в том для себя пользу. Если же помчат впереди него герольды, то одному Богу ведомо, как поведут себя сеньоры и вассалы. И Генрих уже хотел возразить. Но кроткий взгляд Анны, ее лицо, выражающее веру в него, остановили короля.

— Хорошо, моя королева, сегодня же гонцы умчат во все земли державы.

— Ты не сомневайся, государь, нам это только на пользу, — заверила его Анна.

Что-то побуждало королеву пояснить королю роль гонцов, но она не сделала этого и, понимая состояние Генриха, была с ним согласна: да, ее просьбы похожи на навязывание государю чужой воли. Она была благодарна Генриху за то, что он не упрекнул ее в этом. Себе же сказала, что будет впредь полагаться на его здравый смысл. Свой обет Анна выполняла свято и не давала повода королю обвинять ее в том, что она заставляет его делать все по ее прихоти.

Седьмого августа ранним утром королевский кортеж, сопровождаемый сотней славянских воинов, коих вел Анастас, и сотней французских рыцарей и лучников, возглавляемых самим королевским маршалом Убальдом, покинул Ситэ и Париж. Провожающих было немного. Да и они остались в пределах замка. Королева Анна отправилась в путешествие в открытой карете. Ей не хватало Анастасии, но с этим она смирилась как с чем-то неизбежным. Король ехал верхом в окружении графа Госселена, коннетабля Гоше де Шатийона, графа Толомена Ферезского и барона Карла Норберта. Каноник-канцлер Анри д’Итсон катил в возке, потому как сан и возраст не давали ему возможности путешествовать верхом. Путь держали в Нормандию. Дорога пролегала левым берегом Сены. Вскоре королевский домен остался позади, и кортеж ступил на земли одного из самых больших графств королевства. На дороге стало оживленнее. В главный город графства Руан, где в августе ежегодно проводились торговые ярмарки, шли обозы из разных земель Франции. По Сене плыли караваны судов. Анна смотрела вокруг с неослабевающим интересом. Она видела много странников и паломников, отважных искателей приключений. Все это было знакомо Анне по летним дорогам Руси. И она умела читать «письмена» дорог, кои открывали ей многое из жизни Франции. Проделав путь от Парижа до Руана, Анна во второй раз поняла главное: народ Франции жил бедно. На ярмарку крестьяне везли последнее, дабы купить на вырученные деньги самое необходимое для хозяйства, оружие для будущего воина, который подрастал в семье. Анна делилась увиденным с королем, когда он подсаживался к ней в карету. И Генрих соглашался с нею.