Кроме шуток - Сара Нович

Б-е-л-л и все остальные?

Чарли кивнула.

Да. Мир без жестовых языков.

Кэйла посмотрела на нее, удивившись впервые за все время их разговора.

А разве ты не знаешь?

Афромериканский жестовый язык (ААЖЯ)

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

Вернуться к основной статье: Американский жестовый язык (АЖЯ)

Афроамериканский жестовый язык (ААЖЯ) – это диалект АЖЯ, используемый чернокожими американцами в США и в большей степени распространенный в южных штатах. АЖЯ и ААЖЯ разошлись в результате сегрегации по расовому признаку в школах. Поскольку группы учеников были изолированы друг от друга, языковые ветви развивались независимо, каждая со своими фонологическими, синтаксическими и лексическими особенностями.

ААЖЯ часто подвергается стигматизации в сравнении со “стандартным” АЖЯ. Вычленение “стандартных жестов” особенно проблематично, поскольку оно основано на жестах, используемых в Галлодетском университете, а он был сегрегированным учебным заведением.

Убеждение в том, что один вариант языка лучше других, называется прескриптивизмом, и его сторонники часто считают использование нестандартных жестов ошибкой. В Соединенных Штатах лингвисты, придерживающиеся прогрессивных взглядов, утверждают, что прескриптивизм и престижные языки – это инструменты сохранения существующих иерархий и структур власти, связанных с европоцентризмом и идеологией превосходства белой расы.

Лингвистические различия

Фонологические

Люди, говорящие на ААЖЯ, чаще используют двуручные знаки, в среднем задействуют большее пространство для жестов и, как правило, исполняют больше жестов в нижней половине лица.

Синтаксические

В многочисленных исследованиях ААЖЯ выявляется более высокая частотность синтаксических повторов. Исследование, проведенное в 2011 году, также показало, что среди чернокожих глухих больше распространено использование сконструированного диалога и сконструированного действия.

Лексические

Некоторые жесты, сформировавшиеся в школах для чернокожих глухих, полностью отличаются от жестов стандартного АЖЯ: в основном это жесты для повседневных предметов и действий, часто обсуждаемых учениками. Лингвисты также отметили увеличение числа заимствований слов и идиом из звучащего афроамериканского английского среди молодежи.

Из-за преобладания устного метода в системе образования после Миланской конференции многие белые глухие дети были лишены доступа к АЖЯ, место которого занял звучащий английский. Однако на образование чернокожих глухих выделялось значительно меньше ресурсов, в результате чего многие школы продолжали использовать мануальный язык. В связи с этим ученые отмечают, что некоторые типичные для ААЖЯ вариации, такие как более высокая частотность двуручных жестов, – это на самом деле cохранившиеся лингвистические особенности раннего АЖЯ. (Перейти к “Происхождение АЖЯ”.)

ИЗВЕСТНЫЕ ЛЮДИ

Платт Г. Скиннер, аболиционист и основатель школы для цветных глухонемых и слепых детей, около 1858 года. (Перейти к “Списку школ для чернокожих глухих в США”.)

Карл Кронеберг, глухой лингвист шведско-американского происхождения, был первым человеком, который описал различия между АЖЯ и ААЖЯ в качестве соавтора вышедшего в 1965 году Словаря американского жестового языка, основанного на лингвистических принципах (см. также: Уильям Стоуки).

Книга доктора Кэролин Маккаскилл “Клад ААЖЯ: его история и структура” (2011) содержит результаты серии исследований, проведенных Маккаскилл и ее командой, и считается основополагающей работой в этой области.

Дополнительное чтение: Джозеф Хилл, Джон Льюис, Мэлани Мецгер, Сьюзан Мэтер, Эндрю Фостер, Ида Хэмптон.

Рождество для Остина всегда было окрашено горечью, потому что они были вынуждены отмечать его с абсолютно и безнадежно слышащими членами семьи его отца. Когда Остин был маленьким, его двоюродные братья выучили с десяток жестов, и этого им хватало, чтобы вместе поиграть в футбол или в прятки на заднем дворе. Но теперь братья предпочитали оставаться за столом после того, как с едой было покончено, время от времени отрываясь от телефонов, чтобы принять участие в очередном жарком споре – родственники Остина по отцовской линии считали кровавые битвы на политические темы объединяющим семью занятием, – пока Остин и его мама растерянно смотрели друг на друга поверх стоявшей между ними горы картофельного пюре. Обычно на таких посиделках он жалел себя, но сегодня он подумал о Чарли и понял, что это редкий момент, когда он вынужден открывать для себя мир – или, скорее, не открывать – так, как это делали дома большинство его друзей.

Скай заерзала, и мама повернулась, чтобы поиграть с ней. Остин сдался, вытащил из кармана телефон, отправил Чарли сообщение с пожеланием счастливого Рождества, полистал Инстаграм, где его одноклассники выложили десятки фотографий своих кошек и собак в колпаках Санты. Отец, который сначала переводил им семейный спор, теперь вступил в побоище сам, раскрасневшись и размахивая руками вместе со своими братьями.

Скучаю, – написал Остин Чарли и целую вечность наблюдал за тремя точками, обозначающими, что она печатает ответ.

Я тоже, – написала она через некоторое время.

Остин улыбнулся, воспрянув духом при мысли о ней.

Что? – сказала мама.

Что? Ничего.

Ты весь красный.

Здесь жарко. Слишком много криков.

Ну да, – сказала она, но он видел, что она рада за него.

Остин провел ладонью по щекам, как будто мог стереть с них румянец.

Пригласи ее как‐нибудь в гости.

Кого?

Ту, из‐за которой у тебя лицо такого цвета.

Как‐нибудь.

Он перестал говорить – некоторые из гостей с интересом наблюдали за ними. Почему им можно было трепать языком целую вечность, но стоило Остину и его маме начать собственную беседу, все смотрели на них так, будто это какое‐то представление?

Приятно было вернуться домой после встречи с родственниками и всю холодную неделю от Рождества до Нового года провести на диване, пересматривая нескончаемый поток фильмов категории B про карате и не замечая, как дни перетекают один в другой, пока мама наконец не гнала его в душ.

Однако канун Нового года проходил совсем иначе – это был его любимый праздник. Бабушка и дедушка приезжали на ужин с запоздалыми рождественскими подарками, а потом оставались на ежегодную вечеринку его родителей, на которую съезжались глухие семьи со всей округи. Целую неделю он размышлял, стоит ли приглашать на эту вечеринку Чарли – праздновать Новый год с семьей было как‐то по‐детски, и уж конечно у нее были другие, куда более интересные планы. Но в то же время эта ночь всегда казалась ему особенной, и он хотел разделить ее с ней. Каждое утро он начинал писать сообщение, в котором рассказывал о своей семейной традиции и звал ее в гости. Потом сохранял его в черновиках, откладывая ее неизбежный отказ на другой день.

Наконец, за день до Нового года, он решился. Когда он смотрел,