Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

на меня.

– Спасибо, Грей.

– Ты должен мне верить.

– Конечно, я тебе верю.

И я опять чувствую себя скверно из-за того, что позволила Харту убедить меня, будто Зейл мог быть убийцей. Или им мог быть Кейс, коли уж на то пошло. Мне бы следовало лучше знать. В глубине души я и знала. Но всю жизнь Элора была для меня свечой. А Харт являлся моей путеводной звездой. Я всегда руководствовалась в своей жизни исходящим от них светом. Мне не приходило в голову, что у меня есть способность самой разогнать собственную тьму.

– Что ты теперь собираешься делать? – спрашиваю я.

– Пойду за лодкой. Отвезу его домой, – отвечает Зейл. – Предам земле. Рядом с Аароном.

– Позволь мне помочь тебе, – предлагаю я. – Мне нужно уезжать через пару часов, но…

Он качает головой:

– Это я должен сделать сам.

Зейл берет меня за руку и ведет через дощатый настил обратно к «Мистической Розе». Теперь, в отсутствие людей, уже трудно не замечать осыпающуюся краску и проседающие доски. Сорняки и вьющиеся колючие стебли, пробивающиеся сквозь дыры, и маленькие поломанные участки.

Он останавливается перед ступеньками крыльца, но я веду его в обход дома. К задней кухонной двери. Мне необходимо обеспечить какую-то дистанцию между нашим прощанием и костями его отца.

– Будь осторожен, – говорю я. – Ураган…

– Я справлюсь, – заверяет он. – А если я тебе понадоблюсь, я буду здесь.

Мы смотрим друг другу в глаза, и это ощущается как обещание.

– Мой отец не был чудовищем, – произносит Зейл. – Он не убивал тех маленьких девочек.

– Я тебе верю.

– И твоя мама тоже не была чудовищем. Люди совершают ужасные поступки, когда им больно. – Он касается ладонью моей щеки. – Это не делает их плохими.

Я киваю, и что-то внутри меня расслабляется.

Всякий раз после встречи с Зейлом мне становится легче.

Я позволяю ему обвить меня руками и притянуть к себе.

– Мы с Элорой не были влюблены друг в друга, – шепчет он. – Не так, как ты думаешь.

Мы стоим там несколько минут, поглощенные друг другом. И я опять чувствую тот гудящий электрический ток. Он становится все мощнее, пока раскаленная добела энергия Зейла не начинает струиться через нас обоих.

И я ощущаю прилив сил.

Когда я поднимаю голову к лицу Зейла, его глаза полыхают ярко-синим светом.

Колокольчики Евы позванивают звенящим смехом. Это знакомый, волшебный звук.

Я поднимаюсь на цыпочки и тянусь губами к губам Зейла. Не потому что испытываю боль и хочу отогнать ее. Просто он делает меня счастливой. И мне нужно, чтобы это длилось немного дольше.

Когда наши губы встречаются, это похоже на поджигание запала. Зейл мягок и нежен, однако в нем ощущается электричество. Крохотные разряды пронизывают мое тело. Разряд следует за разрядом, и вскоре мне становится трудно дышать. Мои ноги дрожат. А руки Зейла лежат на моей талии.

Мое сердце бешено бьется, а затем пропускает удар.

Когда наши языки соприкасаются, электрическая цепь замыкается. Мы фоним и вибрируем, будто наши тела настроены на одну и ту же частоту.

Эта вибрация стирает все, что причиняет боль, и то, что меня пугает, по крайней мере, на несколько минут. Я притягиваю Зейла еще ближе. И перестаю сопротивляться тому, что он заставляет меня чувствовать.

Вскоре нам приходится остановиться, и я могу перевести дыхание. Зейл низко наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:

– В тебе есть магия, Грей.

И впервые в жизни я почти этому верю.

Небо на востоке светлеет. Но на юге выросла массивная стена черноты. Однако пугает меня не тьма, а свет на небе.

– Тебе надо идти, – говорю я. – Нужно выбираться отсюда.

Зейл улыбается:

– Я не боюсь урагана. Ты не забыла – я родился из шторма?

– Да, – киваю я. – Но тебе надо опасаться Харта. У него ружье, и он убежден, что ты убил Элору. – Страх снова охватывает меня. – Этим утром приходит транспортно-буксирное судно. Хочу убедить Харта ехать со мной. Но если он найдет тебя, то убьет. Сейчас Харт не в себе, словно рехнулся. Но он неплохой парень, просто… – Мысль о Харте снова вызывает во мне боль. – Элора была для него всем. Для нас обоих.

– Я понимаю. – Зейл протягивает руку и проводит пальцами по моим волосам, и я погружаюсь в нежность его прикосновения. – Надо сильно любить, чтобы так отчаянно горевать.

Я сглатываю комок в горле.

– Вот почему Харт отправился на остров Келлера в ту ночь, когда пропала Элора. Хотя и знал, что твой отец мертв. Ему нужно было почувствовать, что он что-то делает. Необходимо было заглянуть повсюду. Даже если это не имело смысла.

Зейл смотрит на меня, и что-то мерцает в его глазах.

– Грей, Харт не ездил на остров Келлера в ту ночь, когда пропала Элора.

– Ездил! – настаиваю я. – Он сказал, что взял квадроцикл. И на нем добрался туда. Его там покусала мошкара.

Зейл качает головой:

– Я находился там всю ночь, Грей. Вернулся туда сразу после того, как увиделся с Элорой на пристани. А Харт там не появлялся. Если бы он приехал туда на поиски, я бы это знал. – Ветер срывает с крыши кровельные плитки, и этот звук напоминает мне шум от стайки домашних птиц, спешащих домой, в птичник. – Никто в ту ночь не приезжал туда искать Элору. Точно никто.

* * *

Я выкликаю его имя. Каким-то образом мне удается перекричать шторм. Он оглядывается на меня через плечо. Рот его удивленно открывается. И мой – тоже. Потому что он уже не человек.

26

Зейл уходит, и я направляюсь в дом. Голова у меня тяжелая. Желудок – тоже. Как будто оба они полны жидкой грязи.

Зачем было Харту лгать мне?

Я тяжело опускаюсь на пол в углу и подтягиваю колени к груди. Я уже скучаю по Зейлу. Мне нужна его энергия. Тело болит. Я в смятении. Абсолютно вымотана. Это такая усталость, которая возникает от непрерывной борьбы.

И от постоянных потерь.

Сколько времени прошло с тех пор, как я спала? По-настоящему спала?

Дни?

Недели?

Месяцы?

И вот тогда это видение настигает меня. Элора, кричащая посреди шторма. Я буквально вцепляюсь в это видение изо всех сил. Хватаю его и запускаю в него ногти. Стараюсь задержаться на нем настолько, чтобы заметить что-нибудь важное.

Но мне не видно ее лица.

И я не могу разобрать, чье имя она выкрикивает. Только чувствую, как этот звук раздирает мне горло.

Ее горло.

Глаза жжет.

Поэтому я их закрываю. На