Заводная девушка - Анна Маццола

как перо движется по бумаге, выводя буквы. Его скрип был единственным звуком. Закончив писать, кукла отложила перо, склонив голову на другую сторону. От игры света на фарфоровом лице казалось, что она улыбается.

Рейнхарт кивнул Жанне. Та подошла к подиуму и взяла бумагу. По мере чтения рот Жанны кривился в холодной улыбке, потом она запрокинула голову и рассмеялась.

– А наша новая подружка очень умна. – «Даже слишком», – мысленно добавила Жанна. – Вот что она написала:

Я не знакома с этикетом.

Надеюсь, что король меня не упрекнет за это

И разрешит представиться двору…

Такую смелость на себя беру.

Придворные засмеялись. Раздались аплодисменты. Жанна передала бумагу Людовику. Он прочитал. На лице короля появилось раздражение.

– Никак ваша пишущая кукла насмехается надо мной?

Натура короля была настолько хрупкой, что даже фарфоровая кукла, начиненная колесиками и пружинками, могла задеть его гордость.

– Ни в коем случае, ваше величество, – покачал головой Рейнхарт. – Совсем наоборот. Она плачет.

Жанна слышала возглас Людовика. Так оно и было; она увидела это раньше придворных. В уголках кукольных глаз появлялись слезы, катившиеся по ее раскрашенным щекам.

– Черт возьми! – пробормотал Людовик, подаваясь вперед. – Она и впрямь плачет. У вас получилось. Вы создали куклу, которая не только пишет и дышит, но и плачет!

* * *

Жанна выжидала, пока любопытство придворных не будет удовлетворено полностью. Они толпились возле пьедестала, перешептывались, всматривались в фарфоровое лицо и заглядывали в полость на спине, где находился хитроумный механизм. Она спокойно смотрела, как Людовик взял доктора Рейнхарта за плечо и назвал часовщика гением, спросив, как тому удалось за столь короткое время создать это чудо механики. Доктор Рейнхарт не отвечал на его вопросы, а лишь улыбался. На фоне бледного лица улыбка скорее напоминала гримасу.

У некоторых придворных творение Рейнхарта вызвало не восторг, а оторопь. Они не приближались к пьедесталу, с настороженностью поглядывая на механическое чудо. Но только двое разделяли отвращение, испытываемое Жанной: ее горничная, сама казавшаяся застывшей куклой, и наставник короля, хирург Лефевр. Едва представление закончилось, Лефевр торопливо ушел. На его лице не было ни кровинки. Наверняка горничная и хирург задавались тем же вопросом, что и Жанна: зачем часовщик изготовил именно такую куклу? Зачем ему понадобилось воскрешать свою дочь?

Людовик подозвал одного из гвардейцев – высокого и тощего мужчину в ярко-красном мундире. Тот наклонился к королю, выслушивая распоряжение. Король указал на доктора Рейнхарта, затем на куклу. Гвардеец поклонился и ушел. Рейнхарту король сказал:

– Я хочу, чтобы это видели все. Кукла останется здесь, в моей часовой комнате. Завтра вы снова покажете нам вашу диковину.

– Непременно, ваше величество, – кивнул Рейнхарт. – Но кукле требуется надежное место для хранения, где никто не притронется к ней. – Он провел рукой по талии куклы.

– Что ж, это легко устроить. Я прикажу своим людям перенести ее.

– Я буду их сопровождать. Моя служанка Мадлен мне поможет. Механизм куклы предельно тонок и чувствителен. Обращаться с ней нужно очень осторожно. Никто не должен прикасаться к пьедесталу.

– Разумеется. – Людовик задумчиво потрогал кукольную руку, потом улыбнулся. – Честное слово, ощущение, как будто трогаешь настоящую руку.

– Да, – пробормотал Рейнхарт.

Он очень осторожно сложил кукле руки, наклонил ей голову, потом вновь накинул на нее покрывало.

– Это была ваша идея, mon cher? – непринужденно спросила Жанна, когда они с королем ужинали в его petits apartments.

Вместе с ними, на отдельном стуле, восседала Брийяна, белая ангорская кошка Людовика, которой он время от времени бросал кусочки мяса.

– Отчасти да. Мы много говорили о достижениях науки и о том, что может продвинуть ее еще дальше и понять принципы работы человеческого организма. Убедившись, насколько он искусен, я поручил ему создать автомат, способный превзойти творения Вокансона. У того автоматы могли лишь двигаться. А мне захотелось куклу, способную еще и дышать, плакать и проливать кровь. – Людовик бросил кошке очередной кусочек. – Воссоздать кровотечение Рейнхарту не удалось, зато он пошел дальше. Мне показалось, что его кукла способна думать. Знаю: невежественная толпа скажет, что мы зашли слишком далеко, возомнили себя богами и творим людей, будто какой-нибудь Прометей. Потому я и распорядился окружить мой заказ завесой тайны.

– Нет, mon coeur, я имела в виду другое: это вы пожелали, чтобы кукла была похожа на нее?

Людовик нахмурился и взял с блюда куриное крылышко в каштановой глазури.

– А-а-а, теперь понимаю. Нет, я просто предложил сделать куклу в виде девушки. Думаю, Рейнхарт уже сам решил придать ей сходство с Вероникой. После смерти дочери он сказал, что хочет посвятить автомат ей. Думаю, он изменил первоначальный облик, сделав куклу похожей на нее. Дань памяти, если хочешь.

– Любовь моя, а вам это не кажется несколько странным? Откуда у отца может возникнуть желание воссоздать умершую дочь в виде механической куклы?

– Ничуть, – пожал плечами Людовик. – Говорят, Декарт сделал автомат, похожий на его малолетнюю дочку Франсину.

– Я всегда считала это легендой.

– Возможно. Но многие так или иначе воссоздают образы своих умерших близких или любимых. Портреты, памятные вещи. Разве ты забыла, что я храню бюст Полины?

Нет, это она помнила очень хорошо. Бюст прежней любовницы Людовика украшал каминную доску в его личных покоях, и Жанну не раз подмывало швырнуть это произведение на пол.

– Нам полезно напоминать себе о смерти, – снисходительным тоном продолжал Людовик. – И о ценности жизни. Королева каждый день смотрит на belle mignonne, чтобы разум снова и снова убеждался в тщетности мирских благ.

– Да, конечно, – пробормотала Жанна, внутренне содрогнувшись.

Belle mignonne, нечего сказать. Отвратительный череп, украшенный лентами. И свечки в пустых глазницах, капающие воском. В своей тяге к мертвым королева не уступала супругу.

– И все же что-то мне в этой кукле не нравится. Я заметила, даже ваш хирург был в замешательстве.

– Подозреваю, Клод попросту раздосадован, что не он придумал куклу. И вообще его роль в ее создании была весьма скромной. Он склонен считать идею своей, хотя на самом деле она моя. А Лефевру нравится быть в центре событий. Любит он, когда воздают почести его уму.

– Возможно. А может, он считает всю эту идею неприемлемой. Почему кукла одета как принцесса?

Людовик снова нахмурился и стал облизывать пальцы.

– Жанна, у меня создается ощущение, словно ты завидуешь девушке, сделанной из железа и золота. Ну почему ты постоянно стремишься испортить мне удовольствие? Почему бросаешь тень сомнения на занятие, забавлявшее меня столько недель и отвлекавшее от мрачных мыслей?

В ее животе зашевелилась холодная змея страха.

– Я