Поиск дорог (СИ) - Букия Оксана

Дим не знал, что он должен сделать. Он вложил всю свою благодарность, которую испытывал к древним хищникам в стихии, в воздух, землю, в свет Таллы, струящийся по зеленой листве. Понял, что зверь почувствовал это, когда лас довольно завилял хвостом, как самая настоящая собака, коротко тявкнул и ушел вслед за своей семьей.

Димостэнис на короткое время прислонился к телеге, прикрыв глаза. Его дар вновь подбросил неожиданный сюрприз. Помог выйти победителем из очередной неприятной ситуации. Самое главное вытащить людей, доверившихся ему.

— Как Ферт? — спросил он у Корина, стоявшего рядом с парнем.

Тот покачал головой.

— Плохо. Большая потеря крови.

Дим подошел к раненному, убрал куртку, которой тот был укрыт, посмотрел на повязку на плече, пропитанную кровью. Ферт дышал рвано и очень тяжело.

Димостэнис потянул на себя энергетику стихий так, чтобы его кожа искрилась от переполняющей силы, и плотный серебряный контур был хорошо виден.

— Ферт, — позвал он, — посмотри на меня.

Мальчишка открыл мутные от боли глаза.

— Что ты видишь?

Раненный молчал.

— Видишь энергию? Силу вокруг меня?

Тот едва заметно кивнул.

— Попробуй взять ее.

В глазах все та же пустота и непонимание.

— Ты можешь. Просто возьми, как будто ты берешь от стихии, не копи в себе, проводи ее сквозь свое тело, напитай его этой силой. Кровь остановится. Тебе будет легче.

Ферт закрыл глаза. Дим понял, что он пытается, когда серебряные искры поползли по коже мальчишки. Те, кто мог это видеть, пораженно смотрели на них, да и другие тоже понимали, что происходит что-то необычное.

Действия Ферта становились все увереннее. Димостэнис положил руку ему на грудь и почувствовал ровную силу его хьярта. Тот уже мог действовать самостоятельно и брать силу от своей стихии.

— Вот и молодец, — Дим аккуратно разорвал их связь. — Ты как, герой?

— Лучше, — дыхание мальчишки, на самом деле, выровнялось и даже губы чуть порозовели.

— Мы скоро уже будем дома. Ты главное продолжай это делать. Пропускай энергию сквозь себя, не останавливайся, пусть твой хьярт всегда будет на пределе, тогда процесс регенерации пойдет быстрее.

Измученная лошадь, тяжело таща обоз, медленно плелась среди деревьев и кустов. Люди, подавленные и усталые, молча шли рядом с телегой, все еще переживая потрясения прошедших сэтов. На мешках дремал Ферт, тихо постанывая, когда телега подпрыгивала на неровной дороге.

Возничие почти не управляли их вялой лошадкой, и та едва передвигая ноги, шла по хорошо известному ей пути.

— Лошади одни и те же запрягаются в телеги? — спросил Дим, видя, как та хоть и медленно, но верно идет к тому самому месту, где Ждан развесил свои ловушки.

— Да, — ответил Корин как самый словоохотливый из всех, — они знают дорогу, в случае чего могут сами вывести обоз.

В случае чего. Например, когда обезумившие от страха лошади вырвутся от взбешенных волков, то будут нестись, не различая дороги туда, где их ждет спасение. И даже если кто сумеет уйти от одуревшего зверья, просто сгорит, запутавшись в энергетических плетениях.

Корин пересек место, где ранее висел смертоносный рой. Ощутил слабые эманации силы, которые все еще были здесь. Покрутил головой, пытаясь понять, поморщился и пошел дальше.

Дим почувствовал уже почти забытый ком ярости внутри себя. Тот разрастался и заполнял его всего, отражаясь на коже серебристыми искрами.

Ему не надо больше доказательств. Нельзя и дальше оставлять такое безнаказанным. Неизвестно, что этот мерзавец придумает в следующий раз и кто станет его жертвой. Он его просто уничтожит. Перед этим, правда, хорошо с ним поговорит, и тот расскажет о своих сообщниках и о том, зачем ему это надо.

Димостэнис Иланди еще очень хорошо помнил, как это делается.

Глава 27

Из-за того, что произошло в лесу в деревню вышли с большим опозданием, в самый разгар дня. Люди наверняка уже закончили обеденный отдых и принялись за свои дела. Однако их ждали. Избранницы Глорила и Корина, мама Ферта, уже взрослая дочь Мартина, одного из возниц и Элени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Димостэнис видел, что их заметили, видел, как вспыхнули радостью лица, как побежала навстречу сестра. Видел, как дернулся, сделал шаг вперед Энтони, остановился, повернулся к нему. Дим покачал головой и отстал на шаг. Художник слегка улыбнулся и тоже побежал к своей избраннице. Видел, как Элени повисла у него на шее, слышал смех и слезы, перемежающиеся с поцелуями. Видел, как она повернулась, ища глазами его.

Однако сейчас ему было не до этого.

Дим шел по деревне, где-то в глубине сознания отмечая, что та была пуста. Он чуть замедлил шаг, пытаясь понять, куда ему идти. Сейчас он хорошо чувствовал все, любые эмоции, переживания, желания, любой всплеск силы.

Как обычно все собрались у реки. Дим шел по тонкой нити, которая с каждым шагом, с каждым пройденным ером становилась все толще, насыщеннее, наполнялась энергетикой десятков людей, собравшихся там.

И все они кого-то или чего-то ждали. Кто стоял по парам, кто в одиночестве, кто в единой толпе, но он явно чувствовал напряженное ожидание. И что-то еще — то ли обиду, то ли разочарование, смешанное со смятением и тревогой.

Его стали замечать, поворачиваться, испугано отступать, уступая дорогу. Дим не мог видеть себя, но понимал, что выглядит он на самом деле страшно. Весь в крови, в своей и чужой, поцарапанный, в изодранной одежде, и аурой, серебристым вихрем кружившейся вокруг него.

Тот, кого он искал, стоял в самом центре. Рядом Конн, Мартан и еще несколько человек, которые обычно присутствовали на каждом собрании и всегда активно принимали участие в жизни деревни.

Впрочем, Диму сейчас было все равно. Ему нужен был всего лишь один. И он явно чувствовал его среди остальных. Его самодовольство и почему-то радость победителя.

Мир сузился до всего лишь одного биения сердца.

Еще он помнил боль Ферта и его кровь на своих руках, обреченность людей, приготовившихся умирать, оскаленные морды волков, которые не оставляли ни единого шанса на спасение. Он не мог помнить, но сейчас ярко представил других, кто шел через лес и больше не вернулся. Кучка людей, перед разъяренной стаей диких зверей, подавленных, измученных, теряющих своих товарищей одного за другим, пытающихся до конца отстоять свое право на жизнь и вернуться к тем, кто их ждет. Чувства тех, кто сумел вырваться из этой ловушки, чтобы угодить в новую и сгореть заживо. Сколько в тех обозах было таких же молодых и совсем не знавших жизнь, как Ферт? Сколько детей и избранниц не дождались возвращения тех, кого любили? Сколько еще таких как Бренна, до сих пор живущих этой болью?

— Какие высокие гости к нам пожаловали? — услышал он сквозь пелену серебра издевательский голос. — Сам сэй Иланди.

Дим сделал еще несколько шагов вперед и остановился. Донесшееся издалека, знакомое, уже полузабытое имя, слегка охладило его, вернуло в реальность. В мир стали возвращаться краски. И глумливые, полные торжества глаза его врага.

— Это правда? Это твои вещи?

Дим повернулся к Конну, который задал эти вопросы. В руках у старосты были печатка с инициалами и гербом Дома Иланди, а также письма Клита и документы на его новое имя.

— Ты думал, что сможешь морочить нам голову? — опять взял слово Ждан, и его голос звонкий, уже празднующий свою победу, разносился над притихшими людьми. — Думал, мы здесь отрезанные от большого мира и совсем ничего не знаем? Ты — Димостэнис Иланди, сын одного из тех, кто убивал наших родителей, друзей, братьев. Ты — ближайший соратник и друг императора. Ты — главный каратель и гонитель, таких как мы. Из-за кого мы вынуждены всю жизнь бежать и прятаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Каждое слово находило подтверждение в глазах притихших людей, напитываясь их эмоциями. Одной, общей силой, которая сейчас была против него. Вмиг он остался совсем один, против толпы, которая считает его врагом. Как быстро он из «своего парня» превратился в гонителя и карателя. Как быстро все были готовы взвалить на него ответственность за все свои беды, когда еще совсем недавно они готовы вверить ему свои жизни. Как быстро все отвернулись от него, не дав сказать ему ни слова.