Заветные желания (СИ) - Ольховский Даниил

— Именно так.

V. Клубки судьбы IV

— Держи.

Ордо протянул очередной флакон с душой. Иво старался спокойно откупорить его, однако получилось, как всегда: жадно «сгрыз» верхушку, представляющую из себя обычную пробку, отплюнул ее в неизвестном направлении с такой силой, что воздух посвистывал, затем жадно поглотил содержимое.

Ордовик все время тихонько похихикивал, хотя тем самым скрывал истинный ужас и страх — в юном, в сравнении с собой, конечно же, изгнаннике, сейчас он видел самого себя в молодости, в то время, когда не сдержался и стал изгонять живых.

Но то было очень давно.

Прошло некоторое время, после которого черный изгнанник выровнял дыхание, успокоил рассудок, вернул нормальный темп сердцебиению. Его глубокий вдох-выход ознаменовал возвращение к нормальному состоянию.

— Я рад, что ты сам понимаешь, когда тебя начинает накрывать. Я вот так не мог, — цокал Ордовик.

— Сомневаюсь, что был человек, способный ухаживать за тобой так, как ты за мной.

Ордо не оспорил.

— Не было такого. Ты прав.

Они стояли в каком-то переулке. Кромешная тьма сейчас была лучшим спутником, но только здесь, в забытых богом улочках. Центр Тайныра все равно не засыпал ни на секунду. И это мешало «работать».

Изгнанники выслеживали демона судьбы. Хотя, правдивее было бы сказать, бились в попытках выследить его.

Еще не было случая, когда охотники на бессмертную нечисть смогли бы изгнать такого представителя низших демонов как парки. Отменный вид, ничего не скажешь. Такой, кого не выследишь, кого просто так не найдешь. Самая настоящая заноза в заднице, принимающая уникальные обличие и поведение для каждой новой своей жертвы. А жертв могло бы несколько.

Иво пытался учуять ауру демона. Он хорошо знал эту ауру: темную, отвратительную; такую ауру, способную ужаснуть, окутать целиком и полностью, так, что ты не сможешь сдвинуться с места. Если бы каждый представитель живой и разумной расы обладал этим шестым чувством, чувством окружающих аур, они бы давно уже сошли с ума. Потому что это ощущение не передашь простыми словами. Аура любого демона была олицетворением смерти и отчаяния. Словно ты смотришь на ту самую барышню с косой, жаждущую отнять у тебя жизнь. Только ощущение это было десятикратно хуже. Далее уже все зависело от демона, чью ауру ты ощущаешь. Чем страшнее и властнее отродье, тем больше этот ужас окутывал тебя, заставлял дрожать и «падать ниц», дабы не сближаться с ней.

Черный изгнанник привык к этому чувству. И, наверное, он был единственным, кто хладнокровно и спокойно относился к исходящему от аур ужасу. Лишь только, потому что это было примитивной привычкой. Второй причиной было то, что он во всем мире был единственным живым, кто чувствовал это.

* * * * *

Без плаща было неуютно. Словно у Иво руки отобрали.

Конечно, свитка была красивой, праздничной и нарядной. Она как-то разбавляла этот черный мрачный образ, такой привычный и родной для бауманца. Но тем самым она и «мешала ему», заставляла чувствовать себя «не в своей тарелке».

Изгнанники не проходили улицы — они их «переплывали»: плавно перетекали из одного места в другое, с должной незаметностью и скрытностью.

— Как оно? — умиротворенно спрашивал старик. Давно такого не было, но позабытое временем «Чудовище из Анаретты» словно вспомнило молодость — такого вовлечения в охоту старик Ордо не испытывал давно.

Иво радовался этому — с одной стороны. С другой — корил себя, что заставлял старика вернуться к тому, отчего тот с таким трудом отказался.

— Никак. Ничего не чувствую. Настолько ничего, что противно.

— Вот плешивая… — ругался тихо Ордо.

Он остановился, задумался. Впервые Иво видел, как на висках мудрейшего изгнанника выступили вены.

— Давай подумаем еще раз: Это точно парки, иные представители демонической расы ни по одному пункту не подходят. Из того, что нам известно о демоне судьбы: первое, — Ордо загибал пальцы, перечисляя, — он не имеет своего родного облика, постоянно принимая чужой, близкий и знакомый для жертвы, делая ту психически уязвимой. Второе, он изгоняет, если так можно сказать, «тихо», чтобы никто этого не заметил. Третье…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ордовик словно язык прикусил. Не смог продолжить.

— Нет третьего, Ордо. И второе это следствие, вытекающее из твоего «первого». Все, что мы знаем об этой твари, за исключением, что она является как вестница судьбоносных решений, для того, чтобы изменить судьбы, так это только то, что она предстает в чужом образе.

— Нет-нет! — предводитель ордена изгнанников бурно воскликнул, — Парки, перед тем, как изгнать жертву, творит пакости и шалости…

— Я это впервые от тебя услышал, а прочие изгнанники никогда о таком не говорили. Ты уверен в своем суждении?

Стоило Иво перебить Ордовика, как тот всерьез задумался о своих словах. И, видимо, он был чертовски недоволен, что его мысли и слова не сходятся с истиной. Чудовище из Анаретты скалилось до отвратительного скрипа зубами.

— Тогда я вообще без понятия, что с ним делать. Если даже ты, единственный способный почувствовать ауру любой твари, не можешь ее отыскать!

Ордо «вскипел», не выдержал и треснул кулаком по стене какого-то кирпичного дома. Приложил нормально — сразу и не заметил, как разбил кулак, подобно яйцу. Фаланги обагрились кровью. Изгнанник попробовал ее привкус — лакнул краем языка.

— Кровь… Давно я ее не проливал, — как будто счастливый ребенок сейчас говорил, резко сменивший старого изгнанника. — Прости меня, Иво. Просто я… Я давно не испытывал этого чувства. Очень давно.

— Про какое чувство ты говоришь? — Иво слегка склонил голову, выражая что-то по типу сочувствия. Правда, он сам не понимал, чему сочувствовать — просто ему казалось, что так нужно.

— Чувство, что я обязан спасти этих людей. Чувство, что я — изгнанник — отвратительный и ужасный монстр в глазах окружения, не имею права на ошибку и должен любой ценой сохранить мир.

Он прекратил вещать. Прекратил, чтобы коснуться пальцем кровавой фаланги и вновь вкусить ее языком. Как только он почувствовал этот кислый привкус, глаза старик уронил к земле, а уголки рта раздвинулись, стремясь ввысь.

— Чувство, что я кому-то нужен. Не тебе, Иво. Не кому-то из изгнанников. А живому человеку. Даже масштабнее — стране. Целой стране. Чувство, что я нужен этой стране, нужен ей, чтобы сохранить мир и порядок. Ты испытываешь это чувство?

Иво подошел поближе. Он облокотился на стену, которую Ордо чуть не разгромил, руки скрестил и взглянул на звездное ночное небо.

— Наверное, да. От нас отказались, и отказались уже очень давно. Но отказ не значит, что в нас не нуждаются. Отказ означает страх, простой страх, из-за которого почти все проблемы этого мира. Да, Ордо, я испытываю это чувство постоянно. И как только перестану его испытывать, я сразу же воплощу свою мечту, а ты узнаешь об этом первый.

— Мечту? — усмехался старик, — Ту самую, о которой ты постоянно грезишь и мнишь? О спокойной жизни?

— Именно она.

Иво обнажил меч, показал его Ордовику. Состояние лезвия было удручающим, однако это был все тот же меч из черного титана, покрытый рунами, значения которых не было известно никому, кроме самого владельца меча.

— Сейчас в моих руках меч. Меч хоть и служит способом защиты, но он все равно был создан, чтобы что-то отнимать. Причины разные, но путь один. Меч — отнимает. Но когда-нибудь я сложу его в самый дальний шкаф, запру на самый сложный замок и забуду о нем, как о страшном сне.

— И что придет на смену?

Иво звонко «пшикнул», всем своим голосом.

— Трость. Книга. Череп какой-нибудь твари с необъятного переливающегося моря. Это не имеет значения. Я буду рад, даже если на смену мечу ничего не придет. Руки будут свободными. И чистыми.

Черный изгнанник обнял собрата по цеху.

— Но это, если и будет, то очень нескоро. А сейчас нам нужно сделать то, что обязаны. То, для чего были созданы.

Ордо не промолвил ни слова, зато плавно кивнул пару раз. Этим уже было все сказано.