Дебютантки - Джун Зингер

— Я тебе заявляю, Сара Лидз Голд, — Крисси старательно передразнила акцент Сары, — что ты хуже, чем писатель Эллери Квин.

Сара угрожающе посмотрела на нее.

— Крисси?

— Угу. Морские пехотинцы наконец пошли в атаку!

Зимняя пора. 1943

1

Мэгги О'Коннор потеряла свою правую грудь на Рождество 1941 года, а левую — в следующем году. Теперь, спустя год, доктора требовали, чтобы она опять легла в больницу — как они сказали, для проверки. И стоит провести рентгенотерапию, чтобы быть во всем уверенными. Но Мэгги понимала, что она проигрывает свою борьбу. Она хотела только знать, сколько пройдет времени, прежде чем болезнь придет к естественному завершению. Ей столько предстояло сделать во благо родины, больницы, где она работала, в память матери и, самое главное, Мейв. Она испытывала гнев, что судьба так распорядилась ею. Она бунтовала и ходила в церковь отмаливать грехи и дурные мысли. Ей было нужно еще время, чтобы она могла проводить мать на вечный покой. Кто позаботится о матери, если Мэгги умрет первой? Боже мой, а что же с Мейв? Она сильная и хорошая девушка, но все еще слишком молода. Она еще не повзрослела, чтобы со всем справиться. А ее дитя? Кто будет за ним присматривать? Только не Мейв. Она никогда не скажет Мейв, что с ее ребенком не все в порядке, но он живет в семье, которая его любит. И Пэдрейк. Мэгги с ним не общалась. Конечно, она знала об успехах его книг. Он жил в Ирландии; каждый роман приносил ему все больше признания и славы. Она не могла понять, почему критики так восхваляют его работы, — ей казалось, что они полны ненависти, почти всегда необъяснимой. Но люди восхищались ими. Не случится ли так, что после ее смерти Пэдрейк вернется и опять заберет Мейв? Или, может, Мейв сама начнет искать его. Мэгги чувствовала, что Мейв любит Пэдрейка и грустит по нему.

О, Пэдрейк! Что станется с ним? Мир знал его только как гения-отшельника. Мир всегда прощает гениям их эксцентричность, их любовь и ненависть, даже когда они выходят из моды, — это тоже своего рода эксцентричность. И это делает их более интересными и выделяющимися. Они стоят в стороне от остального человечества. Но для нее Пэдрейк был не только эксцентриком. Его гениальность была смешана с сумасшествием. Может, это гены, которые были в их крови? Может, он с самого рождения нес в себе эту страшную кару? А что будет, если об этом узнает остальной мир? Кто защитит Пэдрейка от волков, которые набросятся на него, почуяв запах крови?

Нет, ей нельзя сдаваться. Еще не время. Что сказал их святой Франклин Д. Рузвельт, когда его попросили, чтобы он остался еще на один срок? Бедный, усталый и больной человек, он сказал миру: «…и в этой войне я так же не могу оставить свой пост, как этого не имеет права сделать солдат…»

Ей придется продолжить борьбу, она не имеет права покинуть свой пост.

Когда Мэгги вернулась из больницы, ей пришлось смириться с тем, что в ее распоряжении осталось самое большее два года. За это время ей нужно было сделать очень много! Самое главное — подготовить Мейв к мысли о ее смерти. Ей следовало убедить Мейв в том, какую опасность представлял Пэдрейк. Ей также следовало привести в порядок все дела, чтобы Мейв стала хранительницей музея, могла заниматься больницами, которые существовали на пожертвования семьи Эбботов. И могла помочь своей бабушке, но с наименьшими затратами нервной энергии. Бедная девочка, ей только что исполнилось шестнадцать и на ее плечи вскоре будет возложен такой огромный груз!

Мэгги решила на лето открыть дом в Ньюпорте. Там они с Мейв смогут провести время и обо всем поговорить. Наверно, Крисси и Сара будут с ними большую часть лета, а Марлена поедет домой в Южную Каролину.

Мэгги послала свой «паккард» за девочками. Она купила машину год назад, чтобы доказать судьбе, что она все еще борется с ней. В 1942 году с конвейера сходили последние машины, шла война, и было неизвестно, когда будут строить новые модели. Кроме того, Мэгги не была уверена, что это не последняя машина в ее жизни.

2

Я едва сдерживала слезы, прощаясь с Сарой, Крисси и Мейв. Мейв заставила меня дать слово, что я приеду в Ньюпорт хотя бы на две или три недели. Я попросила Сару, чтобы она писала мне хоть раз в неделю о том, что у них там происходит.

— Особенно если кот спрыгнет с крыши!

Сара захихикала.

— Что ты имеешь в виду?

— Сара, эту фразу сейчас используют военные, чтобы объявить, что произошла высадка войск… А солдаты имеют в виду засовывание ты-сама-знаешь-чего-и-куда.

— Ну, если случится ты-сама-знаешь-что или если мой кот просто сломает себе шею, ты узнаешь об этом первая. Я тебя прошу, чтобы ты хорошо проводила время с парнями, которые крутятся вокруг тебя, и если твой кот свалится с крыши, ты мне пришлешь открытку с надписью «Внутри как ни три» — и я все пойму!

Мейв и Сара очень волновались, когда ехали по Бельвью-авеню с прекрасными изумрудными газонами и великолепными летними домами. Крисси сидела молча.

Ей станет больно, если она опять увидит дом бабушки Марлоу. Она старалась забыть это время, не думать о своих бабушке и маме. Крисси даже не представляла, что после стольких лет она все равно будет скучать по матери, вспоминать ее лицо, духи, голос: «Кто самая сладкая конфетка мамочки?» — «Ты — моя любимая девочка!» Потом она вспоминала: «Беги, моя крошка. Няня тебя ждет, моя красавица. У меня нет времени прочитать тебе сказку, мой зайчик. До завтра, мой ягненочек!»

И это е… зал суда. «Мамочка! Мамочка!» Крисси слышала, как плачет ребенок, как будто это была не она! Мейв взяла ее за руку:

— Мы уже приехали, Крисси. Жаль, что ты так переживаешь. Это дом твоей бабушки? Вон тот, за забором?

Крисси пожала плечами.

— Теперь это дом тети Гвен. Мне все равно. Это всего лишь дом! — Иногда она просто ненавидела воспоминания о своей матери. И если она ее так сильно ненавидела, тогда все прошлое не имеет никакого значения! Но она все еще была очень напряжена.

Мэгги поздоровалась с ними и спросила:

— Хотите посмотреть дом?

Сара оглянулась. Перед ней был огромный бальный зал.

— Вот это да! Наш домик в Саутгемптоне даже рядом не стоял с вашим! Ваш дом просто великолепный, великолепнейший! Я должна отметить, тетушка Мэгги, вы умеете жить, вы — неевреи!

Все засмеялись, даже Крисси. Мэгги обняла Сару:

— А я должна сказать, что вы, евреи, умеете заставить девушку смеяться.

Мэгги нашла Крисси в библиотеке, лежащей на огромной софе эпохи итальянского Возрождения.

— Похоже, что тебе здесь удобно, а это трудно ощутить в таком месте. Эти комнаты великолепны, но их не назовешь уютными.