Волки в погонах - Сергей Донской

– А? – Когда он поднял глаза, стало ясно, что, такими мутными, он скоро перестанет узнавать собеседника. Его правый локоть покоился среди колбасных обрезков, а левый утопал в водочной лужице.

– О какой сумме шла речь в факсограмме? – повторил Громов, задвинув ногой «дипломат» с непочатой бутылкой водки под лавку.

– Общ-щ стмсть клбл от всмнц до двц млн дл, – сообщил Тупиков, блуждая взглядом по помещению. – В звсмст…

Пока что этот бубнеж поддавался расшифровке. Товар оценивался в размере 18–20 миллионов долларов, в зависимости от комплектности, способа поставки и прочих условий контракта. Иначе говоря, при разумном подходе к делу участники сделки наваривали знатную похлебку из «зеленых лимонов». Чтобы выявить их всех, нужно в первую очередь прижать к ногтю командующего Московским военным округом. Нелегкая задача. Повоюй с такой видной фигурой в одиночку!

– Деньги – ум, честь и совесть нашей эпохи! – продекламировал вдруг Тупиков.

Это получилось у него на удивление отчетливо. Подобные просветления происходят порой со смертельно пьяными людьми незадолго до того, как они окончательно выпадают из действительности.

– Слушай, как мне добраться до Чреватых? – быстро спросил Громов.

– Ты черт!

Ну вот, поговорили. Кажется, дальнейшую беседу взялась корректировать сударыня Белая горячка.

– Какой же я черт? – улыбнулся Громов.

– Черт! – упорствовал Тупиков. – Душу мою покупаешь! И глаза у тебя бесовские. Отчего они у тебя светятся, а?

– Ладно, убедил. Будь по-твоему. Я Люцифер Дьяволович, собственной персоной. Но из преисподней меня не за тобой отрядили, а за генералом. Он мне очень нужен. Срочно.

Тупиков уронил подбородок на грудь.

– Не-а, – прогудел он. – Не скажу. Одно дело секрет продать, а другое – человека. Бывшего командира, между прочим. Песню Газматова… Газманова помнишь?.. Офиц-церы, офиц-церы, ваше сердце под приц-целом…

– Ты еще про батяню-комбата вспомни, – поморщился Громов. – Тоже мне, нашел боевого офицера. Он самый обычный бизнесюга, твой Чреватых. Новый русский генерал. Вместо цепи на шее – лампасы на ляжках. Нашел на кого молиться!

– Принципами все равно не поступлюсь, не уговаривай. Если есть что наливать – наливай. А разговор закончен.

Громов поставил на колени портфель, открыл его и достал пачку долларов.

– Это Любаня сегодня же к рукам приберет, так?

– Так, – согласился Тупиков. – И что?

Он вознамерился заносчиво вскинуть голову, но она у него просто перекатилась с груди на левое плечо.

– А то, что мужику заначка необходима, – продолжал Громов, демонстрируя полковнику вторую пачку. – Здесь тоже пять тысяч, и жена твоя о них ничего не узнает, если сам по пьяни не проболтаешься. Что скажешь, Иван Сергеевич?

Тупиков шевелил-шевелил губами, а потом брякнул:

– Сто получается.

– Не сто, а пять. – Громов заговорил тем мягким голосом, который лучше всего подходит для увещевания раскапризничавшегося ребенка или пьяного мужика. Он даже пятерню растопырил для наглядности: – Ровно пять тысяч.

– А я г…рю, сто! – Тупиков ударил кулаком по столу. – Тариф в Москве – пятьдесят баксов за ед…ницу. Три ч…са. Свободна, мартышка. Кто следующий?

Оказывается, увлекшись, он уже вел диалог с воображаемыми девочками по вызову. Не с самыми дорогими, но проворными и безотказными. Пришлось хорошенько встряхнуть его за плечо и напомнить о реалиях жизни:

– Эй, это все потом. Красивую жизнь с приматами сначала заслужить надо.

– С какими такими приматами?

– С мартышками, – поправился Громов. – Тебе нужны на них деньги, мне нужны координаты генерала. Согласен?

– Согласен. Но деньги на бочку! – потребовал Тупиков. Выхватив протянутую пачку, он удалился с ней все в ту же парную, служившую ему оплотом независимости, а минуты через две вернулся и попытался улечься прямо на пол, чего Громов позволить ему никак не мог. Пришлось хорошенько растереть Тупикову уши, размять ему кончик носа и продержать его под отрезвляющим душем до полного опустошения наливного бака.

– Фр-р-р! – Водворенный на прежнее место, полковник энергично помотал головой и поинтересовался: – Долго мы уже в баньке?

– Да часа два с половиной, – ответил Громов.

– Значит, Любаня скоро на приступ пойдет, – мрачно сообщил Тупиков.

– Выкинешь белый флаг, и дело с концом. Куда деньги спрятал, не забыл? Нет? Ну, и отлично. – Громов сунул в рот незажженную сигарету и прищурился, как будто дым заранее ел ему глаза. – Теперь по существу давай. Как мне добраться до генерала Чреватых с минимумом усилий и потерь времени?

Задумчиво почесывая волосы на груди и между ногами, Тупиков заговорил:

– В расположении любой из частей округа тебе его нипочем не достать. В штаб тоже соваться бесполезно. Городская квартира командующего находится в одном доме с министром МВД, так что сам понимаешь, какое там наблюдение за посетителями ведется. Остается что?

– Это ты мне должен сказать. – Громов указал уже дымящейся сигаретой на собеседника.

– Остается дача Чреватых в Завидове, – неохотно проворчал Тупиков. – Территория, конечно, охраняется, и еще как. Но там роту десантников в ружье не поставишь, если что. Короче, сунуться туда можно… Не знаю, правда, как насчет высунуться. Это тебе не половой акт…

– Когда генерал бывает на даче? – продолжал задавать вопросы Громов. – Один? С семьей? С компанией?

– По воскресеньям у него в Завидове охота устраивается. Дружки, говорят, толпами наезжают, но сам я не видел, врать не буду.

– А дачу генеральскую видеть приходилось? – спросил Громов без всякой надежды услышать утвердительный ответ.

– Если бы я на даче командующего округом хоть раз побывал, – резонно возразил Тупиков, – то хрен бы у нас сегодня с тобой разговор получился. – После этих слов он насупился, решив, что сейчас придется расставаться с выданным авансом.

Но Громов лишь потребовал:

– Опиши мне генерала этого, чтобы я его с кем-нибудь еще ненароком не спутал.

– Это можно. – Тупиков немного расслабился и даже поискал взглядом водку, которой, к его разочарованию, в пределах видимости не оказалось. – Чреватых Геннадий Виленович мужик видный, не ошибешься. Высокий, прямой. Волосы седые, но густые и вьются, как у молодого… Лицом на одного киноактера смахивает… фамилию забыл… а на лбу шрам. – Тупиков перечеркнул пальцем собственную левую бровь. – Говорят, он еще курсантом какую-то дуэль на шпагах затеял, хотя лично я в эти байки не верю. Дуэлянты генералами не становятся. Им самое место в дисбате.

– Все? – поднявшись, Громов начал собираться в дорогу.

– Да вроде все, – подтвердил Тупиков упавшим голосом. – Хотя нет…

– М-м?

С надеждой обернувшегося Громова ожидало разочарование.

– Послушай, я видел, у тебя в «дипломате» еще водка осталась. – Голос Тупикова звучал виновато и просительно одновременно. – Выручи, а? Мне бы в баньке как-то до утра продержаться. В рукопашную ведь пойдет Любаня. А бить ее у меня рука не поднимается. Слабенькая она, хоть и злая.

– Лови! – Громов небрежно швырнул ему бутылку, которая была подхвачена на последнем кувыркании у самого пола. – Только ты поосторожней, полковник. Побереги себя.

– Да я к этой отраве привычный, не беспокойся. И не такое пивать приходилось.

– Я не о том. Если кто-нибудь о наших с тобой посиделках узнает, то…

– Не маленький, понимаю, – прорычал Тупиков, с урчанием впившись боковыми зубами в тугой колпачок бутылки. – Помирать нам рановато. Грехов столько… – Хлебнув прямо из горлышка обжигающую жидкость, он выдохнул: – Хотя бы половину замолить успеть…

– Бессмысленное занятие, – сказал Громов, прежде чем шагнуть за порог. – Когда наполовину, это все равно, что никак. Лучше уж или так, или эдак. Честнее.

Глава 20

Для кого-то просто летная погода…

– А Иван где? – подозрительно осведомилась Любаня, перехватившая Громова у калитки.

– Чинит что-то, – ответил он. – Взял в руки молоток и стучит, стучит…

– Если Иван чинит что-то, то почему от вас водочкой попахивает? – Любанин лоб собрался в гармошку.

– Уф, жарко, – пожаловался Громов, оттягивая ворот своего свитера. Ему еще не приходилось выступать в роли допрашиваемого, и чувствовал он себя крайне неуютно.

– Если жарко, то квас нужно пить, а не водку, – резонно заметила Любаня. – Теперь ясно, чем вы в баньке занимались!

– Беседовали мы.

Громов прикидывал, с какого боку сподручнее обогнуть подбоченившуюся женщину, с левого или с правого. Росту в ней было всего ничего, поперечных параметров – и того меньше, а надо ж, всю дорожку перегородить умудрилась. Не разминешься.

– Беседовали они! – По звучанию это напоминало циркулярную пилу. – То-то я гляжу, он с «дипломатом» не расстается! Писа-аатель! Мемуары ему подавай!

Растопыриваясь все сильнее, Любаня надвигалась на Громова. Ее махновская прическа вздыбилась, глаза метали молнии. Зато преображение, произошедшее с ней при виде стопки долларов, извлеченной Громовым, было поистине фантастическим. Выставленные локти куда-то подевались, чело разгладилось, волосы улеглись на голове ровнехонько. Прелесть, а не женщина.