Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Мы нашли их! – торжествующе вскричал молодой человек, но тут же остолбенел, увидев обнаженную, распятую на доске Уллу, с плеча которой струилась кровь. Его глаза расширились и…

- Гилберт! – Вскричал доминиканец и железной хваткой впился в его плечо, не позволяя сорвать с места и накинуться на палача. Англичанин все понял и шагнул вперед. Пропела сталь кинжала, извлекаемая из ножен. Палач предусмотрительно отступил назад. Томас разрезал кожаные ремни, которыми была прикручена девушка к доске, снял с себя длинный плащ, укрыл ее и бережно поднял на руки. Потом он подошел к Гилберту и передал драгоценную ношу ему. Отец Мартин медленно ослабил свою хватку.

- Томас, что скажешь? Кого вы поймали?

- Четверых пьяниц, которые по приказу вот этого, – солдат ткнул пальцем в Хемминга, - ночью выкопали труп на кладбище, вывезли неподалеку в лес и захоронили там.

- Где они сейчас?

- Там, - солдат качнул головой, - на улице под присмотром моих парней.

- Они признались?

- Они настолько пьяны, святой отец, - усмехнулся Томас, - что рассказали сразу все.

- Преподобный Хемминг! Я обвиняю вас, - настоятель церкви с трудом поднялся со стула и замер, - в нескольких преступлениях, связанных с содействием клевете, обвинением невинного человека, использованием при этом авторитета святой церкви и ее трибунала, что нанесло непоправимый ущерб, осквернении могилы и похищением трупа. По совокупности всего перечисленного, я считаю, что дело должно быть рассмотрено не церковным, а светским судом. Уведите его! – Доминиканец приказал стражникам, и те повиновались без всяких возражений. – Заодно, прихватите и его секретаря.

Долговязый Йоран свалился на пол и истошно заорал:

- Я не виноват ни в чем! Это все она, она Барбро!

Но угрюмый стражник схватил его за шиворот, и выволок прочь. Другой уже успел вытолкать из застенка преподобного Хемминга.

- Ну а вам, брат мой, - отец Мартин повернулся к францисканцу, который наблюдал за всем происходящим, опять надев на свое лицо маску безразличия, - рекомендую заняться изгнанием бесов из той несчастной, что еще томиться в подземельях этой церкви. Хотя, я полагаю, мы имеем дело с обычным душевным расстройством. А те дети, на которых она якобы наслала порчу, скорее всего, больны эпилепсией. Я уже достаточно на своем веку встречал подобных случаев. Только, не переусердствуйте, брат мой, а то бесы, они как блохи, перескочить могут… - произнес доминиканец с сарказмом.

- Ну а мы с тобой, Гилберт, и с нашими английскими друзьями, сейчас отправимся к мэру. Хотя, я думаю, что это мы сделаем с Томасом, - солдат кивнул, - а ты позаботишься о женщине… И не забудь, что у нее еще был ребенок. Надо разыскать его в здешнем приюте. Наверняка он там. Первый, о ком она вспомнит, когда очнется, будет он. Да, и перевяжи ее сам или найди врача. Видишь, кровь не унимается. – Отец Мартин показал на алые капли, что медленно стекали с ее безжизненно опущенной руки на пол.

Глава 10. Возмездие.

Мэру было не до ведьм. Только что из Стокгольма примчался гонец, о том, что по всей стране Густав вновь приказал снимать колокола для Ганзы. Сюда, в Мору, направлялся отряд немецких ландскнехтов. Чем это было чревато и для города и в целом для всей Далекарлии градоначальник прекрасно понимал - вольнолюбивые лесорубы возьмутся за топоры, и снова кровь, виселицы, повальные грабежи наемников.

- Святой отец, - несколько заискивающе он посмотрел на доминиканца, - вы уж как-нибудь сами…

- А что делать с осквернителями могил? Вот самый главный из них! – Отец Мартин указал на Хемминга. Преподобный умоляюще посмотрел на мэра. Тот отвел глаза в сторону. – И еще четверо пьяниц, что исполняли его волю, ожидают приговора снаружи.

- Вот тех, - мэр сразу ухватился за соломинку, - я распоряжусь моментально повесить! И пяти минут не пройдет, как они будут болтаться на виселице. – Подал знак своему секретарю и тот моментально покинул кабинет. - А с… этим… - Он старательно не смотрел в сторону преподобного. Хемминг начал было опускаться на колени, но англичане крепко держали его за руки. – …этого забирайте в Стокгольм, он ведь все равно в юрисдикции церковной власти, а не светской. – Наконец, нашел решение. – Вы же туда направляетесь, святой отец?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Туда! – Кивнул доминиканец.

- Вот и отлично! – обрадовался градоначальник.

- Вы еще долго задержитесь в Море?

- Думаю, нам следует поспешить! – Вмешался в разговор Томас. – Я слышал, что сюда идут немцы собирать очередные налоги.

- Да, да… - печально закивал мэр.

- Ты думаешь… ? – Монах посмотрел на солдата.

- Лучше с ними не встречаться! – Удрученно покачал головой Томас. – Нас всего четверо.

- Да, выхода нет! Тогда и мы задерживаться не будем. – Согласился отец Мартин. – Завершим последние наши дела и в путь!

- Передавайте самые искренние заверения в моем почтении королю Густаву и его советнику Олафу Петерссону. – Низко склонил голову градоначальник.

- Не сомневайтесь, передадим. – Попрощался коротким кивком монах. Все развернулись и вышли.

На площади перед ратушей знакомый уже нам палач прилаживал веревки к длинному бревну-перекладине. Неподалеку, окруженные стражниками, ожидали своей участи незадачливые копатели. Заметив их, преподобный Хемминг втянул голову в плечи, стараясь спрятаться между шагавшими по бокам английскими солдатами. Немногочисленные зрители, собравшиеся в ожидании скоротечной казни, все равно обратили на него внимание и долго показывали пальцами, что-то обсуждая между собой.

- Вы обещали взять меня с собой… – Вдруг кто-то потянул за рукав отца Мартина. Монах обернулся и увидел Андерса. Мальчишка переминался в смущении с ноги на ногу.

- Ах, да! – вспомнил доминиканец. – Прости, сын мой, в горячке событий, я просто забыл о тебе. Конечно, ты отправишься с нами. Тебе нужно время на сборы?

- Нет! – Помотал головой мальчишка. – Я уже сбегал тайком домой и забрал все, что мне надо было. – Он показал небольшой узелок.

- Тогда шагай с нами! По дороге обо всем и поговорим.

У домика аптекаря отец Мартин увидел повозку и Гилберта, который выносил на руках девушку. На ней уже было одето скромное серое платье, и лишь перевязанное плечо, свидетельствовало о причиненной ей ране. Тут же рядом стоял мальчик лет пяти, его держал за руку еще один английский солдат.

- Ну, вот кажется все в сборе! – Заметил Томас. – Сейчас мы как следует свяжем этого. – Он кивнул на Хемминга. – Зашвырнем в повозку, сходим за своими лошадьми, и можно отправляться в путь.

Улла была настолько поражена происшедшими с ней переменами, что ничего не могла говорить. Ее глаза, наполненные слезами, смотрели то на Гилберта, то на Бернта. Но еще большее изумление она испытала, когда Гилберт вдруг обратился к ней по-русски:

- Как зовут-то тебя на самом деле?

- Любава… - одними губами прошептала девушка.

Ее разум отказывался что-либо понимать… Завещание Свена, по которому она отправилась в этот город, эта страшная старуха Барбро, донос, тюрьма, суд, застенок, какие-то немыслимые обвинения, колдовство, потом она вспомнила, как палач сорвал с нее одежду, и что он с ней проделал дальше… Она вновь глубоко покраснела, до самых корней волос от того стыда и унижения, что пришлось пережить… Боль от иглы, вонзившейся в тело… Потом еще люди… Этот монах, что сейчас стоял неподалеку с солдатами, и… как его зовут… кажется, Гилберт… странно, он говорит с ней по-русски… Он словно ангел… нет, не ангел… хотя и спустился с небес, чтоб спасти их… он в черной рясе, как монах, но он не монах, нет… он Святой Георгий!

Гилберт суется подле нее, старался устроить поудобнее на той лежанке, что быстро соорудил в повозке из пары досок. Выпросил у аптекаря, пока тот делал девушке перевязку, старую перину, подушку и одеяло, и сейчас заботливо укутывал ее.

Потом он спрыгнул на землю, подхватил на руки Бернта и усадил рядом с ней. Мальчик тут же прильнул к Улле, и она, выпростав из-под одеяла здоровую руку, ласково гладила его по черным, как смола, волосам.