«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

В окнах было темно, а на двери висел замок — хозяева еще не вернулись с трассы. Но Церетели и наш моторист Юра Шипулин достаточно часто пользовались здесь гостеприимством.

— Посмотри — ключ должен быть под второй ступенькой, — сказал Церетели.

Юра наклонился, нащупал его.

Вскоре зашумел на электрической плитке чайник, а мы сидели за столом и разворачивали пакеты с едой.

Чайник пришлось наполнить и заново поставить на плитку, когда к нам присоединился Виноградов, небольшого роста, застенчивый и молчаливый пожилой мужчина, тоже один из старожилов трассы. Но Церетели умел заставить его разговориться. Он начал с сегодняшних дел, а потом оба они вспомнили тревожные январские дни и ночи, когда в жестокой борьбе решалась судьба канала….

…Здесь я вынужден на время прервать свой рассказ. Вернувшись из той поездки домой в Ашхабад, я случайно узнал, что подробный очерк о событиях на чертовом 209-м километре, как называл его Церетели, написал мой товарищ — туркменский поэт и журналист Шахер Борджаков, которому довелось побывать на канале в то время.

Я перевел очерк, и, кажется, он сейчас будет к месту.

СХВАТКА НА 209-м

«Как говорится, камень не поднимешь, силу свою не узнаешь… Тяжело пришлось строителям Каракумского канала, которые, ничего не боясь, завели спор с пустыней. Теперь вода вышла в зону культурных земель, многие трудности остались далеко позади. Но разве можно забыть о них? Нельзя же пройти долгий путь, не оставив золы костров на привалах. Так и эти неудачи и победы, отступления и броски вперед составляют летопись стройки, они не отделимы от истории борьбы за покорение Каракумов.

Это небольшое предисловие понадобилось для того, чтобы легче было вернуться к одному пасмурному январскому дню, когда темные тучи низко, как потолок в кибитке, нависли над барханами на трассе.

Старший прораб Михаил Николаевич Виноградов с утра, как обычно, направился в обход участка, закрепленного за вторым отрядом. На 209-м километре он задержался. Здесь надо было произвести замеры. С тех пор, как вода ушла далеко в пески по трассе, за ее поведением, за состоянием берегов было установлено тщательное наблюдение. В опасных местах, где мог бы произойти прорыв, бульдозеры и землесосы усиливали дамбы, расширяли и углубляли русло.

На 209-м Виноградов ничего подозрительного не обнаружил. Отражая свинцовое зимнее небо, вода покорно текла среди огромных барханов, по пути, указанному ей человеком.

К полудню Виноградов закончил все свои дела, внес отметки в журнал для измерений, убрал в ящик нивелир, сложил треножник и зашагал домой

Прошло всего два дня. И Федор Зонов, проезжая по каналу в лодке, застал на том же 209-м километре совершенно иное положение — угрожающее!

Этого никак нельзя было ожидать! Но что случилось, то случилось… Вода разорвала песчаный берег и широкой полосой уходила вправо, на север. Так притаившийся в зарослях барс делает внезапный прыжок.

Ведь что произошло: как раз в этом месте вплотную к каналу подходили заросли саксаула. Его сгнившие корни образовали в песке пустоты, похожие на сусличьи норы. Постепенно просачиваясь в них, вода размыла берег и устроила себе новый ход, не предусмотренный проектировщиками.

— Прорыв, прорыв!..

Это грозное слово в тот же день разнеслось по всей трассе от Керки до Мары. Его выкрикивали в разговорах по телефону и сообщали по радио, связываясь с отдаленными участками, с нарочными передавали тем механизаторам, чьи передвижные домики были разбросаны вдали от поселков.

Всем стало ясно — силами одного второго отряда с таким прорывом не справиться.

На тревожный 209-й километр, перебирая гусеницами и оставляя на плотном мокром песке зубчатые следы, спешили трактора С-80. Автомашины мчались вдоль трассы — это съезжались работники строительно-монтажной конторы в Ничке, из управлении, из треста Туркменгидрострой, из Министерства водного хозяйства республики.

Большая группа людей в брезентовых плащах, надетых поверх пальто и ватников, молча стояла на берегу, глядя, как все сильнее и сильнее расходится мутный бесноватый поток. Он, как бритвой, подсекал основания песчаных холмов, обваливал их и уносил с собой, быстро расширяя место прорыва, освобождая себе путь. Он словно радовался, что вырвался из-под власти человека, и, казалось, остановить его невозможно.

Тут же на берегу канала под проливным дождем состоялось первое оперативное инженерно-техническое совещание. А бульдозеристы, забравшись в кабины примолкнувших на время тракторов, нетерпеливо трогали рычаги, ожидая, какое же будет принято решение.

День сменял день… Попытка справиться с водой в месте прорыва ни к чему не привела — стремительным потоком песок уносило.

Пришлось попытаться перекрыть воду выше по каналу. На 197-м километре. Одновременно для ослабления напора сделали отвод на 183-м. Желаемых результатов это не дало. Вода с прежней яростью кидалась в прорыв. Было от чего прийти в отчаяние!.. Но строители не собирались сдаваться и продолжали борьбу.

Поздно ночью в палатке, где тускло горела керосиновая лампа и ходили синеватые волны табачного дыма, родилось в ожесточенных спорах и сомнениях новое инженерное решение.

Для создания надежной перемычки выбор пал на 200-й километр. Прибрежный рельеф в том месте позволял надеяться на успех… В третий раз меняли направление атаки бульдозеры. Всю технику теперь перебросили сюда.

Люди охрипли от морозного ветра и постоянного крика — чтобы услышать друг друга приходилось кричать во все горло. Глаза были воспалены от бессонницы.

С разных сторон двумя колоннами повели трактора наступление, с ходу врезаясь в песок опущенными ножами. Машины работали на предельных скоростях. Рыча, они сбрасывали под откос сотни кубов грунта.

Через несколько часов уже можно было видеть, что решение принято правильное. Сброшенный в воду песок частично задерживался, возникли первые метры спасительной перемычки.

Воодушевленные первой небольшой победой, механизаторы не выпускали из рук рычагов. Они забыли про сон и про еду. Напарники — там, где они были, — сменяясь, на ходу вскакивали в кабины тракторов.

В эти минуты все они знали только одно — скорей, скорей, скорей, скорей!.. Нужно было закрепить победу, увеличить тело перемычки.

Дело подвигалось успешно, и строители повеселели. И вот, когда все уже шло гладко, случилась непредвиденная задержка. На правом берегу попал в беду бульдозер Ивана Баденовского.

Его машина в своей очереди шла к перемычке. Берег внезапно обвалился, бульдозер погрузился в воду. Баденовский с товарищем были на краю гибели и только в последнее мгновение успели спрыгнуть на землю.