Заклятые любовники - Марина Эльденберт

Пальцы отказывались подчиняться, когда я собирала рассыпавшиеся драгоценности. Я судорожно сгибала и разгибала их — до той самой поры, пока не почувствовала, будто их опустили в кипяток, и только после, кусая губы, продолжила свое занятие. К счастью, записку Рина придавило браслетом Вудворда, я завернула ее в шарф вместе с частью украшений и отнесла к двери. Оставшиеся побрякушки ссыпала к себе в саквояж — мне явно понадобятся деньги на билеты, причем как можно скорее. Наплевать, кто и что там подумает, я должна успеть повидаться с дедом.

Шоколадка смотрела на меня как на ненормальную, когда я взяла ее под уздцы и повела к дороге. Впрочем, я ее понимала: до столицы восемь часов езды, и даже если отбросить мороз, усталость никто не отменял. На меня навалилось странное отупение, но к счастью, не настолько сильное, чтобы решить, что я способна доехать до города.

Хозяин придорожной ночлежки — приземистый лысый толстяк, придирчиво рассматривал под лампой мои серьги, а я сидела в пустой холодной таверне и думала, что если мне сейчас откажут, я просто сойду с ума. Разумеется, стоили они значительно дороже ночлега на постоялом дворе, но выбирать сейчас не приходилось. Пальцы — что на руках, что на ногах, словно сунули в угли. Я с трудом сдерживалась, чтобы не кричать от боли, только кусала губы и смотрела на огонек свечи.

— Вроде настоящие, — изрек он, наконец, важно выкатив вперед внушительных размеров пузо, — только почем я их знаю, откуда вы их взяли? Одеты вы конечно хорошо, но…

«Я что, похожа на воровку?» — хотела спросить я, но передумала. Почему бы и нет, в конце концов. Если все так упорно видят во мне змею, пора ей становиться.

— То есть серьги вам не нужны? — невинно поинтересовалась я.

— Пожалуй, я их возьму… Но сами понимаете, исключительно из расположения к вам. Откуда мне знать, что завтра за ними не заявятся полицейские? Добавим к ним вашу лошадь — за риск, и можете ночевать. Даже вчерашних лепешек и воды подам.

— Лошадь? — проворковала я, поднимаясь и вплотную приближаясь к нему. — А может быть, я смогу отблагодарить вас по — другому?

Глаза у него загорелись сразу, взгляд остановился в районе моей груди, он положил руку на талию, притягивая к себе. Воняло от него знатно: немытым телом, луком и дешевым табаком. Лысина сально поблескивала в свете свечи. Жирные пальцы вцепились в пуговицы на утепленной накидке.

— Что же ты сразу не сказала, что ты такая сговорчивая, малышка? — он улыбнулся, обнажив ряд гнилых зубов, а я нежно погладила его по лысине и постучала по макушке.

— Возможно потому, что я не сговорчивая, — я резко отпрянула, верхняя пуговица оторвалась и со стуком поскакала по полу, за ней вторая и третья. — Я не знаю, как это произошло, господин полицейский! Я уехала из дома, заблудилась…

Уж чем — чем, а интонациями я владела в совершенстве, равно как и мимикой. Глаза у владельца ночлежки стала как блюдца, а я продолжала:

— А потом всего лишь попросилась на ночлег, готовая заплатить драгоценностями матушки… — глаза наполнились слезами, а голос задрожал, — последним, что мне от нее осталось, но он…

Стук ножки стула, опустившейся на подол платья, произвел на лысого мошенника такое же действие, как нацеленный промеж глаз пистолет. А я облокотилась на спинку и резко дернулась в сторону. Ткань с треском разошлась, от носка сапожек и до колена, открывая нижние юбки.

— Он просто швырнул меня на пол, и…

Судя по отвисшей челюсти, спектакль возымел свое действие, а я запустила руки в волосы и вытащила шпильки, от чего несколько прядей в беспорядке скользнули на плечи.

— Вы сумасшедшая! — прохрипел он.

— Ага, именно так вы и скажете полицейским. Что изнасиловали безумную девицу благородных кровей, которая вломилась в вашу ночлежку и устроила весь этот спектакль. Вы серьезно считаете, что вам поверят?

— Да вы просто блефуете! Аааа!

Увидев, что я намереваюсь повторить трюк со стулом и юбками — на сей раз нижними, он поспешно полез за ключом.

— Демоны с вами, ночуйте, а с утра выметайтесь! Но еды не получите.

Сдалась мне его еда. В том, что он не поленится плюнуть мне в миску, я не сомневалась, поэтому как‑нибудь перебьюсь. Сейчас главное отогреться, чтобы Шоколадка немного отдохнула и поела.

— Я же дал вам ключ! — процедил он, когда я протянула ему руку.

— Серьги, — с милой улыбкой сказала я. Лицо его вытянулось и приобрело цвет недозрелого томата.

— Вы издеваетесь?

— Серьги.

Я шагнула было к стулу, а толстяк разразился проклятиями и буквально швырнул мне подарочек Вудворда. Признаюсь, я честно собиралась заплатить ему за ночлег, но он честно не захотел. Его право. Найду украшениям лучшее применение. Например, возьму билеты подороже и поеду не в общем купе. Хотя мне сейчас не до роскоши, главное — побыстрее приехать к деду. Успеть. Увидеть. Обнять.

— Накормите лошадь. И не вздумайте отравить, потому что тогда вам придется разбираться с ее владельцем, а характер у него не самый приятный, — я развернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, в комнаты.

В выделенной мне клетушке не убирались должно быть неделю, тепло просачивалось на улицу сквозь старую рассохшуюся раму. Окно было настолько грязным, что даже морозный узор его не спасал — мутные разводы были размазаны по всему стеклу. Пахло пылью, нестиранными носками и почему‑то кошками, из‑за стены доносился громогласный храп. Я вставила ключ в замок, заперла дверь, зажгла свечу, покосилась было на кровать — очень хотелось прилечь, но все‑таки устроилась на более — менее чистом стуле.

Стянув перчатку, я в немом изумлении уставилась на змею: та по — прежнему сидела на ладони. Крохотная, черная, свернулась безобидной спиралькой. Мне это только кажется, или раньше она росла шустрее? Стоило Винсенту уехать, как она начинала раздуваться не по дням, а по часам. Может, ее переклинило? Ох, ну вот только новых проблем с червяком мне еще не хватало! Хотя то, что она не растет — это к лучшему. Возможно, все дело в магии: наш последний раз был… не совсем обычным.

— Эй, пресмыкающееся! — я легонько ткнула в змеюку ногтем, отчего она сразу зашевелилась. — Не вздумай выкинуть еще какой‑нибудь номер.

Пресмыкающееся заворочалось и сердце отозвалось болью. Как ни странно, не физической, а той самой, которую воспевают в поэмах. Винсент наверняка злой, как демон знает кто. Интересно, успею я съездить к деду, или меня догонят и посадят под замок? Хотелось бы верить, что успею, но для этого нужно завтра же сесть на поезд. Всевидящий, помоги!

Я закрыла глаза и облокотилась на спинку стула. Голова становилась тяжелой, клонило в сон, даже голод отступил. Надо бы с утра заглянуть в таверну и напроситься к кому‑нибудь в попутчики: дорога до Лигенбурга не близкая, а хозяину я здорово насолила.