Пока смерть не заберет меня - Светлана Крушина

— В общем так, — снова заговорил Алан, прямо-таки отеческим жестом обнимая прильнувшую к нему Аврору — она злорадно смотрела на меня через завесу упавших на лицо шелковых волос, и я впервые осознал, какая страшная штука — женская ненависть. И это еще Аврора ничего не знает о Мэвис! — Если Агни Лэнгли пожелает приехать, чтобы повидаться с тобой, ты не станешь ее отговаривать. Наоборот, пригласишь со всем гостеприимством. И лучше бы тебе сделать как я велю!

— Я не буду приглашать Агни, — ответил я тихо и мрачно.

— Илэр!

Всего одно слово, но оно обрушилось на меня подобно многопудовой наковальне. Не в состоянии выдержать давление чужой воли, я пошатнулся и бухнулся на колени. Выспавшийся и бодрый Алан принялся со вкусом терзать мой мозг, и я мало что мог ему противопоставить. Однако он так и не добился от меня обещания быть полюбезнее с Агни, если она вдруг все-таки позвонит.

* * *

День выдался для меня крайне неудачный. После жесткого объяснения с Аланом я несколько часов пролежал, приходя в себя и мучаясь головной болью; рядом сидела Аврора, вновь кроткая и нежная, с самым сочувственным выражением мордашки, и время от времени ласково гладила меня по волосам или по плечу. Еще она наклонялась ко мне, целомудренно целовала в щечку и шептала: «Бедненький». Ее прикосновения были мне противны, злился я на ее страшно, но молчал, зная, что никакое выражение неудовольствия не заставит ее уйти… да и Алан не позволит. Хорошо еще, что Алан перед глазами не маячил — он удалился в соседнюю комнату, вернее, за ширму, и занимался своими делами. Я слышал, как он ходит там, что-то двигает и шуршит бумагами.

К вечеру мне стало лучше. Словно почуяв это, Алан выдвинулся из-за ширмы и будничным тоном сообщил, что через час мы должны быть в клубе «Тень», на презентации альбома местной дэтовой группы. Клуб был тот самый, где мы с Аланом когда-то познакомились. Идти мне, разумеется, не хотелось, но кто меня спрашивал? Как всегда — никто.

Аврора попросилась с нами, и Алан не возражал, сказал только, что если она хочет пойти, то лучше ей поторопиться. Вняв предупреждению, она умчалась в свою комнатку, и вернулась уже спустя четверть часа, одетая соответствующим образом, то есть в расписную толстовку и джинсы, и с сильно накрашенными глазами и лилово-черными губами. Что удивительно, этот кошмарный макияж не прибавлял ей лет: что с ним, что без него, Аврора выглядела как старшеклассница или выпускница школы. Алан тоже влез в любимые джинсы и футболку, и только моя одежда осталась без изменений: бледное привидение в темно-синем свитере, с воротником, подпирающим острый подбородок, и узких черных брюках.

К клубу мы подошли минут за сорок до планируемого начала концерта. Я говорю «планируемого», потому что редко какой концерт начинается вовремя. Чаще приходится ждать еще полчаса, час, а иногда и полтора часа. На улице перед клубом кучками толпился народ. Внутрь заходить никто не спешил — делать в зале пока было нечего. Мы лавировали между шумными молодежными компаниями: Алан впереди, я отставал от него на несколько шагов — вроде бы и сам по себе, но в то же время рядом. Аврора шла, вцепившись в мой локоть. Со всех сторон слышались приветствия, на которые я едва успевал отвечать. Да, семь лет назад на подобных сейшенах меня, случалось, и поколачивали, но с тех пор я успел стать своим человеком — отчасти благодаря искреннему интересу к металлической музыке и присутствию почти на всех стоящих внимания концертах, отчасти благодаря моей профессии. Многие, музыканты и слушатели, знали меня в лицо и по имени. Я тоже много кого знал здесь, но ни с кем не сближался. Однако здоровался и жал протянутые руки — с запястьями, украшенными кожаными браслетами с железными шипами, с покрашенными черным лаком ногтями, с татуировками на предплечьях и массивными металлическими перстнями на пальцах. В отличие от всех этих ребят, на мне не было ни грамма железа, если не считать пряжки ремня в джинсах. Так что на фоне основной массы я в черном пальто до колен и Алан в простой черной куртке выглядели довольно бледно… и именно этим привлекали к себе внимание.

Чем ближе к входу, тем плотнее стояли кучки парней и девчонок; а в дверь потихоньку втягивалась недлинная, но весьма колоритная очередь. Двухметровый охранник лениво проверял билеты; другой охранник, за дверью, обыскивал входящих, охлопывая их одежду. Нарушение прав личности, скажете вы? Ничего подобного: забота о безопасности присутствующих. Один-единственный экстремал с ножом или кастетом в толпе, разгоряченный алкоголем и музыкой, и никто не предскажет, чем может обернуться концерт. Тут и без холодного оружия проливалось немало крови.

В темной толпе у входа резко выделялась одинокая светлая фигура. Желтый свет от ближайшего фонаря, перемешиваясь с нереально-синим светом от неоновой вывески клуба, падал на нее, и можно было различить, что это женщина с светлыми длинными волосами, одетая в длинное зимнее пальто. Она поглядывала по сторонам и чувствовала себя явно неуютно. Пахнущая кожей и поблескивающая железом толпа текла мимо нее, и женщина внимательно всматривалась в проплывающие в темноте лица. А я впился взглядом в ее лицо и застыл на месте. Я узнал Мэвис. Что она, черт возьми, тут делает? Судя по тому, как она стоит и смотрит, она кого-то ищет. Не меня ли?

— Посмотри на ту женщину, — Алан, который вроде бы успел уйти вперед, вдруг оказался рядом со мной. Одной рукой он взял меня за плечо, а вторую протянул в сторону Мэвис. Дыхание у меня перехватило, и я заглянул Алану в лицо. Он смотрел на Мэвис, глаза его блестели, а тонкие губы улыбались. — Выглядит так, как будто заблудилась. Интересно, зачем она пришла?

Я промолчал, потому что не мог понять, знает он что-то про нее и про меня или нет. Но сердце у меня колотилось как ненормальное. Аврора, которая прижималась к моему боку, почувствовала это и удивленно спросила:

— Что с тобой?

Алан остро взглянул на меня.

— Давайте-ка подойдем. Может быть, ей нужна помощь.

Конечно, он все знал, как я мог надеяться на что-то другое? Я схватил его за рукав куртки, удерживая.

— Не надо, Алан, пожалуйста. Оставьте ее в покое.

Он не удивился.

— Не слишком-то часто слышишь от тебя слово «пожалуйста»! Она так дорога тебе, эта женщина?

— Я никогда больше слова против вас не скажу, только не трогайте ее, — тихо проговорил я.

Алан резко приблизил ко мне свое лицо, так что я почувствовал прикосновение его шершавой щеки к своей. Его губы ткнулись в угол моих губ, и шепнули, обдав кожу жаром:

— Это скучно.

Скучно ему! Я дернулся в сторону, чувствуя, как внутри вскипает и поднимается волна ненависти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});