Пока смерть не заберет меня - Светлана Крушина

Очень неохотно Аврора повиновалась и отодвинулась, освобождая проход. Я взял себя в руки и ступил в коридор. Ладно. Конечно, неспроста Алан сидит тут и ждет меня. Я даже не сомневался, что он желает наказать меня за второй побег. Ну и пусть. Пусть. Это только тело, говорил Кристиан. Над душой он не властен, хоть и утверждает обратное, ну а с телом пусть делает что хочет.

Подбодрив себя таким образом, я вошел в гостиную, где расположился Алан, и остановился в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. Алан развалился на диване, закинув на подлокотник ноги в потрепанных кроссовках. На животе у него лежала стопка музыкальных дисков — все новинки; я купил их в последнюю неделю, не успел еще все прослушать и держал их под рукой на журнальном столике. Алан лениво перебирал их и один за другим бросал на пол.

— Осторожнее, — сказал я, удивившись тому, как спокойно и почти скучно звучит мой голос. — Сломаете.

Не поверите — я все еще говорил ему «вы»! Вот что значат вдолбленные с младенчества правила вежливости.

— Иди сюда, — смуглый палец повелительно ткнул в пол рядом с диваном. Я подошел. — Встань на колени, чтобы я мог тебя всего видеть.

Я повиновался. Полы моего пальто разлетелись и легли вокруг меня. На колени? Ладно. Не буду зря его злить.

Правда, было не очень похоже, что Алан вообще злился. Я заставил себя поднять голову и посмотреть ему в глаза — они ничего не выражали. Совсем ничего. Тогда как если Алан был разозлен, они становились похожими на две черных дыры, пыхающие адским пламенем. Небрежным движением он смахнул на пол оставшиеся коробки с дисками, и они в беспорядке рассыпались по полу. Несколько штук ударили меня по руке. По крышке одной из коробок пробежала трещина.

— Ну вот, все-таки сломали, — заметил я.

Взор черных глаз стал задумчивым.

— Упрямство — болезнь неизлечимая, — проговорил Алан будничным тоном. — Следовало бы понять это раньше.

— Ага, — согласился я. — Глупость тоже не лечится.

Глаза его тут же ожили и опасно блеснули; Алан чуть приподнялся:

— Помолчи! Тебе все мало? Ждешь, чтобы я тебя избил?

— Ну, если вам станет от этого легче…

Так! Я прикусил язык. Кажется, кто-то собирался не провоцировать Алана?

Но он и бровью не повел. Было у него на уме что-то, достаточно важное, чтобы не отвлекаться на глупые ребяческие подначки.

— До сих пор я старался не очень ограничивать твою свободу. Но излишняя самостоятельность не пошла тебе на пользу. Ты совсем распустился, мой мальчик, — Алан сокрушенно покачал головой. — Ни во что не ставишь своего хозяина, нарушаешь даже прямые приказы… Больше так продолжаться не может. С этого дня я намерен держать тебя на коротком поводке.

— В каком смысле? — ха, если то, что было раньше, он называет практически неограниченной свободой, то что же меня ждет в будущем? Следовало бы обеспокоиться, но я не чувствовал ничего, кроме усталости.

— В прямом, — Алан сел, спустив ноги на пол, и теперь наши лица оказались прямо друг напротив друга. Я смотрел в его темное острое лицо и размышлял, зачем вообще нужны все эти трудности. Если бы Алан повел себя иначе, продолжал бы держаться со мной, как в начале нашего знакомства, я бы привязался к нему и, может быть, даже полюбил бы. А те люди, кого я люблю, имеют на меня очень сильное влияние, ради них я готов на многое. Алану было бы очень легко добиться от меня чего угодно. Но он почему-то выбрал другой путь… не пряника, но кнута.

— Будешь все время оставаться у меня перед глазами. Ни шагу в сторону, никакого уединения, никакой самодеятельности, — сообщил Алан.

— Что, и в уборную с вами? — поинтересовался я.

— Да, — отрезал он. — Спать, есть, трахаться — все со мной.

— По поводу последнего — не дождетесь, — окрысился я.

— Кто тебя будет спрашивать?

Действительно, кто? Меня пробил холодный пот. Если он еще раз проделает это… я знал, что меня это сломает. Знал ли Алан? Я наделся, что нет. Еще я надеялся, что он все же имел в виду не то, о чем я подумал, а всего-навсего постельные забавы "на троих".

— Кстати, советую тебе собрать вещи — жить ты будешь у меня.

Это было совсем уже неожиданно.

— А как же моя работа?

— Найдем другую, — безмятежно ответил Алан.

Я угрюмо промолчал. Возражать не имело смысла. Все равно я теперь был таким уставшим, что непременно потерпел бы неудачу.

Протянув руку, Алан отвел с моего лица несколько прядей волос. От его прикосновения я дернулся, как укушенный. Он засмеялся и легонько шлепнул меня по щеке.

— Ну, ну, не смотри так обреченно! По твоему лицу можно подумать, что ты готовишься принять бог знает какие муки. Ты подумай только, как замечательно это будет — заживем маленькой счастливой семьей: ты, я и Аврора! — он закинул на голову руки и улыбнулся странной мечтательной улыбкой, даже глаза прикрыл, будто впрямь предвкушал какое-то особенное удовольствие.

И словно в ответ на его заявление голос Авроры прокричал с кухни:

— Мальчики, идите обедать!

* * *

С того дня и на целых два месяца я превратился как бы в тень Алана. Трудно представить, сколько сил он тратил на то, чтобы и днем и ночью удерживать меня возле себя — а я то и дело начинал трепыхаться, заявляя свои права на личную свободу. Но, по крайней мере, я не испытывал такого жесткого давления, как раньше. Алан удовлетворялся тем, что я просто постоянно находился рядом с ним.

Это тоже было не очень приятно, а временами — так и просто отвратительно. Наблюдать за развлечениями хозяина, не принимая в них участия лично, — это хоть и было меньшее из зол, но все-таки зло. Чего я только не насмотрелся! даже рассказывать не хочется. Я обнаружил, что видел еще далеко не все…

Если мы шли в клуб, ночь оказывалась наполнена сексом до краев. Те, кто приближался к Алану, ощущали исходящие от него волны личной силы, перемешанной с ароматом дорогого одеколона и откровенного сексуального желания. Вокруг Алана вилось множество женщин… несколько меньше — мужчин, и все жаждали его как партнера в постели. Ему оставалось только выбирать. Он и выбирал, пробуя различные комбинации. От участия в некоторых из них мне удавалось отвертеться, от других — нет. Я по-прежнему чувствовал себя шлюхой, которую сдают на ночь друзьям-приятелям. Многие женщины почему-то находили пикантной мою женственную внешность; одного Алана им было мало, и они настаивали, чтобы я к ним присоединился. Вероятно, им нравился контраст, который мы с Аланом составляли и внешностью, и поведением. Уступая их просьбам, Алан силой затаскивал меня в постель. То есть не физической силой, вы понимаете, а своей властью хозяина. А мне по-прежнему казалось извращением обладание вдвоем одной женщиной; к тому же при таком положении никак не обойтись было без случайных касаний — и каждый раз, когда Алан задевал меня, я вздрагивал, как от боли. Его это забавляло. А однажды, будучи в особенно взбудораженном состоянии духа, он подобрался ко мне со спины вплотную и, прежде чем я успел удрать, одной рукой обхватил меня поперек тела, а локтевым сгибом второй сдавил горло, и зашептал на ухо, ничуть не смущаясь присутствием рядом раздетой заинтересованной происходящим девицы:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});