В доме коммерции советника (дореволюц. издание) - Евгения Марлитт

Песокъ непріятно скрипѣлъ подъ ногами и издали слышался монотонный плескъ воды черезъ плотину, но ни одинъ листъ не шевелился – все было тихо кругомъ, какъ въ комнатѣ умершей, гдѣ въ послѣдніе часы говорили только шопотомъ. Поэтому Кети сильно вздрогнула и колѣни ея чуть не подогнулись, когда докторъ первый прервалъ молчаніе, внезапно остановившись по среди тѣнистой аллеи.

– Черезъ нѣсколько дней я уѣзжаю изъ столицы, а на сколько я васъ знаю, вы не согласитесь до тѣхъ поръ, хоть разъ навѣстить мою тетушку, и мнѣ не дозволите явиться къ вамъ на мельницу, – сказалъ онъ, напрасно стараясь скрыть свое волненіе. – А потому мы въ послѣдній разъ стоимъ здѣсь вмѣстѣ, намъ нужно на время разстаться.

– На всегда! – прервала его Кети рѣшительнымъ тономъ.

– Нѣтъ, Кети! – возразилъ онъ громко. – Наша разлука не можетъ быть вѣчною, я не хочу серьезно принимать вашихъ словъ, я не нуждаюсь въ сестрѣ! Неужели вы думаете, что человѣкъ можетъ всю свою жизнь довольствоваться дружескими письмами, когда его душа жаждетъ живаго слова изъ устъ любимой женщины? Впрочемъ, объ этомъ я еще не хотѣлъ говорить съ вами сегодня. Я не въ правѣ безпокоить васъ своими объясненіями въ ту минуту, когда вы потрясены такимъ сильнымъ горемъ. Только объ одномъ хотѣлъ я поговорить съ вами. Сегодня вы имѣли непріятное свиданіе въ той комнатѣ, изъ которой вышли въ сильномъ волненіи. По всей вѣроятности вамъ сообщили о случившемся, постаравшись очернить меня въ вашихъ глазахъ, – не возражайте я прочелъ это на вашемъ лицѣ. А послѣ, когда вы, изъ любви къ Генріэттѣ, обѣщали быть для меня только сестрою, тогда я увидѣлъ какъ сильно подѣйствовали на васъ эти гнусныя, злыя клеветы. Я утѣшаю себя, конечно, что это не надолго, вы скоро убѣдитесь въ моемъ искреннемъ чувствѣ. Дорогая Кети, я былъ въ тотъ роковой день въ моемъ саду, я видѣлъ, какъ молодая дѣвушка, прислонившись къ стволу большаго тополя, горько плакала.

Кети сдѣлала порывистое движеніе, и чуть не скрылась въ темной аллеѣ парка, однако Брукъ успѣлъ удержать ее за руку и сказалъ:

– Выслушайте меня, дорогая Кети; когда я увидѣлъ васъ въ первый разъ, то почувствовалъ какъ сильно забилось мое сердце. Вы открыли мнѣ глаза, вы сами того не зная вразумили меня, что я буду клятвопреступникомъ, если вступлю въ ненавистный для мнѣ бракъ. Вѣдь я люблю васъ, Кети! Радость моя была безгранична, когда я увидѣлъ васъ у калитки нашего сада, я понялъ, что вы искали не тетушкино окно, – съ этими словами онъ притянулъ ея руку къ своимъ губамъ, между тѣмъ какъ взволнованная, молодая дѣвушка не была въ силахъ произнести ни однаго звука.

– Я ни въ чемъ не смѣю упрекать мою бывшую невѣсту. Я самъ виноватъ что не съумѣлъ во время порвать съ нею сношенія, когда увидѣлъ, что избранная мною женщина прекрасна только наружностью, а на дѣлѣ оказалась пустою и ничтожною; стыдно сознаться, что я убѣдился въ томъ съ первой недѣли моего обрученія.

Въ сущности эта женщина была не ничтожествомъ, она только мучила его своимъ дьявольскимъ характеромъ. Любимымъ ея занятіемъ были низкія клеветы. Вѣдь Брукъ самъ признался ей въ любви къ ея младшей сестрѣ, но ей и тутъ нужно было затѣять новую интригу. Она съумѣла обмануть Кети, съумѣла хитростью продать ей фальшивое кольцо и вырвать изъ устъ сестры честное слово въ томъ, что она никогда не допуститъ до себя Брука, даже въ томъ случаѣ если онъ пожелаетъ сдѣлаться ея мужемъ.

Глаза молодой дѣвушки съ отчаяніемъ блуждали по звѣздному небу. Она знала, что Флора ни за что не возвратитъ ей даннаго слова; знала, что весь свѣтъ не замедлитъ осудить какъ ее, такъ и Брука, потому что никто не могъ знать подробностей этого дѣла. Не нужно было тоже забывать о краснорѣчіи Флоры, ей не многаго стоило, что-бы убѣдить публику въ дерзости младшей сестры, отбившей у нея жениха. И если душа усопшей сестры смотрѣла теперь на землю; то она видѣла, какъ счастіе любимаго человѣка разбивалось въ мелкія дребезги.

– Зачѣмъ-же вы молчите, Кети? Неужели вы упрекаете меня за то, что я рѣшился сегодня вылить передъ вами мое сердце? – снова началъ Брукъ. – Въ такомъ случаѣ я не стану больше настаивать на отвѣтѣ.

– Весьма понятно, что мои просьбы встрѣтятъ сильную борьбу въ вашемъ сердцѣ, наполненномъ тяжелыми сомнѣніями; но я во что бы то ни стало, достигну исполненія своего желания; я буду наконецъ счастливъ. Я ухожу и даю вамъ время испытать себя, а главное хоть немного забыть глубокую скорбь, которая въ настоящее время поглощаетъ всѣ ваши мысли и чувства. Пройдетъ нѣсколько времени и я опять вернусь, а теперь позвольте проводить васъ на мельницу, дайте мнѣ вашу руку! Вамъ нечего бояться, вы можете также спокойно присоединиться ко мнѣ и моей тетушкѣ, когда мы отправимся въ Лейпцигъ.

– Я не возвращусь больше въ Саксонію, – сказала Кети, спокойно взявъ Брука подъ руку.

По членамъ молодой дѣвушки разлилось чувство оцѣпенѣнія и голосъ ея звучалъ непривычною холодностію.

– Уже во время моего послѣдняго пребыванія въ Дрезденѣ я чувствовала, что при теперешнемъ состояніи моей души – изученіе наукъ и музыки не можетъ удовлетворить меня, мнѣ необходимо создать себѣ серьезную дѣятельность, которая занимала бы все мое свободное время. Эта мысль давно уже преслѣдуетъ меня; но я боялась высказать ее, опасаясь вызвать цѣлый рядъ противорѣчій со стороны моего опекуна. Вѣдь я должна была съ шикомъ проживать свои доходы.

– Теперь все измѣнилось. Ненавистный денежный шкафъ онъ [19] существуетъ болѣе, впрочемъ его бумажное содержаніе уже давно не имѣло никакой цѣны, Нанни сказала мнѣ сегодня, что внизу все опечатали за долги.

– Не правда-ли, что мнѣ не придется получить и сотой доли всего моего богатства?

– Трудно полагать, что-бъ можно было что нибудь спасти.

– Но у меня остается еще мельница, гдѣ я и поселюсь. Можетъ быть вы засмѣетесь, когда я скажу вамъ, что съ этого дня буду сама управлять ею; вѣдь это похоже на эманципацію, молодая дѣвушка не должна самостоятельно выступать какъ владѣтельница фирмы.

– Напрасно вы такъ обо мнѣ думаете; я жарко защищаю женскую самостоятельность и знаю, что вы, съ вашею твердою волею и энергіей тотчасъ-же попадете на настоящую дорогу. Но это не ваше призваніе, Кети; вы рождены для тихаго, семейнаго счастія, вы не можете довольствоваться постоянными счетами и одиночествомъ, вы не имѣете права отталкивать отъ себя счастія. И потому лучше не начинайте этого дѣла, потому что въ одинъ прекрасный день васъ увезутъ и тогда въ вашихъ книгахъ и счетахъ произойдетъ ужасная путаница.

Если-бъ хоть слабый свѣтъ проникъ теперь въ аллею, то докторъ навѣрное не отпустилъ-бы отъ себя дѣвушку, на лицѣ которой отражалось безвыходное отчаяніе.

Онъ взялъ-бы ее подъ свою охрану и добился-бы отъ нея разъясненія причины такого сопротивленія. Но непроницаемая тьма скрывала душевную борьбу, Брукъ не могъ видѣть, какъ сильно измѣнилось лицо Кети, а она не выдала себя ни однимъ звукомъ, ни однимъ вздохомъ.

Изрѣдка съ мелкимъ шумомъ выкатывался изъ подъ ногъ гулявшихъ молодыхъ людей маленькій камешекъ, и только бурное клокотаніе рѣки прерывало упорное молчаніе Кети, не знавшей что отвѣтить на послѣднія слова доктора.

Высокія липы тѣнистой аллеи остались позади и надъ головами влюбленныхъ снова растилалась необъятная ширь вечерняго неба; все было тихо кругомъ, только остроконечныя верхушки величественныхъ тополей равномѣрно колыхались при легкомъ дуновеніи ночнаго вѣтерка.

Замѣтивъ эти деревья, Брукъ невольно прижалъ руку Кети къ своей груди.

– Тамъ, подъ этими тополями, вы собирали первыя фіялки, – прошепталъ онъ едва слышно, – и, Богъ дастъ, я еще не разъ увижу васъ за этимъ скромнымъ занятіемъ, такъ какъ постоянно буду проживать здѣсь всѣ праздники.

Кети быстрымъ движеніемъ сжала грудь правою рукою, ей казалось, что она задыхается отъ слишкомъ сильнаго біенія сердца и только нѣсколько минутъ спустя, ей удалось снова казаться спокойною и хладнокровною.

– Тетушка Діаконусъ тоже поѣдетъ съ вами въ Лейпцигъ?

– Да, она будетъ заниматься моимъ хозяйствомъ до тѣхъ поръ, пока я буду жить тамъ одинъ. Это большая жертва съ ея стороны, вѣдь она ненавидитъ городскаго шума и будетъ благодарить Бога, когда опять вернется сюда, въ свою уютную, скромную хижину.

– Я надѣюсь, что доброе, благородное сердце, любви котораго я добиваюсь не заставитъ ее слишкомъ долго ждать этой желаемой перемѣны, – сказалъ докторъ ласковымъ голосомъ.

Въ эту минуту въ одномъ изъ оконъ мельницы мелькнулъ свѣтъ. Сегодня оттуда вынесли тѣло покойнаго Франца; несчастный оставилъ послѣ себя вдову и трехъ сиротъ. Домъ въ которомъ они жили не принадлежалъ имъ, а небольшой суммы денегъ, скопленной тяжелыми трудами не хватало на поддержаніе ихъ существованія.

Сусанна заходила утромъ въ виллу, что-бъ повидаться съ своей молодой госпожею; она, со слезами на глазахъ, говорила о своемъ несчастіи, яркими красками описывала отчаяніе покинутыхъ сиротъ и оплакивала безпорядокъ и неурядицу въ дѣлахъ дорогой для нея мельницы.