Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин

слушала его с растущим сочувствием.

– Посмотрим, что можно сделать, – изрекла она и выпятила бюст, хрустнув накрахмаленной манишкой. – Если кто и в силах повлиять на этот комитет, не умеющий отличить белое от черного… Считайте, место ваше.

Он пробормотал слова благодарности.

– А теперь мне пора. Я и так занял слишком много вашего драгоценного времени.

– Вовсе нет. Как вы намерены возвращаться?

– Так же, как добрался сюда, – ответил он, мгновенно сообразив, как правильно сыграть подброшенной картой, – на своих двоих.

– Вы прошли пешком весь путь из Уинтона!

– Если быть до конца откровенным… – Он смущенно улыбнулся, глядя ей в глаза. – У меня просто не оказалось денег на трамвай… поэтому обратно я тоже пройдусь.

– Ничего подобного, доктор. Вас отвезет наш шофер. – Она нажала кнопку звонка. – Сестра, сбегайте в сторожку и приведите Леки.

В город Мори отправился на переднем сиденье старой машины «скорой помощи». По возвращении Леки отчитался перед сестрой-хозяйкой, добавив:

– Надеюсь, мы получим доктора Мори. Такой приятный молодой человек… и охоч до работы, заметьте. Так мне и сказал: «Мне бы только получить это место, а там уж я буду работать как зверь».

Никакой противник не выдержал бы такого виртуозного натиска. Спустя неделю имя Мори появилось в списке десяти кандидатов, а когда состоялось собрание совета, двадцать первого августа, он был выбран единогласно.

В Ардфиллане Мори неопределенно намекнул, что у него есть кое-что на примете, но ни словом не обмолвился о чудесных перспективах, предложенных больницей Гленберн. Он очень долго жил один, и у него вошло в привычку все держать в себе, а кроме того, он ужасно боялся упустить такое место. Теперь же он готовился с триумфом раскрыть тайну, испытывая радостное предвкушение.

Свой план он разработал, как всегда, тщательно. Сначала отправился в «Гилхаус», университетский книжный магазин у подножия холма Феннер, и продал все свои учебники, а также микроскоп. В лаборатории Гленберна он заметил прекрасную цейссовскую технику с иммерсионным объективом – значит, собственный микроскоп фирмы «Райт энд Добсон», перешедший к нему из вторых рук, уже не понадобится. Положив кругленькую сумму в карман, он пересек Элдонгров-парк и оказался в менее благополучном районе. Там на углу Блэрхилл-стрит он вошел в ломбардную лавку, куда ему случалось наведываться последние пять лет, хотя и без особой охоты. Теперь положение изменилось. Он мудро отверг сомнительный бриллиант, который ему пытались всучить, и неторопливо выбрал из невыкупленных залогов тонкое золотое колечко с красивым маленьким аквамарином. На бархате, в маленькой красной кожаной коробочке, оно выглядело чрезвычайно красиво, к тому же было настоящее. Спрятав его в карман, он одолжил у Брайса мотоцикл и отправился в Крэгдоран. Доехал в одиннадцать утра.

– Мэри! – воскликнул он, сразу пройдя в буфет и обняв ее за талию. – Закрывай заведение. Сейчас. Немедля.

– Но, Дэйви… у меня еще два поезда…

– К черту поезда… к черту пассажиров… и всю Северобританскую железнодорожную компанию. Ты едешь со мной – сию же минуту. Но пока ты еще здесь, положи в сумку несколько сэндвичей и булочек.

Она смотрела на него, чуть сомневаясь, чуть улыбаясь и в то же время сознавая, что за беспечностью его тона скрывается что-то важное.

– Ладно, – наконец согласилась она, – думаю, один разок не причинит большого урона ни компании, ни отцу.

Спустя десять минут они уже мчались на мотоцикле. Он выбрался на Стирлинг-роуд, свернул на восток у Рестона и, обогнув предместья Крэнстона, остановился на подъездной аллее Гленберна, проехав по ней с четверть мили.

– А здесь мы пройдемся, Мэри.

Она смешалась, слегка встревожилась, не понимая, почему они приехали именно сюда, но послушно двинулась с ним по аллее. Не спеша они достигли красивой решетки вокруг больницы. Мори остановился, благоразумно понимая, что дальше им идти пока не следует. Оба устремили взгляд сквозь аккуратную выкрашенную ограду. Игровую площадку заливало солнце, детишки в красных курточках сидели с няней на скамейке перед зеленой лужайкой, в ближайших кустах форзиции заливался дрозд.

– Какое красивое местечко! – воскликнула Мэри.

– Ты так думаешь?

– А разве может быть по-другому, Дэйви? Прямо как на картине.

– Тогда послушай, Мэри, – сказал он, набирая в легкие воздух. – Это больница Гленберн. Эти четыре здания среди деревьев – корпуса отделений. Перед ними – административный блок. А вдалеке, с садом по другую сторону, дом главврача. Неплохое жилище, правда?

– Очень милый домик, – согласилась она удивленно. – И такой хороший сад. Ты кого-нибудь там знаешь?

Пропустив мимо ушей ее вопрос, он продолжил, побледнев, часто дыша:

– Главный врач единолично отвечает за больницу. В его полном распоряжении больничная лаборатория для исследований. Получает он пять сотен фунтов в год плюс все, что дает сад. Жилье бесплатное. Тот самый дом, Мэри, в котором он имеет полное право поселить свою законную жену. – Голос его срывался от волнения. – Мэри… с первого января у них будет работать новый главврач. И ты… сейчас смотришь на него.

Глава VII

Возвращались они не спеша, сделав большой крюк у Овертона, с тем чтобы проехать по южному берегу озера Лох-Ломонд и подняться на вересковые пустоши Глен-Фруин. Маршрут примечательный, один из красивейших на западе, но Мэри ничего не видела… ничего… ничего… даже величественную вершину Бен-Ломонд, нависшую над мерцающим озером. Онемев от счастья, пораженная чудом, которое ей подарил Мори, она закрыла глаза и крепко прижалась к нему с благодарной любовью переполненного чувствами сердца.

Он тоже был счастлив – как же иначе? – и взволнован тем эффектом, что так тщательно спланировал и с таким успехом произвел. Но нужно отдать ему должное, он быстро восстановил душевное равновесие и не искал похвалы, его природная скромность не пострадала. Он был влюблен и хотел произвести впечатление не столько из чувства собственной важности, сколько из желания доставить Мэри неожиданную радость. В отличие от Уолтера, который упивался лестью, не упуская ни малейшего шанса выставить себя в самом выгодном свете при любой благоприятной возможности, он не любил, чтобы вокруг него поднимали шум, – это оскорбляло его утонченность и приводило в замешательство. А кроме того, у него остался в запасе еще один сюрприз для любимой.

Когда они заехали на вершину пологого холма на берегу озера, он сбросил скорость и свернул с дороги на одну из заросших травой овечьих троп, что пересекали пустошь. Проехав по тропе с четверть мили, он остановил мотоцикл в тени серебристых березок на речном берегу, утопавшем в зарослях вереска и папоротника. Внизу простиралась долина, расцвеченная золотом и пурпуром. Отсюда открывался вид на гору и озеро – чудный пейзаж, показавшийся Мэри раем, о