Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар

Шолохова поразили сине-выпуклые белки глаз Ермакова. Яркий, нерусский взгляд. Этими глазами, Шолохова поразившими, он одарит своего Григория – Мелехов в романе унаследует эти глаза от бабки-турчанки; у него ещё и сын будет с такими же глазами.

У Ермакова они были тоже от бабки-турчанки. Дед Харлампия, возвратившись из Турецкой кампании в 1811 году, привёз в хутор полонянку и, несмотря на протесты родителей, женился на ней. Сын его Василий Ермаков пошёл в мать – смуглый, горбоносый, курчавый, с узкими диковатыми глазами.

Ермаков вырос в хуторе Базки – напротив Вёшенской, на другой стороне Дона. Участвовал в Первой мировой, дослужился до офицерского звания. В Гражданскую его, как и многих казаков, носило из стороны в сторону.

На сохранившемся фото Харлампий Ермаков неуловимо похож сразу на всех Григориев во всех экранизациях романа и на все классические портреты Мелехова, созданные советскими иллюстраторами «Тихого Дона», которых, конечно же, утверждал сам Шолохов. Он знал, какой ему нужен Гришка, – он же его видел.

У Харлампия была дочка Пелагея. Она запомнила, что Михаил часто бывал у них в гостях. Отец рассказывал ему по несколько часов кряду свою жизнь в самых витиеватых подробностях. Он показывал Шолохову «баклановский» удар – тот самый, каким пользовался в бою Мелехов.

Ещё у Ермакова был брат Емельян. Как и Пётр Мелехов, брат дослужился до хорунжего. Емельян в отличие от Харлампия не метался, а преданно служил белому делу и тоже погиб в бою с красными, в 1920 году. Впрочем, этим сходство между вторым братом Ермакова и старшим Мелеховым ограничивалось.

А вот про Харлампия разговор только начинается. Дослужившись до есаула в белой армии, он перешёл в Красную армию. Вернулся на хутор после мобилизации 5 февраля 1923 года. 21 апреля был арестован как один из организаторов Вёшенского восстания и два с половиной года находился под следствием. Показания его гласят: «В январе м[еся]це 1918 года я добровольно вступил в ряды Красной Армии, занимал всё время командные должности и в 1919 году, занимая должность зав. артскладом 15 Инзенской дивизии, я был внезапно захвачен в плен белыми, насильственным путём оставался у них на службе – едва не силою оружия принуждён был занять должность командира отряда, пробыв в таковой с 1/III по 15/VI того же года, т. е. три с половиною месяца.

По приходе же на Дон Сов[етских] войск в 1920 году я вновь добровольно вступил в Крас[ную] Арм [ию], приведя с собой отряд в 250 сабель, с которыми пришёл в 21 кавдивизию, а оттуда перешёл в Конармию имени т. Будённого, – опять занимал должности комсостава до командира полка включительно. Я принимал непосредственное участие в боях на Польском, Врангелевском фронтах, против банд: на Украине – Махно, и на Кавказе – Ющенко и Белова. В означенных боях я неоднократно был ранен, но оставался в рядах, примером своим поднимая дух бойцов. За такие сознательные самопожертвования и многие отличия в боях и на службе получил личные благодарности т. Будённого, награждение часами т. Троцким, оружием с надписью и прочими вещами и обмундированием премиального комплекта. И лишь совершенно подорвав своё здоровье, в состоянии полного упадка сил, я, сроднившись с военной службой, хотя и с сожалением, всё же вынужден был оставить службу с сознанием, что большая часть моей жизни отдана честно и добровольно на завоевание прав трудового народа.

Вернувшись из армии в феврале 23 г. домой, я не успел не только поправить своё здоровье, но даже отдохнуть в своей семье, как 21 апреля прошлого года я был арестован за давно забытую мною, случайную, 3-х месячную службу у белых, как занимавший должность командира отряда.

Первое время при аресте я был спокоен, не придавая этому серьёзного значения, так как не мог и подумать тогда, что меня – отдававшего несколько лет все свои силы и кровь на защиту революции – можно обвинить за несение пассивной службы в противных моему сердцу войсках».

Самый костяк мелеховской судьбы уместился в одну страницу показаний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ермаковское дело за недоказанностью было прекращено, и в июле 1924 года его выпустили. К 1926-му он стал председателем крестьянского общества взаимопомощи и заместителем председателя местного сельсовета. О нём, конечно, шли толки – главари повстанцев либо погибли, либо ушли за границу, либо сидели по тюрьмам, а этому, считай, повезло.

Господь присмотрел за Шолоховым, одарив его таким знакомством. Каждый разговор с Ермаковым незримо, но упрямо достраивал мерцающую идею романа. Заезжал иной раз с бутылью крепкого напитка. Ермаков любил рассказывать, а под стакан первача – тем более.

Главному герою будущего романа Шолохов поначалу дал имя Абрам Ермаков. Абрам, конечно же, созвучен Харлампию. Но здесь ещё и другая завязь таилась: Шолохов хотел, чтоб его герой был на особицу, не такой как все. Фамилия вроде самая что ни есть казацкая – от Ермака родом, а имя словно бы навыворот, чуждое.

Татарчук, словом: незаконный обитатель донской степи.

* * *

Краевед Григорий Сивоволов прошёлся по судьбам романного Мелехова и реального Ермакова, перечислив самые наглядные пересечения.

Мелехов родился примерно в 1892 году в хуторе Татарском Вёшенской станицы. Харлампий Ермаков – в 1891 году в хуторе Антиповском Вёшенской станицы, откуда его родители переехали в Базки.

Мелехов призван на действительную военную службу в январе 1914-го – и попал в 12-й Донской казачий полк. Ермаков призван в январе 1913-го – в 12-й Донской казачий полк.

С началом войны, в июле 1914-го, в составе 12-го Донского казачьего полка Ермаков и Мелехов выступили на фронт. 15 сентября 1914 года Мелехов получил ранение и в течение месяца находился на излечении в Москве в больнице доктора Снегирёва (вместе с Мишей Шолоховым, что тоже там лечился). Затем он получил двухнедельный отпуск. Ермаков 21 сентября 1914 года получил ранение и два месяца был на лечении.

Мелехов был награждён четырьмя Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями четырёх степеней. Ермаков – теми же четырьмя Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями четырёх степеней.

Мелехов в мае 1916 года ранен в руку. По излечении получил отпуск, вернулся в Татарский. Ермаков 20 ноября того же года получил ранение в левую руку. По излечении получил отпуск, вернулся в Базки.

В январе 1917-го Мелехов за боевые отличия был произведён в хорунжие. После очередного ранения он – взводный во 2-м Запасном Донском казачьем полку. 2 мая 1917-го Ермаков был направлен во 2-й Запасный Донской казачий полк. Произведён в хорунжие, назначен взводным офицером.

Мелехов после Октябрьской революции назначен командиром сотни 2-го Запасного полка. В составе полка он прибыл на Дон, на станцию Каменскую. Ермаков в составе 2-го Запасного полка после революции прибыл на Дон, на станцию Каменскую.

20 января 1918 года под Глубокой Мелехов, как и Ермаков, виделся с Подтёлковым.

21 января оба участвуют в бою против отряда Чернецова, оба ранены – Мелехов под станицей Лихая, Ермаков под станицей Глубокая.

29 января Мелехов по ранению приезжает домой в Татарский, где остаётся до конца зимы. Ермаков в этот же день по ранению приезжает домой в Базки. В марте избирается атаманом станицы Вёшенской.

11 мая 1918 года тот и другой присутствуют при казни Подтёлкова и его казаков.

12 марта 1919 года начинается Вёшенское восстание. Мелехов назначается командиром Вёшенского полка, который разворачивается в 1-ю повстанческую дивизию. Ермаков в тот же день назначается командиром сотни, затем командует Вёшенским повстанческим полком, а затем 1-й повстанческой дивизией.

25 марта 1920 года Мелехов, отступая от красных, прибыл с однополчанами в Новороссийск и уже там сдался в плен красным. Ермаков, отступая в сторону Новороссийска, попал в плен к красным.

Мелехов поступил на службу в Красную армию. В составе 1-й Конной армии Будённого участвовал в войне с поляками, был награждён лично Будённым, командовал эскадроном. Вернувшийся по ранению в Татарский ординарец Мелехова Прохор Зыков рассказывает Аксинье: «Вместе с ним в Новороссийском поступили в Конную армию товарища Будённого, в Четырнадцатую дивизию. Принял наш Григорий Пантелевич сотню, то бишь эскадрон, я, конешно, при нём состою, и пошли походным порядком под Киев.