Тайна Обители Спасения - Поль Феваль

Преданный Вам

генерал Конрад»

С губ Реми невольно сорвалось восклицание:

– Невидимое оружие!

Он скомкал листок и промолвил:

– Так, второе письмо от Годвина. Могуществу моих врагов нет предела!

Второе письмо гласило:

«Дорогой друг,

В моем особняке случился небольшой пожар, и пакет, оставленный Вами на хранение, сгорел. Вы даже не сказали мне о его содержимом, а лишь просили передать в случае Вашей смерти герцогу Орлеанскому. Тем не менее обычной декларации о стоимости Вашей потери будет достаточно, чтобы явозместил убытки.

Yourstruly[7]

Френсис Годвин»

– Так я и знал! – воскликнул Реми д'Аркс, спокойно складывая письмо.

И добавил:

– Остается только, чтобы в дом полковника ударила молния!..

Он снова взял исповедь Валентины и принялся читать ее довольно хладнокровно. Нам содержание рукописи уже знакомо – благодаря тем выдержкам, что цитировал Лекок. Как мы помним, полковник Боццо прервал чтеца на последней странице, на том месте, где Валентина, словно разбуженная внезапным ударом, находит ключ к своим детским воспоминаниям.

Итак, пелена рассеялась: она увидела себя на следующий день после некой кровавой катастрофы – одинокий, без родных и близких, окруженной зловещими людьми в черных масках, обсуждавшими ее участь. Последняя фраза, прочитанная Лекоком, была такой: «Маска, скрывавшая лицо главаря, упала...»

После этой фразы, столь взволновавшей полковника Боццо, было еще полстраницы текста, который мы приводим целиком:

«...Когда маска упала, я увидел человека очень почтенного возраста с мягким, даже ласковым взглядом, с благородным лбом, увенчанным седыми волосами.

Старик этот, главарь Черных Мантий, знаком мне и сейчас, вы тоже его знаете, Реми, более того – вы его любите.

Это один из моих опекунов – я пыталась сомневаться, но тщетно, я точно знаю: он!

Я не решила доверить бумаге его имя, но от вас у меня нет секретов, господин д 'Аркс: Вам достаточно спросить у меня это имя – и я назову его».

На этом исповедь кончалась.

Реми закрыл тетрадь и застыл, уставив глаза в пол.

Он так глубоко задумался, что не слышал скрипа открывающейся двери, не слышал шума приближавшихся к нему шагов.

Подняв глаза, он увидел полковника Боццо-Корона: старик стоял перед ним, скрестив на груди руки.

Глядя на него в упор, Реми спросил:

– Сударь, это вы изволили передать мне рукопись для прочтения?

Полковник утвердительно кивнул.

– Ее украли, – продолжал Реми, – из кабинета, с моего письменного стола. Зачем мне ее вернули?

– Вы не догадались? – удивился старик.

– Я так и знал, что на меня обрушится несчастье, – ответил Реми. – Пожалуй, мне не следует видеть Валентину: она тотчас же произнесет имя, которое не решилась написать.

Лицо полковника так и просилось на портрет: ни тени страха, одно лишь глубокое и искреннее сострадание.

– А что с докладом, который я вам доверил? – внезапно спросил Реми. – Взломали ваш секретер или же загорелась ваша спальня?

– Несчастный молодой человек! – негромким голосом изрек полковник. – Я люблю вас и жалею от всей души. Ни одно слово, исходящее из ваших уст, не может оскорбить меня. Вы судья, Реми, и когда вы захотите, я отвечу на все вопросы, которые вы уже вознамерились мне задать, хотя долгая жизнь достойно прожитая на благо многим, могла бы избавить меня от клеветы. Однако в данный момент речь идет о вас и только о вас. Я спрашиваю еще раз: вы не догадались?

– Я догадался, что главарь Черных Мантий разыгрывает блистательную партию. Но, несмотря на его дерзость, он проиграет.

Большинство великих актеров лицедействует отнюдь не в театре: старик величественно выпрямился, на его лице явилось выражение неизбывной муки.

– Я изгнанник, господин д'Аркс, – медленно заговорил он, – вы, сами того не подозревая, коснулись весьма болезненной раны: у меня был брат, так неужели же вы заставите меня обесчестить имя человека уже покойного?

– Вот как! – вскричал судья. – Значит вы намерены?..

– Мое несчастие уже совершилось, – властно прервал его старик, – а ваше – только на подходе. Вам грозит беда. Последний раз спрашиваю вас, господин д'Аркс: вы догадались? Сопоставьте даты: Валентине восемнадцать лет, ей было года три, не больше, когда она увидела злодея, будто бы похожего на меня, а случилось это на следующий день после трагедии, поразившей ее детское воображение. В рукописи этого нет, но я знаю, она мне рассказывала.

Догадываетесь?

Реми прикрыл глаза рукой.

– Я вижу, догадываетесь! – вскричал старик. – Она присутствовала при убийстве. Кого? Семейство ваше проживало в Тулузе, площадь перед зданием суда...

Крик застрял в горле Реми. Старик безжалостно закончил:

– Она присутствовала при убийстве Матье д'Аркса, вашего отца.

– Моего отца! – прохрипел Реми, поднимаясь во весь роет. – Она – моя сестра!

При этом слове он пошатнулся и отступил к стене, грубо оттолкнув полковника, пытавшегося его поддержать. Затем Реми вскрикнул и помчался к двери в гостиную. Гостиная уже опустела: никем не остановленный, он вбежал на второй этаж, где находилась комната Валентины.

В комнате никого не было, но Реми тотчас же заметил конверт, оставленный на столе. Он бросился на него, как коршун на добычу: письмо было адресовано ему, но затуманенные глаза Реми не различали букв. Сердце его болезненно сжалось, голова горела, он оперся обеими руками о столешницу, бормоча:

– Оружие... невидимое оружие... я не успею! Я смертельно ранен!

– Боже! – вскричала горничная Виктория, появившаяся из кабинета. – Да вам плохо, господин д'Аркс! Сейчас я подам вам стакан воды с сахаром.

– Сюда! – крикнул Реми, подзывая ее властным жестом.

– Я не собака, чтобы терпеть такое обхождение, – проворчала горничная, но все же подошла к нему.

Реми подал ей письмо со словами:

– Прочитай мне это немедленно!

Напуганная исказившимся лицом судьи, девица взяла письмо и промолвила:

– Сейчас прочитаю. Слава Богу, грамоте я обучена и могу разобрать любые каракули.

Она стала читать письмо вслух:

«Прошло уже две недели, как я вручила Вам свою исповедь, но Вы не ответили мне и, судя по всему, избегаете встреч со мною...»

– Избегаю встреч!.. – со стоном повторил Реми.

– Правда, правда, – подтвердила Виктория, – каждый день мадемуазель то и дело спрашивала меня: «Господин д'Аркс не приходил?»