Тайна Обители Спасения - Поль Феваль

– Неслыханно! – дружно возмутился весь кружок. Госпожа де Тресм поманила пальцем юного Эрнеста, пояснив почтенной публике:

– У этого молодого человека брат служит в прокуратуре, наверняка он посвящен в подробности.

Но тут же прервалась, чтобы прикрикнуть на дочь, уже было двинувшуюся к ним со стайкой любопытствующих подружек.

– А вам тут делать нечего, милые девочки! Разглядывайте подарки, восхищайтесь, это более приличествует вашему возрасту.

Призванный для консультации Эрнест тут же напустил на себя важный вид и объявил:

– Разумеется, я посвящен в подробности. Мой брат – заместитель генерального прокурора, и это дело вверено ему. История действительно невероятная! Господин д'Аркс, конечно, человек огромного таланта...

– Огромного! – дружно подтвердил хор.

– Но ведь никто, – разглагольствовал Эрнест, – не застрахован от случайности, от болезни, от помешательства, от... В общем, я не берусь судить, что сталось с господином д'Арксом, но он явно не в себе.

Хор молчал.

– А получилось вот что, – продолжал оратор, осчастливленный всеобщим вниманием. – Дело казалось яснее ясного: рапорты полицейских агентов не оставляли ни тени сомнения, свидетельские показания дружно сливались в ансамбль отягчающих улик...

– Красиво излагает, – одобрил его сомюрский родич, – юноша явно поднаторел.

Зардевшись от похвалы, юноша продолжил:

– Наши дамы вероятно не знакомы с процессом судопроизводства, с его механизмом, и я постараюсь им растолковать: следственный судья в одиночку ведет дело и выносит... ну... как бы предварительный приговор...

– Верно! Верно! – подтвердил господин де Шампион. – Следственный судья, – продолжал оратор, – резюмирует проделанную им работу в особом документе, это нечто вроде предписания, поступающего в прокуратуру, затем королевский прокурор поручает своему заместителю проинспектировать следствие, заместитель готовит по этому делу доклад, заключения которого становятся основой обвинительной речи...

– Всем это известно, даже младенцам, – недовольно пробурчал господин де Шампион.

– Не все же дамы, – огрызнулся обиженный Эрнест, – похожи на вашу дочь, мадемуазель де Шампион, столь усердно читающую «Судебные ведомости». Меня попросили рассказать, вот я и рассказываю как можно понятней. В своем докладе мой брат пришел к заключению, что убийца должен быть предан суду присяжных, в то время как господин д'Аркс прекратил дело за отсутствием состава преступления. Мой брат доложил об этом шефу, королевский прокурор тотчас подал обжалование, но господин д'Аркс, пользуясь предоставленным ему правом, к изумлению всей прокуратуры отменил ордер на задержание, и теперь лейтенант Паже свободен, как вы и я.

– Точно, – подтвердил барон де ля Перьер, приближаясь к ним, – и это кажется весьма странным тем, кто...

Он был прерван пробежавшим по салону шумом: в комнату входил господин д'Аркс под руку с графиней Фаншеттой Корона.

Кружок, собравшийся вокруг госпожи де Тресм, тотчас рассеялся, но никто не спешил с поздравлениями к новому гостю.

На сей раз госпожа де Тресм оказалась абсолютно права: Реми д'Аркс действительно постарел лет на десять.

Он похудел, черты его лица, еще так недавно правильного и красивого, заострились, в черных волосах появились седые пряди, и весь он как-то съежился, словно придавленный невидимой тяжестью.

Он затравленным взглядом смотрел на гостей, которые начали наконец осыпать жениха любезностями, при этом оглядывая его с ног до головы с безжалостным любопытством. Выражение лица его было пугливым и диковатым.

Завсегдатаи особняка Орнан понимающе кивали и исподтишка подталкивали друг друга локтями. Все они заметили печальный взгляд, которым Реми окинул свадебные подарки.

Фаншетта, желая улучшить его настроение, воскликнула:

– Вы видите перед собой счастливого человека!

– Бывают люди, – ехидно заметила госпожа де Тресм, – на которых счастье производит гнетущее действие.

Навстречу гостю с радостно протянутыми руками спешила маркиза, а полковник Боццо уже нежно целовал своего «приемного сына».

Тот ничему не противился, только спросил:

– А где же мадемуазель де Вилланове?

Все заметили, что голос у него тоже очень изменился.

– Она занята своим туалетом, – ответила маркиза. – Ах! Нам всем так хочется быть красивыми в этот радостный день!

Реми промолчал, явно намереваясь двинуться прочь, словно беседа на.эту тему была для него утомительной, и среди гостей опять началось шушуканье.

Полковник тронул Фаншетту за руку, и она громко ответила на его немой вопрос:

– Я встретила Реми у входа в особняк, мы еще не успели переговорить, но сейчас я его отведу в оранжерею и выполню ваше поручение.

– Какое поручение? – удивился молодой судья, медленно оборачиваясь.

Полковник улыбнулся ему и ответил ласковым тоном:

– Сейчас узнаете, дорогой, идите туда, куда вас поведет моя маленькая Фаншетта.

Графиня, взяв Реми за руку, с улыбкой повела его в оранжерею.

– Очень странно, – тихонько недоумевала госпожа де Тресм.

– Да, – согласился с ней сомюрский кузен, – эта свадьба больше смахивает на похороны.

Графиня Корона, не выпуская руки Реми, прошла через всю оранжерею и остановилась в наиболее удаленном от салона углу.

Это было как раз то место, где две недели назад произошло его объяснение с Валентиной. Реми, видимо, вспомнив об этом, провел рукой по лбу.

– Вы страдаете, – сказала ему Фаншетта, усаживаясь рядом с ним. – В моей собственной жизни столько горя, что у меня слишком мало времени остается на тех, кого я люблю. Среди всех гостей, кажется, я одна не знаю, что здесь происходило в эти две недели. Я думала, вы счастливы, Реми, я так радовалась, что хоть отчасти содействовала вашему счастью. Что с вами, Реми?

Судья опустил глаза и, помолчав, ответил:

– Я предчувствую, что со мной случится какое-то страшное несчастье.

– Но с какой стати? – изумилась графиня. – Ваш рассудок слишком...

– Да, рассудок и... сердце, главное, сердце... – прошептал Реми д'Аркс.

Он опять замолчал, и графиня спросила:

– Вы больше не доверяете мне? Судья поднял на нее тоскливый взор.

– Мне надо бежать, – вымолвил он наконец, – или убить себя.

Фаншетта с упреком повторила его последнее слово, и он отчаянным голосом пояснил:

– Я слишком ее любил, и эта любовь выжгла меня дотла. Умереть от этой любви – вот то единственное, что мне остается.

– Но вы же вступаете с вашей возлюбленной в брак! Лицо Реми напряглось, когда он выдавливал из себя ответ:

– Я не совершил ничего преступного, но меня мучают угрызения совести. Я не труслив, но меня одолевает страх. Видите ли, я не знаю, можно ли мне по-прежнему называться порядочным человеком. Скажите, вы считаете меня таковым?