Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт

Приятели спустились по тропинке мимо колючего кустарника и вышли к небольшому ручью, в котором старатели брали воду, стирали одежду, мыли и посуду, и сапоги.

— Если она живет с каким-нибудь негодяем, я его пристрелю, — угрюмо заявил Барт.

— А если он вовсе не негодяй?

— Тогда застрелюсь сам.

Он произнес эти слова таким тоном, что ему было нетрудно поверить.

На берегу ручья они увидели женщину; она сидела на корточках рядом с огромной корзиной и полоскала белье.

Это в самом деле была Унга. Она еще больше похудела, и медный оттенок кожи сделался резче. Ладони покраснели от постоянного пребывания в воде, но спина, как и прежде, была прямой.

Джейк подумал о жестоком человеке, который заставляет ее, помимо прочего, еще и стирать за деньги!

— Давай я вернусь и подожду тебя наверху?

— Нет, — сдавленно произнес Барт, — не уходи. — Потом подошел к женщине и нерешительно произнес: — Унга?

Она оглянулась и скользнула по нему быстрым взглядом. В лице индианки ничего не дрогнуло, и Джейк поразился ее выдержке. Можно было подумать, будто она впервые их видит.

— Я искал тебя, Унга. Я хочу, чтобы ты вернулась, — промолвил Барт, но его слова канули в пустоту: индианка не издала ни звука и продолжала заниматься своим делом. — Я вел себя по-свински и прошу у тебя прощения, — продолжил он, и она вновь не ответила.

Барт топтался на месте, не зная, что делать. Джейк видел, что приятель еще не бывал в такой ситуации. Он и сам не понимал, как следует поступить.

Закончив стирку, индианка выжала белье, аккуратно сложила его в корзину и поволокла ее по тропинке. Не сговариваясь, приятели подхватили корзину с двух сторон и понесли.

Унга обогнала их и, не оглядываясь, пошла впереди.

Мужчины невольно залюбовались ею. Густые, гладкие, черные волосы индианки, стянутые на затылке в конский хвост, отражали свет, походка была удивительно грациозной. Джейк давно подметил, что движения негров и индейцев отличаются куда большей гармонией, естественностью и свободой, чем у людей белой расы.

Хижина, в которой жила Унга, стояла недалеко от ручья, в стороне от домов старателей.

Едва заметным движением она велела мужчинам оставить корзину во дворе и вошла в дом. Немного помедлив, Джейк и Барт последовали за ней.

В хижине было не повернуться. Узкая кровать, стол, крохотный шкафчик с дверцами. Возле стены стояло ружье.

Джейк уловил какое-то движение, и его взгляд скользнул в противоположный угол. На полу стояла корзина чуть меньше той, в которую Унга складывала белье. В ней на куче тряпья лежал голенький, раскидавший пеленки ребенок. Джейк пригляделся: мальчик. Он шевелил ручками, дрыгал ножками и таращил круглые, черные, как угольки, глазенки.

Джейк взглянул на Барта. На лице приятеля были написаны все обуревавшие его чувства; еще минуту назад замкнутое и жесткое, теперь оно полыхало внутренним пламенем.

Барт шагнул вперед и без малейшего сомнения и страха подхватил младенца на руки. Тот немедленно ударился в рев. Барт вздрогнул и тут же восхищенно воскликнул:

— Ишь как вопит! Сын, это мой сын!

Его, прежде мрачные, растерянные глаза искрились счастьем и смехом.

По нервам Джейка пробежал ток. Случалось, он задавал себе вопрос, что свело его с этим, таким непохожим на него человеком, и иногда жалел об этом. А сейчас понял: чтобы увидеть такие, незамутненные разумом, искренние чувства, можно было многое отдать. И пожертвовать еще большим для того, чтобы испытать их самому.

Индианка скромно стояла в стороне. Джейк понял, что должен выйти, и, коротко кивнув, покинул хижину.

Барт и Унга вышли оттуда через четверть часа. Индианка несла ребенка, а Барт — ружье и узел с пожитками.

— Его зовут Мелвин, — сообщил Барт. — Хорошее имя! Завтра мы с Унгой найдем в Сан-Франциско какого-нибудь не слишком жадного пастора и поженимся.

Джейк знал, что эти двое не говорили о любви, но порой слова и не были важны. Унга не ждала от Барта признаний, она без того знала, что его чувства искренни. Точно так же она могла не давать ему никаких обещаний, и все же он мог быть уверен в том, что все, что она делает, за что борется и чего добьется в жизни, отныне будет принадлежать только ему и их сыну.

Когда они вернулись в Сан-Франциско, Барт сокрушенно произнес:

— Каким я был дураком, что ничего не откладывал! Теперь нам надо снять квартиру, и я бы хотел, чтоб у ребенка и Унги были хорошие вещи.

— Я одолжу тебе денег, — сказал Джейк.

— Возможно, я нескоро смогу их отдать.

— Ничего. Главное, чтобы у вас все получилось.

В то утро, когда Барт и Унга собирались пожениться, Джейк зашел в ювелирный магазин и выбрал два золотых кольца, надеясь, что не ошибся с размером.

Вернувшись домой, он сказал жениху и невесте:

— Полагаю, будет лучше, если я отдам вам свадебный подарок до того, как состоится заключение брака.

— Что это? — Барт опасливо развернул бумагу и раскрыл коробку. Его глаза округлились. — Кольца! Зачем?! Они наверняка стоят кучу денег!

— Неважно. Некоторые траты просто необходимы, а иные вещи значат куда больше, чем деньги, которые за них заплатили.

После свадьбы Барт и Унга сняли квартирку по соседству; иногда Джейк заходил к ним в гости и почти всегда оставался на ужин, ибо все, что готовила индианка, будь то даже салат из листьев репы, казалось удивительно вкусным.

Барт изменился. На его губах все чаще появлялась улыбка, а в глазах вспыхивал свет.

Худощавое, но крепкое тело Унги дарило ему наслаждение, а ее душа источала покой. Старательная, немногословная, она словно обладала свойством образовывать вокруг себя некий магический круг.

Барт был искренне рад, что у него появился сын; его не раздражал даже ночной плач ребенка. Единственное, что продолжало вызывать огорчение, так это слишком маленький заработок. Унга хотела снова взяться за стирку, но Барт не позволил, сказав, что ей довольно забот о Мелвине.

Однажды в разговоре с Джейком он заметил:

— Хорошая мысль с участком. Больше шестидесяти акров, и всего за десять долларов! — А после задумался и добавил: — Хотя надо будет построить дом, купить инвентарь, скотину и много чего еще! Да в придачу эта война! Кстати, ты собираешься возвращаться?

— Да. Судя по тому, с каким напором янки стремятся к цели, они все-таки возьмут Юг.

— Если ты вернешься, тебе придется вступить в армию, — заметил Барт. — Здесь ты в безопасности, да и золото идет в твои руки.

Джейк покачал головой.

— Находясь так далеко от родных и от Лилы, я чувствую себя очень тревожно.