Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В помещении, куда завели испанцев, их ожидала приятная неожиданность — щедрый царский подарок. Это были очень дорогие одежды и две золотые цепи с драгоценными каменьями. А на цепи, предназначенной Фернану Пинто, висел еще и крест, украшенный бриллиантами. Идальго были вне себя от счастья — уж они-то, бывшие пираты, знали цену вещам, а тем более, драгоценностям…
Для праздничного обеда царь сменил свою одежду. Теперь на нем было платно из зеленого алтабаса[60]— распашное длинное одеяние без воротника, сильно расширенное книзу и имевшее широкие недлинные рукава. Оно застегивалось встык, а по бортам, подолу и краям рукавов шла вышивка. Сверху платно был надет воротник — бармы, расшитый жемчугом. А поверх барм висел золотой наперсный крест.
Одежда Иоанна Васильевича была осыпана многочисленными бриллиантами, красными яхонтами, изумрудами и другими драгоценными каменьями величиною с орех, как ночное небо звездами.
Фернан Пинто невольно подивился: как может великий князь выдерживать такую тяжесть?! По правую руку царя сидел его старший сын, одетый точь-в-точь как родитель, с той лишь разницей, что в руке подросток держал не скипетр, а всего лишь посох отца. Вместо венцов у них на головах теперь были шапочки в виде греческих скуфеек с одним яхонтом спереди величиною с яйцо; эти яхонты сияли словно два красных пламени.
Родитель и сын сидели за отдельным столом, а для испанцев накрыли стол особый, на расстоянии не более шага от царского. Как и прежде, все блюда были из чистого золота, и их вносили великое множество стольников. На обеде присутствовала та же сотня бояр, что и на царском приеме. Они тоже сменили свои одежды на более удобные для застолья.
На царский стол приносили единовременно по четыре блюда: одно для самого Иоанна Васильевича, другое блюдо он передавал сыну, а остальные два отсылал испанцам. Так же было и с напитками — уж чего-чего, а хорошего вина для своего спасителя царь не пожалел. Фернан Пинто с трудом помнил, чем закончился обед. Он стойко держался на ногах — до последнего, и только когда вышел из палаты, где проходил пир, то сразу же ухватился за двух стольников, которые и довели его аккуратно и благополучно до самого возка. Боярин из Посольского приказа был настолько любезен, что прислал за испанцами своих коней и утепленные сани с будкой, чтобы гишпанцы на обморозились на студеном ветру.
* * *
Три недели после царского пира и получения своеобразного титула оказались очень суматошными. Придворные великого князя и прочие бояре сочли за честь поздравить новоиспеченного боярина, и бедный Фернан Пинто начал бояться, что совсем сопьется и в конце концов присоединится к тем несчастным, коих немало во всех портах мира, даже в Китае. Пьянство было пороком заразительным, и многие пираты, пропив все накопления, заработанные шпагой, потом и кровью, кончали свою жизнь где-нибудь в грязной подворотне или в пьяной драке, получив удар ножом.
А затем с середины января вдруг все резко прекратилось. Воцарилась какая-то странная, тревожная тишина, притом по всей Москве. Что случилось?!
Этот вопрос оказался первым, который Фернан Пинто задал Антонио де Фариа. Тот, как обычно, отирался в корчме или торговых рядах на Варварке в отличие от фидалго, которому приходилось сидеть сиднем в ожидании очередного боярского визита. И подсчитывать, в какие деньги уже вылились ему все эти поздравления, неизменно заканчивавшиеся пирушкой. А что поделаешь? — русская традиция.
— Народ шепчется о чем-то, но иноземцев к себе близко не подпускает, — ответил де Фариа. — Боятся. Ведь почти все приезжие из других стран на государевой службе. Конечно, краем уха я кое-что подслушал, и мне кажется, что у великого князя какие-то большие неприятности.
— Опять покушение?! — похолодел Фернан Пинто.
Неужели свой гениальный план ему придется выбросить псу под хвост?!
— Нет, не похоже.
— А где твой Митка? Может, он что знает?
— Жду его с минуты на минуту. Послал за ним гонца. Он рыщет в окрестностях Москвы.
Продолжить разговор им не дали. Сметая все на пути, — в том числе и солдата, караулившего у входа, в комнату ворвался Афанасий Пуговка. Он был в затрапезном одеянии, и казалось, что за ним гналась свора бешеных псов, потому что лицо подьячего было белее мела. Он даже забыл перекреститься на образа. Испанцы ничего не стали трогать в предоставленном им доме, оставили все, как было, в том числе и православные иконы.
— Беда! — вскричал он прямо с порога. — Горе нам, горе! Государь нас оставил! Мы гибнем! Кто станет защищать нас в войнах?! — Афанасий Пуговка захлебнулся в слезах.
Фернан Пинто мигнул де Фариа, и тот понятливо кивнул. Схватив стеклянную сулею с хлебным вином, он налил полную чарку и всучил ее в трясущиеся руки подьячего. Цокая зубами о металлический венчик, Афанасий Пуговка кое-как справился с задачей — выпил довольно вместительную чарку до дна. Понюхав хлебную корку, — закусывать он не стал, а на крепкое вино даже не поморщился, — подьячий уже более спокойно начал рассказывать:
— Третьего числа царь наш покинул Москву с царицей, великой княгиней Марьей и своими детьми, в сопровождении избранных бояр с семьями и дворян со всем служебным нарядом. А еще взял он с собой сорокатысячное войско и приказных людей — не всех, только лучших… — Тут Афанасий Пуговка горестно всхлипнул; наверное, горевал, что не попал в число избранных. — И все свое имущество забрал: святость — иконы и кресты, златом и каменьями дорогими украшенные, суды золотые и серебряные, и поставцы все для судов, и платье, и деньги, и всю свою казну. Четыре тыщи саней нагрузили! Бают люди, что сначала он заехал в Коломенское, как обычно, затем в Сергиев монастырь, а потом направился в Александровскую слободу. Это сто двенадцать верст от Москвы. А третьего генваря прислал царь и великий князь из Слободы к отцу своему и богомольцу Афанасию, митрополиту всея Руси, с Константином Дмитриевым сыном Поливанова со товарищи список, а в нем писаны измены и убытки боярские и воеводские и всяких приказных людей государству. К гостям и купцам и ко всему православному крестьянству града Москвы царь и великий князь прислал грамоту с тем же Поливановым и велел дьякам Пугалу Михайлову да Ондрею Васильеву прочесть ее перед всеми людьми. А в грамоте своей он написал, чтобы народ в себе никакого сомнения не держал, гнева и опалы на него нет. Что теперь бу-удет! — Подьячий зарыдал.
— Эка беда… — Фернан Пинто несколько натянуто рассмеялся. — Разве великий князь не имеет права ездить по своему государству со свитой? Вон наш король прежний, Карл V, так тот вообще себе места не нагревал, все провинции Испании объездил — и ближние, и дальние.
- Повелители волков - Виталий Гладкий - Исторические приключения
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- В погоне за сокровищами и специями - Тимур Дмитричев - Исторические приключения
- В погоне за сокровищами и специями - Тимур Дмитричев - Исторические приключения
- Ассасины - Виталий Гладкий - Исторические приключения
- Меч Вайу - Виталий Гладкий - Исторические приключения
- Краткая история равенства - Тома Пикетти - Исторические приключения / Прочая научная литература / Обществознание
- Западня для князя - Татьяна Бурцева - Исторические приключения
- Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв. - Мэтью Гэбриэль - Исторические приключения / История
- Хевдинг - Геннадий Борчанинов - Альтернативная история / Исторические приключения / Прочее