Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Какая она бесстыдница, эта бессовестная кухарка! — заголосили тридцать шесть пансионерок.

Подстрекаемая такими энергичными побуждениями, кухарка, вооруженная свечой, сделала два шага вперед и немедленно объявила, что в саду нет никого и что шум, вероятно, произошел от ветра. Мало-помалу дверь снова начала затворяться, как вдруг одна из воспитанниц, случайно бросившая взгляд через дверные петли, испустила пронзительный визг и снова переполошила весь дом.

— Что это сделалось с мисс Смитерс? — сказала содержательница пансиона, когда упомянутая мисс Смитерс продолжала корчиться в истерических припадках.

— Боже мой, что с вами, мисс Смитерс? — заголосили тридцать пять молодых девиц.

— Ох!.. Мужчина… мужчина там… за дверью! — визжала мисс Смитерс.

Услышав эту поразительную весть, содержательница пансиона в ту же минуту удалилась в свою спальню, заперлась двойным ключом и с превеликим комфортом упала в обморок на своей постели. Пансионерки, гувернантки и служанки попадали на лестничных ступенях друг на друга, и никогда свет не производил такого обилия визгов, криков, обмороков, возни и толкотни.

Забывая собственную опасность, мистер Пикквик храбро выступил из своей засады и, остановившись в дверях, произнес громогласно:

— Милостивые государыни!.. Милые мои!

— Ах! Ах! Он называет нас милыми! — вскрикнула старшая гувернантка, знаменитая своим необыкновенным безобразием. — Ах, злодей!

— Милостивые государыни, — проревел еще раз мистер Пикквик, доведенный до отчаяния опасностью своего положения. — Выслушайте меня. Я не вор. Я пришел, собственно, к вашей начальнице.

— Ах, злодей, злодей! — закричала другая гувернантка. — Он пришел к мисс Томкинс!

Последовал общий визг, оглушительный и страшный для непривычного уха.

— Бейте тревогу, звоните в колокол! — возопили двенадцать голосов.

— Погодите, умоляю вас, — говорил несчастный мистер Пикквик. — Милостивые государыни, посмотрите на меня, вглядитесь пристально в мое лицо. Похож ли я на вора? Милостивые государыни, вы можете меня связать, если угодно, скрутить руки и ноги и запереть меня в темный чулан. Только наперед, умоляю, выслушайте меня.

— Как вы попали в наш сад? — пролепетала горничная, начинавшая приходить в себя.

— Позовите начальницу этого заведения, и я объясню ей все, клянусь честью, все объясню, — сказал мистер Пикквик, надрывая свою грудь до последней степени силы. — Но успокойтесь наперед, позовите свою начальницу, и вы услышите все… все!

Была ли причиной кроткая наружность мистера Пикквика, его нежное и ласковое обращение, или вмешалось сюда непреодолимое, врожденное женским душам любопытство услышать какую-нибудь тайну, только нашлись в этом обществе четыре рассудительные особы, устоявшие против истерических припадков. Желая вполне удостовериться в искренности смиренного джентльмена, они предложили ему род домашнего ареста, и мистер Пикквик согласился по доброй воле отправиться в темный чулан, где хранились детские шляпки и сумки с сухарями. Решено, что из этого убежища будут производиться переговоры запертого мужчины с начальницей пансиона. Это успокоило всех других девиц и даже самую мисс Томкинс, которая, наконец, успела очнуться от обморока в своей спальне. Когда мисс Томкинс сошла вниз, конференция открылась таким образом:

— Что вы делали в моем саду, дерзкий мужчина? — спросила мисс Томкинс слабым голосом.

— Я пришел предупредить вас, милостивая государыня, — отвечал мистер Пикквик из чулана, — что одна из ваших молодых пансионерок собиралась бежать в эту ночь.

— Бежать! — воскликнули в один голос мисс Томкинс, три гувернантки, тридцать шесть пансионерок и пять служанок. — Кто? С кем?

— С вашим другом, мистером Фиц-Маршалом.

— Mоим другом! Я не знаю никакого Фиц-Маршала.

— Ну, так, стало быть, он известен вам под собственным именем Джингля.

— Я не знаю никакого Джингля.

— В таком случае, меня обманули нагло и бесстыдно, — сказал мистер Пикквик. — Я сделался жертвою глупого и гнусного заговора. Пошлите, милостивая государыня, в гостиницу «Вестник», если вы не верите моим словам. Умоляю вас, сударыня, благоволите послать в гостиницу за слугой мистера Пикквика, президента Пикквикского клуба.

— Должен быть почтенный джентльмен, — сказала мисс Томкипс гувернантке, занимавшейся в ее пансионе преподаванием арифметики и каллиграфии. — Он держит слугу.

— Гораздо вероятнее, мисс Томкинс, что слуга держит его в своих руках, — отвечала арифметическая гувернантка. — Он сумасшедший, мисс Томкинс, это ясно.

— Ваша правда, мисс Гуинн, — отвечала мисс Томкинс, — он сумасшедший. Пусть две служанки отправятся в гостиницу «Вестник», а другие останутся с нами. Надобно принять меры на случай, если вздумается ему разбивать дверь.

Таким образом, две служанки побежали в гостиницу за мистером Самуэлем; три другие окружили мисс Томкинс, приготовившись на всякий случай к мужественной защите. Мистер Пикквик с философским равнодушием сел на сундук и погрузился мыслью в суету мирскую.

Через полтора часа служанки воротились. Радостно забилось сердце мистера Пикквика, когда он услышал голос своего верного слуги; но вместе с ним пришли еще какие-то другие джентльмены, кто именно — мистер Пикквик не мог сообразить, хотя голос их казался ему знакомым.

Последовало краткое совещание с содержательницей пансиона, и вслед за тем отворили дверь. Мистер Пикквик вышел из чулана и, окруженный всеми обитательницами Вестгета, увидел перед своими глазами мистера Уэллера, старика Уардля и нареченного зятя его, мистера Трунделя.

— Любезный друг, — вскричал мистер Пикквик, бросаясь в объятия старика Уардля, — любезный друг, объясните, ради бога, этой даме несчастное положение, в которое меня поставил злонамеренный мошенник. Вероятно, вы слышали всю историю от моего слуги; объясните им, по крайней мере, что я не вор и не сумасшедший.

— Я уже объяснил им, любезный друг, все объяснил, — отвечал мистер Уардль, пожимая руку своего друга. Мистер Трундель между тем энергично пожимал левую руку ученого мужа.

— И кто говорит, что господин мой, джентльмен из столицы, — перебил мистер Уэллер, — есть вор, дурак или сумасшедший человек, тот околесицу несет, городит вздор! И если в доме, здесь или в саду найдутся такие олухи или болваны, что взводят небылицы на ученейшего джентльмена, — будь они семи пядей во лбу, я готов расправиться с ними по-свойски, в этой самой комнате, на этом самом месте, если только вы, прекрасные сударыни, потрудитесь убраться подобру-поздорову в свои спальни.

Закончив эту импровизованную речь, мистер Уэллер хлопнул сжатым кулаком по своей ладони и бросил дружеский взгляд на мисс Томкинс, пораженную неописуемым ужасом при одном предположении дерзкого слуги, что в ее «вестгетском заведении для благородных девиц» могут быть посторонние мужчины, к тому же олухи или болваны, как энергично выразился мистер Уэллер.

Так как в особенных объяснениях со стороны мистера Пикквика не оказалось ни малейшей надобности, то скоро ночная конференция в «пансионе благородных девиц» была приведена к вожделенному концу. Друзья отправились домой. Мистер Пикквик хранил глубокое молчание всю дорогу и даже не сообщил никакого остроумного замечания в гостинице «Вестник», когда сидел он в своем номере перед пылающим камином с чашкой горячего чаю. Ученый муж был, по-видимому, отуманен и погружен в глубокое раздумье. Раз только, обратив пытливый взор на мистера Уардля, он проговорил:

— Вы как попали сюда?

— Очень просто. Мы, то есть Трундель и я, вздумали поохотиться на здешних полях, — отвечал мистер Уардль. — Мы приехали в эту гостиницу сегодня вечером и с изумлением услышали от здешних слуг, что и вы тоже здесь. Чудесная встреча, Пикквик, право! — продолжал веселый старик, хлопнув по плечу своего любезного друга. — Я рад, что вы здесь. Мы устроим общими силами забавную потеху, и авось мистер Винкель еще раз покажет нам свою удаль… помните?

Мистер Пикквик ничего не отвечал. Он даже не осведомился о здоровьи своих друзей на даче Дингли-Делль. Допив на скорую руку другую чашку чаю, разбавленную ромом, он отправился в свою спальню, приказав Самуэлю явиться к нему со свечой, когда он позвонит.

Звонок раздался через несколько минут. Мистер Самуэль Уэллер явился в спальню своего господина.

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик, бросая беспокойный взгляд из-под белой простыни.

— Что прикажете? — сказал мистер Уэллер.

Мистер Пикквик повернулся на другой бок и не сказал ничего. Мистер Уэллер снял нагар со свечи.

— Самуэль, — проговорил опять мистер Пркквик, делая, по-видимому, величайшее усилие.

— Что прикажете? — отвечал еще раз мистер Узллер.

— Где этот Троттер?

– Иов, сэр?