Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт

лица Бойла сползает вся краска. Чудесное зрелище!

– Я не просил тебя ничего говорить. Ты поклялась под присягой.

– Ну… формально нет. У меня правая рука на перевязи.

– Кара, ты признаешь, что твой брат не говорил «Умри, сволочь» в больничной палате вашего отца?

На мгновение она замолкает.

– Даже если он этого не говорил, – доносится до нас бормотание, – я уверена, что он так думал.

Я откидываюсь на спинку кресла Бойла и кладу ноги на стол.

– Вы же все время боретесь за людей, с которыми даже не знакомы, а мы сейчас говорим о жизни моего отца, – добавляет Кара. – Представьте себе, что я чувствую. У меня не было выбора.

Бойл на мгновение прикрывает глаза:

– Тем не менее у нас большая проблема, Кара. Это обвинение было выдвинуто при ложных обстоятельствах. Я никогда не участвовал и никогда не буду участвовать в мошенничестве… И я никогда не буду поощрять лжесвидетельство, – с пафосом заявляет он. – Ты неправильно меня поняла. Я знаю, что ты сейчас расстроена и, вероятно, в смятении, но я снимаю обвинение, пока кто-то из нас не опозорился еще сильнее.

– Подождите! – выкрикивает Кара. – А как мне помочь отцу?

– Это гражданский вопрос, – отвечает Бойл и вешает трубку.

Я спускаю ноги со стола:

– Поскольку вы сейчас снимаете показания, так и быть, можете прислать мне на мобильный телефон фото прошения о прекращении дела до конца дня. И знаете что, Дэнни? – Я прохожу мимо него, широко улыбаясь. – Обвинение моего клиента в нападении пусть тоже исчезнет.

Когда я впервые познакомился с Карой, ей было двенадцать лет и она злилась на весь мир. Ее родители развелись, брат пропал, а мать сходила с ума по парню, у которого в фамилии отсутствовали произносимые гласные. Поэтому я поступил так же, как и любой другой на моем месте: вооружился подарками. Я купил ей вещи, которые, на мой взгляд, должны понравиться двенадцатилетней девочке: постер Тейлора Лотнера, компакт-диск Майли Сайрус и светящийся в темноте лак для ногтей.

– Очень жду, когда выйдет следующий фильм «Сумерек», – пробормотал я, вручая ей подарки в присутствии Джорджи. – На этом диске мне больше всего понравилась песня «If We Were a Movie». И я чуть не купил лак с блестками, но продавец сказал, что этот гораздо круче, особенно в преддверии Хэллоуина.

Кара посмотрела на мать и сказала без всякого осуждения:

– Кажется, твой парень – гей.

После этого я почти не видел ее, когда приходил к Джорджи или приглашал на свидание. Но когда мы с Джорджи решили пожениться, я понял, что должен нащупать какую-то ниточку к Каре. Поэтому однажды утром я удивил Джорджи неожиданным посещением спа-салона, затем привел в порядок ее кухню и начал готовить камбоджийское блюдо, которым обычно угощала меня мать.

Скажем так, если вы за всю жизнь ни разу не пробовали прахок, возможно, не стоит и начинать. Это основа основ камбоджийской кухни. Такие блюда трудно полюбить, если не есть их с самого детства, наподобие мармайта или форшмака. Моя мама подавала его к столу каждый день как соус для макания, но в то утро я решил обжарить прахок в банановых листьях и подать как основное блюдо.

Прошло совсем немного времени, и в кухню приковыляла Кара, в пижаме, с растрепанными волосами и все еще опухшими со сна глазами.

– Кто здесь умер? – спросила она.

– К твоему сведению, это полезная домашняя камбоджийская еда, – торжественно объявил я.

Она подняла бровь:

– Она пахнет попой.

– На самом деле ты сейчас нюхаешь ферментированную рыбную пасту. Вот дуриан действительно пахнет попой. Это такие фрукты, которые едят камбоджийцы. Интересно, они продаются в «Хоул фудс»?

Кара содрогнулась:

– Ага. Рядом с тухлым китовым мясом.

– К некоторым вещам, – сказал я ей, – надо привыкнуть.

И я имел в виду не столько прахок, сколько себя. Если она привыкнет ко мне как к отчиму, как к новому партнеру своей матери, кто знает, может, я стану тем дополнением к семье Кары, которое со временем ей понравится.

– Просто попробуй, – настаивал я.

– Я лучше умру, – замотала головой Кара.

– Я опасался, что ты так скажешь. Поэтому приготовил запасное блюдо.

Я открыл сковороду вок и щипцами положил ей порцию ми колы, обжаренной лапши, от которой не отказывался на моей памяти еще ни один ребенок.

Кара попробовала арахисовую крошку, посыпанную сверху, и сунула палец в соус.

– Вот это, – согласилась она, – приличная еда.

И без уговоров смела три полные миски, в то время как я сидел напротив с ужасным прахоком. Пока мы ели, я задавал вопросы – мягко, как при общении с травмированным свидетелем. Кара рассказала, что некоторые одноклассники хотят дружить только из-за знаменитого отца, которого показывают по телевизору, и что проще сидеть в столовой одной, чем пытаться угадать, почему с тобой решили поделиться печеньем «Твин минт». Она рассказала о том, как учительница ошиблась строчкой, проверяя ответы на тест по таблице, и несправедливо снизила всем ученикам оценку. Она сказала, что ужасно хочет мобильный телефон, но мама считает, что ей еще слишком рано его иметь. Еще она втайне считала, что братья Джонас посланы инопланетянами, чтобы оценивать реакции людей. Она поведала, что не особо любит мороженое, но жить не сможет без палочек «Твиззлерс».

Кара вышла из кухни, убежденная, что приятно позавтракала. Но, споласкивая посуду, кастрюли и сковородки, я размышлял о том, что у нас состоялась беседа.

После того как мы с Джорджи поженились и переехали в свой дом, я всегда вставал в воскресенье пораньше и принимался за готовку. Амок трей, ка тиу. Делал десерты типа санкхья лапов и ансом чек. Джорджи спала допоздна, но Кара всегда просыпалась рано и забредала на кухню. За готовкой мы разговаривали, пока Кара помогала мне нарезать папайю, имбирный корень или огурцы. Потом мы усаживались за кухонный стол и поглощали свои творения. Когда она подросла, наши беседы изменились. Иногда она жаловалась на назначенные Джорджи наказания в надежде, что я вмешаюсь. Иногда она переводила разговор на меня и расспрашивала, каково это – расти американцем в первом поколении, или как я понял, что хочу стать адвокатом, или беспокоюсь ли я из-за рождения близнецов. После рождения детей и даже после того, как Кара переехала жить к отцу, если она навещала нас в выходные по соглашению об опеке, я никогда не забывал ставить для нее вторую тарелку воскресным утром.

Вот почему, когда я возвращаюсь в дом и рассказываю Джорджи о новом витке событий, я принимаюсь за готовку. Я уже довольно давно не заходил в азиатский продуктовый магазин, так что приходится