Знаки и знамения - Мара Вульф

кивнула под ее пристальным взглядом, который разоблачил бы любую ложь.

– Это Валеа из ковена Пател, – сказал Николай, встав у меня за спиной. – Она выросла по ту сторону туманной завесы и совсем недавно живет в Ардяле.

– И может сама за себя говорить, – перебила его я, чем вызвала у Мелинды веселую улыбку.

– Не обижайся на него, стригои склонны чрезмерно защищать тех, кто им дорог. Такова их природа, они ничего не могут с этим поделать. Почему вы хотели со мной поговорить?

Николай проявлял ко мне интерес не потому, что я ему дорога, а потому что у меня есть от него секреты. Он чувствовал это и стремился их раскрыть.

– Мы столкнулись с Анкутой, – объяснила я причину нашего визита. – Она ищет своего сына.

Если Мелинда и удивилась, что мне о нем известно, то виду она не подала. Очень светлая усыпанная веснушками кожа внезапно стала еще бледнее. Сквозь ткань рукавов я видела, как у нее сжались руки. Затем она сделала глубокий вдох, отошла к стоящим неподалеку креслам и диванчикам и опустилась на кушетку Рекамье. Взмахом руки она предложила нам тоже сесть. Все ее тело излучало крайнее напряжение. Директриса щелкнула пальцами, с приставного столика подлетел графин и налил нам три бокала красного вина.

– Анкута чувствует, – заговорила она, после того как отпила глоток и снова взяла себя в руки, – что ее мать вернулась, и надеется, что та приведет ее сына в Карайман. Все эти годы ее душа ждет этого. Она умерла в ночь его рождения, – поспешно добавила ведьма, чтобы не противоречить официальной версии.

– И Селеста это сделает? – спросила я. Вино оказалось теплым и мягким, с привкусом ежевики и ноткой можжевельника.

– Не знаю. Я понятия не имею, что с ним стало. После смерти Анкуты она оградила ребенка ото всех и вся. Я видела мальчика только один раз в ту ночь, когда он родился, – задумчиво произнесла она.

– Он действительно обладал таким огромным количеством магии, как говорят? – спросил Николай.

Мелинда кивнула:

– Она буквально вытекала из него. И могла бы спасти Анкуту, если бы Селеста позволила, но судьба дочери ей стала безразлична в тот момент, когда она взяла на руки младенца. – Ведьма тяжело сглотнула, и я задалась вопросом, понимала ли она, о чем сейчас говорила. – Я оставалась с Анкутой до самого конца. Она истекала кровью, а я ничего не могла сделать.

– Ходят слухи, что Селеста собственноручно ее убила, – очень осторожно сказал Николай.

Мелинда выпрямила спину и строго взглянула на него:

– Кто бы их ни распространял, пусть прикусит язык, поскольку Селеста вернулась. Она этого не потерпит.

От меня не укрылось, что ведьма не опровергла и не подтвердила слухи. Но даже если Селеста не убивала Анкуту собственными руками, она явно позволила ей умереть.

– Анкута представляет для нас опасность? – задала вопрос я. – Она держала нож, а ее платье было залито кровью.

Мелинда покачала головой:

– Она была такой доброй. Я никогда не понимала, как у Селесты мог родиться такой ребенок. Они были как огонь и вода. Совершенно разные. Селеста никогда бы не допустила, чтобы Анкута стала королевой. – Она бросила на Николая виноватый взгляд. Мне следовало защитить ее еще в детстве, но во время войны я не могла этого сделать, а потом стало слишком поздно. Не бойтесь ее.

– Что ты будешь делать, если Селеста и правда приедет в Карайман? – Николай откинулся назад. Его нога прижалась к моей, и сквозь свое платье я ощутила каждую его мышцу под тканью брюк. Прядь темных волос упала ему на лоб.

Мелинда снова задумчиво пригубила вино:

– Не знаю, что еще я могу предпринять. Тогда я пыталась убедить ее подписать пакт. Тот факт, что в итоге она это сделала, связан не со мной, а исключительно с мальчиком, которого она хотела увезти как можно скорее.

– Почему она не стала растить внука здесь? – спросила я, несколько удивленная тем, как открыто с нами разговаривала директриса. Неужели не боялась своей королевы, если та об этом узнает?

– Я была одной из ее ближайших советниц, но это не означало, что она интересовалась моим мнением по каждому вопросу. Я даже уверена, что она до сих пор не простила меня за то, что я требовала завершить войну.

– У вас были хорошие шансы всех нас уничтожить, – вставил Николай.

Она пожала узкими плечами:

– Вероятно. Но если бы я это допустила, то Селеста направила бы свой гнев на наш народ.

Николай отпил вина. Его непроницаемое выражение лица не позволяло понять, что происходило у него в голове.

– Нам нужно больше магии, – настойчиво сказала директриса Николаю. О моем присутствии она словно забыла. В ее глазах отражался страх. – Всем нам. Сначала Селеста внушит нам ощущение безопасности. Заставит поверить, что желает сохранить мир. До сих пор она не пускала меня в Ониксовую крепость. Не хочет, чтобы я опять помешала ее планам. Но если до этого дойдет, я буду вынуждена исполнить приказ, и тогда она меня убьет.

Это нечто большее, чем просто страх. В ее словах слышалось смирение и усталость. Она слишком долго боролась.

– Я этого не позволю, – ответил Николай. В его тоне чувствовалась непривычная теплота. – Ты же знаешь, что в любой момент можешь попросить защиты у моей семьи. Мой отец и весь мой народ в огромном долгу перед тобой. Мы спасем тебя от Селесты. Без тебя подписание второго пакта никогда бы не произошло.

– Я не буду прятаться, – твердым голосом заявила она. – Не буду, пока еще могу ей противостоять.

Николай встал:

– Это твое решение. Никто не знает, что принесут следующие месяцы, но знай, мы не забыли, что ты сделала для моего народа.

– Береги себя, Валеа, – с улыбкой сказала мне на прощание Мелинда. – С завтрашнего дня будет дуть южный ветер.

К моим щекам прилил жар.

– Спасибо за предупреждение.

Дверь за нами захлопнулась, и мы снова оказались в коридоре.

– Что она имела в виду? – полюбопытствовал стригой.

– Ничего важного, – заявила я.

– Ветер южный сердца воспламеняет, с ним и люди в любви всегда расцветают, – процитировала правила викканской веры нахальная дверь.

Николай прочистил горло, усиленно стараясь не засмеяться.

Я пошла вперед, и он последовал за мной. Мое сердце ни в коем случае не воспламенится. Ни с южным ветром, ни без.

Перед моей дверью моей комнаты стригой остановил меня, взяв за руку.

– Это не твоя борьба, – еще раз напомнил мне он. – Не забывай об этом.

– Я знаю. Но я все равно могу поджечь кое-какие травки