Знаки и знамения - Мара Вульф

глубокий вдох, он расправил плечи. – Ты больше не слышала колокол?

Я выдержала его пристальный взгляд.

– Нет. А ты?

Стригой качнул головой:

– Магнус уже был у верховного жреца и рассказал ему историю Ярона?

– Спроси у него сам. Это допрос?

Магнус был у Раду. Тот выслушал историю и без дальнейших указаний отослал его обратно. Что показалось мне странным. Со мной дед тоже не пытался связаться.

Николай снова ехидно ухмыльнулся:

– Обычно допросы я провожу в темнице своего замка.

– Буду знать. – Покачав головой, я обошла стол. Пора идти спать, пока я не потеряла контроль над ситуацией.

Он держался почти вплотную рядом со мной.

– У нас еще не было возможности обсудить рассказ Ярона. Мне бы хотелось наверстать упущенное.

– Потому что ты исчез. – Упрек в моем голосе прозвучал ярче, чем должен был. Он не обязан передо мной отчитываться.

Николай запустил руку в волосы:

– Я хотел сначала узнать, есть ли правда в его словах.

– Ты ему не поверил?

– Без доказательств – нет. Однако история подтвердилась. Селеста убила Анкуту и заперла своего внука в Ониксовой крепости. Мои информаторы при дворе королевы также подтвердили, что магия Селесты сейчас намного сильнее, чем до ее исчезновения.

– У тебя есть шпионы при ее дворе?

– Было бы глупо их не иметь.

– А это не слишком опасно? Что, если Селеста все выяснит?

– Она их убьет, – холодно откликнулся он. – Они осознают риск.

– Ты так успокаиваешь свою совесть? – Я подняла на него взгляд. Лицо стригоя превратилось в маску. – Думаешь, королева вновь заявит свои права на Карайман?

– С Селестой нужно быть готовым ко всему. Она и сорок лет назад была непредсказуема.

– Нам нужно заставить ее соблюдать договор.

На это он какое-то время ничего не отвечал, и мы молча шагали рядом по коридорам. Периодически нам под ноги сыпалась блестящая пыль, когда одна из книг зевала или чихала. Кто-то другой мог бы это прокомментировать, однако Николай слишком глубоко погрузился в свои мысли.

– Я уезжал не только поэтому, – произнес он немного погодя. – Хотя, конечно, мне было необходимо убедиться, что Ярон говорит правду. В наше время глупо слепо доверять кому-либо. Но в основном мне пришлось убеждать нашу мать позволить Селии остаться здесь. Ей нелегко. Она почти обезумела от страха.

– Но согласилась?

Николай сунул руки в карманы брюк:

– Пока. Она не хочет, чтобы Селия оказалась втянута в эту битву. Ей на это не хватит сил.

– Она взрослая и вполне в состоянии самостоятельно принимать решения. Вы не должны ей указывать. Она осознает риск, на который идет.

Судя по поджатым губам, ему не нравилось слышать из моих уст свой собственный аргумент.

– Однажды я пренебрег своим долгом по отношению к ней и с тех пор сожалею об этом каждый день, – прохладным тоном откликнулся стригой. – Будь у тебя братья или сестры, ты бы поняла.

Этот упрек был ударом под дых. У меня есть брат и сестра, и я лучше него знала, каково потерять их. Как будто тебе отрубают конечности и вырывают сердце из груди… но ничего из этого я сказать ему не могла. Селия так и не поделилась со мной, чем именно она болела, а я не спрашивала. Она расскажет сама, когда будет готова. Но кое о чем я и сама догадалась.

– Необычно, чтобы стригой так болел, и все же я не могу себе представить, как причиной этого может быть твое упущение.

– Она говорила тебе, что рождена, а не создана?

– Да, говорила. Это очень редко происходит, да?

Он кивнул:

– Да. Для этого мать должна быть смертной. Обычно рожденные стригои обладают теми же способностями, что и созданные. Наша магия всегда доминирует над магией других видов.

– Разумеется, – ответила я, не в силах скрыть сарказм.

Николай лишь равнодушно пожал плечами.

– Тогда из-за чего она так заболела? – спросила я. – Ваши способности к самоисцелению уже не так сильны, как раньше, но можно подумать…

– Она бы не заболела, если бы я лучше за ней присматривал, – перебил меня он. – Все мои мысли тогда вращались вокруг желания отомстить за смерть нашего отца. Она была предоставлена самой себе слишком долго. Габриэлла, ее мать, чуть с ума не сошла от боли, а мы с Алексеем так злились.

Я погладила его по руке:

– Вы потеряли отца, вполне понятно, что вы злились.

Его только что такой мягкий голос снова стал жестче:

– Я просто хочу убедиться, что здесь с ней ничего не случится. Приехать в Карайман было ее заветным желанием перед смертью.

– Она же стригой, – в ужасе пробормотала я. – И такая молодая. – Однако это не играло роли, если у нее кончались силы.

– Просто поразительно, насколько ты не в курсе положения дел, – надменно сказал он, прежде чем я успела взять свои слова обратно.

Вдруг с одной из полок выскочила книга и раскрылась прямо над ним. Невидимая рука вырвала из нее страницу, разорвала на сотни кусочков, которые осыпались ему на голову.

– С дамой так не разговаривают, – заявил высокий голос. Затем книга плавно вернулась на полку. – Запомни, – добавила она уже не так раздраженно.

– Запомни, – повторила я и смахнула обрывки с его плеч. Стригой молча наклонил голову, чтобы я вытащила их из волос. Он стоял неподвижно, пока я чересчур долго пропускала сквозь пальцы шелковистые пряди. Обрывки бумаги сами сложились вместе, и страница скрылась в стеллаже. – Что происходит с вашей магией? Возможно ли, что она исчезает быстрее, чем у ведьм и виккан?

Николай поднял голову. Он стоял так близко, что мне нужно было бы просто встать на цыпочки, чтобы его поцеловать. Его взгляд остановился на моих губах, но никто из нас не делал первый шаг.

– Ты правда не знаешь, да? – спросил он.

– Что?

Поспешно, словно не доверяя самому себе, он сделал шаг назад и пошел дальше. Теперь быстрее.

– Незадолго до окончания последней войны нас прокляли. Это проклятие похитило у нас почти всю магию. Оно украло у нас бессмертие, лишило способности летать и создавать новых стригоев. У нас остались какие-то крупицы, которые дают возможность себя исцелять. Но и их, к сожалению, не всегда хватает. Поэтому Селия умирает.

– Я не знала, – честно ответила я и мысленно прокляла Раду, Магнуса и Лупу. Почему они мне не сказали? Кто-то украл у стригоев все, что делало их особенными. Это просто ужасно, и больше всего мне хотелось взять Николая за руку, но я была уверена, что он не позволит. – Я знала, что вы больше не бессмертны, но считала, что это