Кровавый плен 2 (СИ) - Фудживара Алиса

Потеряв интерес к песку, ребенок вцепился в ручку зонта, решительно забирая его из рук няни. Девушка улыбнулась и послушно отдала требуемую вещь, но внезапно налетевший порыв ветра тут же выдрал кружевной купол из рук девочки и погнал его по пляжу. Няня рванула догонять дорогущий дизайнерский зонт, за утерю которого хозяйка совершенно точно оставит ее в качестве официантки «Сладкой Маргариты» вместе с водителем.

Каранель оглянулась через плечо на бегущую за зонтом девушку и тут же без интереса отвернулась, принявшись снова ковыряться в песке. Маленькие кривые башенки обдувались ветром и стояли очень неустойчиво, но девочка старательно их укрепляла.

От компании отдыхающих неподалеку отделилась парочка, принявшаяся бегать по песку кругами. Женщина задорно визжала, удирая от мускулистого загорелого кавалера с сальной улыбочкой и бокалом маргариты в руке.

Пробегая рядом с пальмой, мужчина оступился. Ноги его разъехались в стороны. Расплескав выпивку, но удержавшись в вертикальном положении, он резко затормозил, с размаху залетев ступней в песчаный замок и сравняв его с землей. Дождь колючих песчинок окатил девочку с ног до головы, но мужчина даже не заметил этого, продолжая громко смеяться и кидать на свою подругу жгучие взгляды.

Съежившись и вовремя зажмурившись от чуть не залетевшего в глаза песка, девочка замерла.

Няня, заметив рядом с хозяйской дочерью постороннего, уже спешила обратно с пойманным зонтом.

Устав от активных игрищ и жары, расслабленный алкоголем мужчина поплелся к своей компании на шезлонгах, не обратив ни на ребенка, ни на разрушенную крепость совершенно никакого внимания.

Девочка приоткрыла веки, провожая разрушителя замка внимательным тяжелым взглядом. В ней кипела злость. Оттого, что не могла ответить обидчику. Оттого, что старания пропали впустую. Оттого, что песчинки неприятно жалили кожу. Серые глаза заволоклись алой пеленой. Мерцание, жаром раскатившееся от позвоночника, резануло пространство на сотню метров вокруг.

Секунду назад смеющиеся люди с фонтанами алых брызг попадали на песок и затихли. Каранель вздрогнула и сморгнула, рассеивая завладевшую ей энергию.

Воцарилась умиротворенная тишина, нарушаемая лишь шумом волн.

Горячий золотистый песок вмиг стал темным и влажным. Белоснежные шезлонги выглядели так, будто их оросили вином. Загорающие на них так и остались лежать, но уже не только без движения, но и без дыхания.

Жизнь вокруг замерла. Девочка повернула голову к морю, растерянно разглядывая качающиеся в воде тела и не понимая, что произошло. А затем, неуклюже опираясь на руки, развернулась назад в поисках пропавшей няни.

Утопая в багряном песке, девушка лежала на боку, придавив собой поломанный ажурный зонт.

Вилейн развеяла защитный барьер, укрывший ее за секунду до того, как кромсающая волна накрыла пространство. Женщина оторопело уставилась на замертво рухнувшего у машины слугу и медленно обернулась. Все на пляже были мертвы.

Шок во взгляде Вилейн сменился на торжество. Она довольно улыбалась, окидывая взором окрестности, точно превратившиеся в арену кровавой бойни.

Глядя на то, как алая пена накатывает на берег и оставляет на песке тонкую рубиновую пленку, девочка стала всхлипывать, готовясь оглушительно завыть.

– О, дорогая! – женщина отошла от восторженного наваждения и подлетела к дочери, поднимая ее на руки. – Не плачь. Ты не сделала ничего плохого. Все они – мусор, любовь моя, и не стоят твоих слез. Наконец-то! Наконец-то твоя сила пробудилась. Мама очень довольна, – женщина ласково шептала и гладила девочку по голове, удаляясь от пляжа и направляясь к припаркованным неподалеку машинам тех, кому они уже не понадобятся.

Освобождаясь от забвения, воспоминания топили сознание неуправляемым разрушительным потоком. Волнение, страх, гнев – итог всегда был один. Люди вокруг умирали. И она никак не могла контролировать свою физиологическую реакцию на стресс. Мать поощряла возникающие у нее стихийные всплески, уверяя, что чем больше их будет, тем быстрее дочь научится управлять своей силой. Но этот момент все не наступал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вскоре Каранель привыкла к смертям, но к душевной тоске из-за отнятых жизней привыкнуть было невозможно. Мать всячески старалась вбить в ее голову никчемность простых смертных, живущих бок о бок с древними, но девочка не могла разделить столь категоричного суждения. Внутренне она ощущала, что это неправильно. Ведь доброты от обычных людей она наблюдала гораздо больше, чем от своих сородичей. Но в силу возраста перечить матери была не в состоянии, поэтому лишь молча соглашалась с ней.

Заметив белое пятно среди деревьев, Каранель соскочила с качели и помчалась вглубь сада. Вилейн, не успевшая доплести ей косу, хмуро скрестила руки на груди, глядя вслед убегающему чаду.

Свернув с каменной тропинки в гущу кустарника, перемежающегося с деревьями, и цепляясь легким платьем за листву, девочка озиралась по сторонам в поисках того, что так привлекло ее внимание. Мелькнувшая в кронах птичка точно должна была сесть где-то на ближайших ветках.

Ребенок щурился, закрываясь рукой от слепящего солнца и продолжая вглядываться в верхушки деревьев. Но пернатого и след простыл. Расстроившись и уже собираясь вернуться к матери, Каранель вдруг остановилась, заметив в траве у вереницы барбарисов похожее на комок снега пятнышко. Темные пурпурные листья кустарника резко контрастировали с крохотным тельцем.

Девочка присела рядом на газон, грустно разглядывая редкий диковинный окрас воробушка. Толстенький, с желтым клювом и бархатными белоснежными перышками он лежал без движения в лужице света, пробивающегося сквозь шелестящие кроны. Каранель осторожно взяла его в ладони и опустила руки на колени. Все еще теплая, но угасающая птичка сковала душу мучительной щемящей печалью.

Почему такое необыкновенное создание вынуждено сегодня погибнуть в ее саду? Сострадание к невинному живому существу отозвалось тяжестью в сердце. Несправедливость и жестокость привычного хода вещей взыграла в ней отчаянным упрямством. Она желала, чтобы воробушек снова полетел. Она желала, чтобы он жил. Девочка прикрыла увлажнившиеся веки, не в силах смириться с тем, что мирозданию плевать на ее желания, и крик души останется неуслышанным.

Пронзительное чириканье заставило ребенка вздрогнуть. Воробей в ее руках перевернулся на живот и вспорхнул ввысь, скрываясь за кронами деревьев. Каранель застыла, широко распахнутыми глазами глядя на свои ладони, подернутые алой дымкой. Как замерла и мать за ее спиной, заставшая самый конец необъяснимого явления.

Сила, на краткий миг окутавшая девочку, была той же самой – убийственной и ненавистной, но в этот раз дар вел себя по-иному. Не забрал жизнь, а подарил, откликаясь на неукротимую волю хозяйки.

Мерцание развеялось, когда сверху донеслась очередная воробьиная трель.

Ребенок заметил стоящую позади женщину и радостно вскочил на ноги.

– Мама! Ты видела?! Ты видела?! Я…

Звонкая пощечина, спикировавшая на щеку, заставила девочку отшатнуться. Она приложила ладонь к полыхающей коже и кинула на мать взгляд, полный обиды и непонимания.

– Что. Это. Было? – Вилейн полыхала гневом и едва сдерживалась, чтобы не отвесить дочери еще одну оплеуху.

– Я оживила птичку, – заявила Каранель со всей досадой, что ощущала в этот момент. – Я спасла ее!

Женщина взяла себя в руки и с шумом выдохнула. Она была взвинчена и напугана, но перед дочерью держалась строгой и грозной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ты больше никогда не повторишь этого, – Вилейн присела и сжала руку дочери. Мягко, но ощутимо. – Доброта и сострадание – это слабость. Они убьют тебя, если продолжишь в том же духе. Я запрещаю тебе взывать к этой части себя, – ледяной голос матери звенел приказом. И неприязнью к тому, что она увидела. – Ты должна развивать ту неукротимую мощь, что дала тебе природа. А не отвлекаться на подобные глупости. Поняла меня?