Марш обреченных - Владимир Свержин

– Да, – восхищенно тяну я. – Ловко придумано. С такой-то крышей и такой маскировкой далеко пойти можно!

– Они и пошли не близко, – соглашается майор Пластун. – С девяносто второго года с центральной базы «Вестборн Текнолоджи» идет бойкая торговля оружием, что называется, «оптом и в розницу со склада в Учкудуке». С девяносто третьего командует этим делом, как мы помним, все тот же Мухамедшин.

– Что же произошло потом? С чего бы ему впоследствии приезжать в Москву и получать пулю в голову?

– Не смеши меня. Я здесь и так аж до слез ухохотался. Сюда он приехал, конечно же, не за пулей, но об этом чуть позже. Итак с девяносто третьего года экс-полковник командует базой и, я уверен, получает с этого дела свои комиссионные. Чуть позже Москву опять путчит, но вновь не фатально. Правда, генерал Бумазеев, бывший здесь на первых ролях, попадает в опалу, но тоже без особых последствий. Не прошло и трех лет, как вчерашние заговорщики стали превращаться чуть ли не в национальных героев. Сейчас бывший генерал от авиации выбился в генерал-губернаторы. И, похоже, никто ему ничего вспоминать не собирается.

– Что там вообще о нем значится? – задаю я вопрос более праздный, чем деловой. Об исторической фигуре генерала Бумазеева каждому из нас известно немало, но толку от этих знаний – чуть-чуть. Сейчас мне просто нужно время для обдумывания всего услышанного.

– Достаточно, – обреченно машет рукой Валера. – Летчик бомбардировочной авиации в Афганистане. Командир авиаполка. За уничтожение мирных кишлаков правительством Афганистана был зачислен в военные преступники, дело отослано в международный суд в Гааге. Надо бы, правда, уточнить у Тагира, когда он вернется, значение термина «мирный кишлак», но все же.

Однако звездный час полковника Бумазеева наступает несколько позже, когда перелетный «Стингер», вдруг откуда ни возьмись, сталкивается с его самолетом. Летчик катапультируется и попадает в плен к духам. Те с улюлюканием или без оного утаскивают его в Пакистан, но не тут-то было. Наш лихой летун, вроде бы как совершает дерзкий побег. Побег действительно великолепен, и граф Монте-Кристо перед Бумазеевым просто меркнет и гаснет. Без языка, без оружия, карты, продовольствия, через контролируемые пакистанскими пограничниками и афганскими моджахедами высокогорные перевалы, выйти в тыл глубоко эшелонированной обороны духов – и все же пробраться к своим… В этом что-то есть. Здесь даже Дюма не нужен. Слушай да записывай.

– Интересно, какой же аббат Фариа помог нашему «афганскому пленнику?»

– А вот завтра и уточнишь. У тебя встреча с Банниковым завтра?

– Уже сегодня, – уточняю я, глядя на часы и вспоминая в очередной раз о Натали, в тоске и печали поджидающей с работы блудного мужа.

– Вот и славно, у него и уточни, на чем он основывался, когда закрывал дело Бумазеева.

– Дело Бумазеева вел Банников? – ошеломленно произношу я, как будто подозревая себя во временной потере слуха.

– Вот именно, друг мой. Вот копия заключения по нему. Подпись узнаешь? Подполковник Банников. Можешь, конечно узнать, не было ли в конце восьмидесятых в Третьем главном управлении других подполковников с этой фамилией и инициалами Т и П? Но давай вернемся к убиенному Мухамедшину. Покуда в метрополии бушуют политические страсти, у него посреди пустыни тишь и благодать. С одной стороны гора, с другой – впадина ниже уровня моря. Климат курортный. Сиди себе, торгуй сэкономленной боевой техникой направо и налево. Что, в общем-то, Садык Хусейнович вполне успешно и делает. Но до определенного срока. Обрати внимание, командир, очень поучительный момент из серии философских этюдов. Продает себе Мухамедшин танки и пушки, но, обрати внимание, кому. Дустуму, который по большому счету свой, и Узбекистан от талибов прикрывает, Таджикам, причем и «вовчикам» и «юрчикам»[47]. Насколько я понимаю, он их одинаково не жаловал, так почему не внести свою посильную лепту в их взаимное истребление, причем за их же деньги. То есть, поймать-то офицера на крупный барыш поймали, но по большому счету, перед собой он старался быть чистым. Случались время от времени поставки, конечную точку которых не знал и сам Мухамедшин, но таких было немного, и о них он старался не думать. В общем, ханствовал он себе, ханствовал, пока не случилось непредвиденное. Во всяком случае им непредвиденное.

– Что ты имеешь в виду?

– Войну в Чечне. Куда, я так понимаю, тоже шла учкудукская техника. Вот тут-то в восточном торговце, вдруг, неожиданно для самого Мухамедшина, просыпается русский офицер.

– Вот как? И в чем это заключается?

– Именно так. А заключается сие в следующем. Он едет в Москву, находит Сухорука, дает ему полную информацию об Учкудукской базе и предлагает свои услуги в уничтожении преступной группировки, заправляющей этим делом. Похоже, он всерьез ещё считал то, с чем ему довелось столкнуться, бандой мошенников. За что, собственно, и поплатился. Бедняга. Мне его искренне жаль.

Я смотрю на Валеру и не могу вымолвить ни слова от изумления. Видимо, майор Пластун уж с ним вполне справился, поскольку на вид он совершенно спокоен. Насколько вообще подобная информация располагает к покою.

– Они были знакомы прежде? – наконец умудряюсь выдавить из себя я один из многочисленных вопросов, вращающихся в голове, подобно пчеле в трехлитровой банке.

– Угадал. Когда Мухамедшин в Германии командовал танковым полком, Сухорук работал в разведке той же 8-й гвардейской армии, так что знакомы они были. И не только между собой. Среди тех, кого сожгли в бронетаратайках на улицах Грозного было изрядное количество их знакомцев. В Чечне, как мы помним, вообще на удивление много частей, выведенных из Западной Группы Войск. Так что, понять Мухамедшина можно. Одно дело: позаботиться о себе, после того, как родное государство, интересы которого ты защищал на всех далеких рубежах, дало тебе под зад коленом, и совсем другое – понимать, что в гибели твоих вчерашних друзей и соратников есть изрядная доля собственной вины. Так-то вот!

– Да-а-а, – вздыхаю я. – Грустная история.

– Именно, что грустная, – соглашается Валера. – После неё Мухамедшин работает, как проклятый. Отчеты о проделанной работе можешь на досуге почитать сам. Тем много интересного, но сейчас о другом. В результате деятельности агента, Сухоруку удается почти невозможное – заманить в Россию нашего таинственного незнакомца – мистера Макса Коулера. Как ты помнишь, Коулер приезжал до этого дважды, и каждый раз после его отъезда в нашей стране начинались большие проблемы. Третий раз он появился в марте этого года в результате операции нашей контрразведки. Записей, естественно, не осталось. То ли Олег Георгиевич опасался озвучивать свою подсадку, то ли сам Коулер подсуетился. Скорее всего, с ним не соскучишься. Ходы на дураков с ним не проходят. Насколько я понял из доклада, сделанного Мухамедшиным за день до смерти, речь на встрече шла о том, что деятельностью фирмы интересуются российские спецслужбы. Коулер заверял его, что все под контролем, Садык Хусейнович старательно нервничал, требуя гарантий своего ухода за бугор с деньгами и семьей. Вице-президент «Вестборн Текнолоджи», а именно под таким титулом был зарегистрирован искомый мистер в гостинице, обещал позаботиться о вариантах отхода и сообщить их установленным порядком. Я пока не понял, расшифровал ли он агента во время встречи или же подвесил Мухамедшину хвост, который в результате привел в контрразведку. В любом случае, судьба его уже была решена. Устранение его было проведено безукоризненно, каких-либо следов в таких случаях не остается, да и Сухорук – контрразведчик, а не сыскарь. Криминальную сторону дела он спокойно оставляет МУРу, а сам пытается раскрутить историю «Вестборн Текнолоджи» в обратную сторону. Так появляется на свет дело Мюррея, с которого и началось наше заочное знакомство.

– Стоп! Валера, повремени. Мозги кипят. Это все надо переварить. Завтра с утра я буду здесь. По возможности с ясной головой. А сейчас – домой. Перегруз!

* * *

Усталость медведем наваливается на плечи. Я едва доезжаю до гаража и, чуть-чуть позже, очутившись в лифте, облокачиваюсь на стенку, закрыв глаза. Мы близки к разгадке, очень близко, и от этого все тяжелее. Похоже, что введенный когда-то Петром Великим для предателя Мазепы пудовый орден Иуды Искариота сегодня пора ставить на поток.

– Сашенька! Вернулся! – Натали бросается мне на шею, отчего я едва не усаживаюсь на пол. – Я так ждала. Волновалась…

– Прости, солнышко. Работы навалилось невпроворот. Если бы я точку не поставил, до утра бы сидели.

– Хорошо, что приехал. Сашенька, милый, тут к тебе мужик какой-то приходил по работе.

– Мужик? Что ещё за мужик? – похоже, неожиданности на сегодняшний день ещё не кончились. Появление кого-либо из Центра в квартире было более чем маловероятно. Если не считать офицеров моей группы, другие наши сотрудники могли появляться здесь только в случае экстренного форс-мажора[48]. Были такие обстоятельства? Нет. В любом случае можно было связаться с «клубом». Значит чужак. Тогда кто?