Мнимые люди - Андрей Белоусов

Он будто наяву увидел, как на землю падают маленькие, беззащитные тельца двух мальчиков, а на их невинных личиках читаются следы удивления и ужаса смерти.

«Или же это только мне кажется, что их лица в тот момент, что-то подобное выражали? Неважно! Я убийца и никогда себе этого не прощу…».

И мечущаяся душа покрылась коркой льда. Лютичу прямо сейчас захотелось задушить себя, своими собственными же руками, выцарапать глаза, вырвать беспощадное сердце из груди, потому что он ненавидел себя, он проклинал себя и хотел только одного — умереть. И эта буря чувств настолько истерзала ему душу, что Лютич уже тужился отчаянно закричать, обращаясь к своим спасителям:

«Бросьте меня здесь подыхать! Я убийца детей! Я не заслуживаю больше жизни! Зачем вы меня спасаете, если я не заслуживаю даже дышать и очернять вас своим смертным грехом», — но сил на крик не хватало, даже на жалобный стон потребовало бы всех его усилий и поэтому ему оставалось лишь молча лежать на спине своего спасителя, мерно покачиваясь в такт шагов — вверх-вниз, вверх-вниз. И пока его так несли, капитан попытался, если уж не суждено умереть, хотя бы разобраться в причинах своего поступка.

«Уже с самого начала операции, всё пошло наперекосяк, — стал он рассуждать, ворочая проржавевшими шестернями. — Ещё с того момента, как в Москву, послали спецназ «Зверь». И зачем мы только понадобились им? Пред нами же всегда ставили совсем иные задачи. Мы изучали совсем иную тактику. Тактику давления на людей и их подчинение новому правительству. А здесь что? Что здесь, в этом проклятом городе? Здесь людей и в помине-то нет. Мы даже их и не видели за целый день. На кого, спрашивается, нам оказывать было давление? На мистических мутантов? Чушь! У мутантов нет организованности. У них нет своего правительства, кому бы они подчинялись. С ними нельзя договориться или прийти к какому-либо соглашению. Они сами по себе и сами себе на уме. И единственной их задачей является убийство всех вокруг или же превращение в себе подобных».

Вот почему капитан Лютич, так боялся, вступать в этот проклятый город, покинутый людьми и постоянно не находил себе места, пока шла зачистка. Он просто боялся за свою жизнь и за жизнь подчиненных, но и это был не главный его страх. Больше всего он боялся быть заражённым или увидеть как инфицируются его солдаты, отданные ему в подчинение, боялся, потому что, как он лично знал, от этой страшной болезни не было излечения, а это одно и то же, что и неизбежная смерть. И только в силу этого, он принял детей за мутантов, найдя их вид более чем странным, в частности и в целом Он просто нутром чуял, что перед ними в тот момент стояли вовсе не дети. Но как оказалось, он всё-таки ошибался и наверное это хорошо.

И капитан Лютич немного расслабился. А уже секунду спустя, перед его глазами вновь пронеслась картина убийства и снова его сердце болезненно сжалось, а когда отпустило, он вдруг, с содроганием, неожиданно, даже для самого себя, подумал в продолжение своих рассуждений:

«Или нет? А что, если всё-таки, в их поведении, было что-то не так и эти дети, и вправду были мутанты?», — но эта мысль ему сразу как-то не понравилась и он попытался переключиться на что-нибудь более радостное, но в голову как назло ничего не лезло и он провалился в безголосую тишину. Но стоило только перестать вести беседу с самим собой и избавиться от досужих домыслов, как в голове неожиданно зазвучал тревожный звоночек, от одной странности, которую он, каким-то непостижимым образом умудрился таки упустить ранее:

«Почему это мои ноги волочатся по земле? — пришло осознание физического дискомфорта. — Меня, что тащит карлик? Как это ещё карлик? Постой, какой к чёрту может быть карлик! Откуда он мог взяться?», — скрывая нарастающий страх, зло подумал он, и ослабевшее сердце, получив дозу адреналина, сразу же учащённо забилось в груди, гулко отдаваясь в ушах. С возрастающей тревогой, Лютич обратил наконец своё внимание, на того, кто его так упорно куда-то нёс. И сквозь комбинезон, под собой, он почувствовал, маленькое, чуть сутулое, худосочное тельце, но не смотря на свои размеры, оно казалось, будто выплавлено из железа, а руки, что обвили его собственные, безвольные конечности, походили на стальные прутья, цепко держащие в тисках. Но эти руки вовсе не принадлежат взрослому человеку. Но кому тогда?

Также к своему ужасу, капитан Лютич, осознал, что его, до сих пор не перевязали и кровь так и продолжала вытекать из огнестрельных ран, с каждой каплей забирая, ещё теплящуюся жизнь.

И страшные подозрения обуяли его разум. Ещё не веря своим догадкам, насчёт своих спасителей, собрав остаток сил, Лютич неимоверными усилиями оторвал тяжеленную голову, от плеча носильщика и открыл глаза…

Увиденное зрелище, повергло его в шок, своей абсурдностью. Стоило открыть глаза и пред ним встали именно те самые дети, которых всего минуту назад, он так жалел и так убивался по поводу двух невинно загубленных детских жизней. Перед ним открылось поистине фантасмагорическое зрелище, испугавшее любого бы обычного человека, своей нереальностью. Он видел, перед собой маленьких детей. Он смотрел, как они вышагивали, словно маленькие зомби ведомые двумя мужчинами, обвешенные оружием и амуницией с ног до головы, как тащат на себе, тяжеленные для их возраста автоматическое оружие, и как это оружие, мешаясь им под ногами, бьёт их пониже колен, должно быть причиняя нешуточную боль, набивая страшные синяки и кровоподтёки. Но эти маленькие существа, словно ничего и не замечали, ни тяжести, ни боли, и самое страшное, они шли абсолютно молча, ни стона, ни плача, ни единого звука, ни разу не вырвалось из их ртов. Даже дыхание у них не прерывалось ни на минуту, дышали они ровно и тихо, словно и не было на их плечах груза, способного вымотать и взрослого человека. Они, словно какие-то роботы, ни на секунду не делая попыток остановиться и передохнуть, шли себе и шли.

Немного скосив взгляд вбок, Лютич, всмотрелся в своего носильщика. Зрелище оказалось ещё куда более фантастично, нежели увиденное им ранее. Его носильщиком, на чьих плечах он так неудобно лежал, оказался пацан, лет четырнадцати не больше. И этот пацан, вовсе не чувствуя на себе тяжести взрослого мужчины, а это не меньше семидесяти восьми кило, с лёгкостью, куда-то пёр Лютича, следуя за основной группой, и по примеру остальных, то останавливался ненадолго, то переходя на быстрый шаг, а то и вовсе перебежками старался он не отстать от жуткой процессии.

«И не следа усталости, — поразился капитан. — Этакий мальчик киборг. На что ещё, он способен? Коли я для него, словно пушинка. Мутанты, — резко догадался Лютич. — Я в плену у мутантов. Те самые пресловутые «мимы», вживую, и я в их руках. Но зачем?».

Чуть в стороне, справа от себя, Лютич заметил, второе такое же странное существо, только уже — девочку киборг. Девочка несла на своих хрупких плечах взрослого мужчину, в военной форме, цепко держа его за руки. И в тот момент она, напомнила Лютичу, этакого муравья, что тащит в муравейник ношу, в несколько раз тяжелее себя.

«Но где этот муравейник? — с содроганием задался он вопросом. — И зачем я понадобился им?

И тут, из неоткуда, отвечая на его вопрос, сам собой пришёл ответ, громом поразивший капитана:

«Они хотят тебя заразить. Сделать тебя подобно им. После чего, ты вольешься в их бесчисленные ряды, став безжалостным мутантом».

— Нет, — простонал Лютич. — Только не это. — Чего он так боялся, боялся больше смерти, могло произойти в любой момент. И он оставшись в живых, в тоже время станет мертвецом и начнёт убивать людей. — Нет, нет, нет…

Получив дозу адреналина, сердце Лютича запрыгало, как загнанная птица в клетке, гулко отдаваясь в голове и открытых ранах. Почувствовав неимоверную усталость обречённого, он безвольно опустил голову на плечи юнцу, и расслышав вдалеке автоматную стрельбу, напоследок, теряя сознание, обречённо прошептал:

— Прощай, дружище Торопов… Я тебя подвёл. Потерял отряд и сам попал в ловушку. Прощай, больше мы с тобой не свидимся, а ты держись дружище. — И красная пелена застлала глаза и Лютич вновь провалился в небытие.

* * *

Вторичное пробуждение оказалось резким и болезненным и напоминало выныривание из глубины, когда в легких уже не остаётся воздуха, а вода пытается завлечь обратно, не пуская на поверхность, а сил так мало.

Очнулся Лютич в каком-то заброшенном помещении, полуразвалившегося здания. Ободранные обои, лохмотьями со стен свисая, шуршали потревоженные ветром, врывающимся в помещение сквозь раскуроченные оконные рамы. Куски штукатурки вперемешку с килограммами пыли устлали пол из стёртых досок. А сами половые доски, местами варварски выдраны из пола и на их месте зияют бетонные прорехи. Скорее всего, они пошли на обогрев, некогда обосновавшихся здесь людей, о чем свидетельствуют следы многочисленных кострищ, горы разнообразного мусора, валявшегося по всему помещению и кучки подсохшего дерьма в углах и в самом центре, как бы в насмешку над теми, кто здесь когда-то ночевал.