Мнимые люди - Андрей Белоусов

— Да отстань ты от пацана, сержант, — буркнул Торопов, за чьей спиной находился тот самый мальчишка, к которому привязался Кротов. — Не видишь разве, что он не в себе. Пережить такое… — сочувственно качая головой, стал он объяснять. — Только-только вышли из-под обстрела, и вдруг на тебе, наткнулись на других вояк, которые, ни с того ни с сего, стреляют прямо в упор. Тут не то что, в штаны наложишь, тут и язык проглотишь. Вон смотрите, какие они напуганные, словно малые щенята, а тут вы ещё со своими вопросами лезете.

В ответ Кротов недоверчиво покачал головой:

— Нет рядовой тут что-то не так. Не могут же они напуганы быть аж до потери пульса, так, что даже не способны ответить всего лишь на один вопрос, самый лёгкий, для кого только можно. — И не спуская глаз со злополучного мальчишки, сержант непроизвольно цапнул автомат и потянул его на себя.

— Эй, ты чего сержант? — удивился Торопов.

— Я то ничего рядовой… — начал Кротов. — Я то в своём уме. А вот эти дети, явно какие-то ненормаль… — и заткнулся снова встретившись взглядом с глазами ребёнка.

Тот видать, шестым чувством понял, что сержант что-то заподозрил, и весь напрягся, как струна, а его настороженный взгляд, моментом потемнел, и заплескалась тёмная и дикая злоба внутри самих недетских глаз, готовая, в любой момент, выплеснуться наружу.

От того, какие произошли метаморфозы с ребёнком, у сержанта Кротова вмиг перехватило дыхание и волосы зашевелились у него на голове.

«Боже! Мы совершили дикую ошибку, — кипятком обдало его осознание. — Мы спасли не детей, мы наткнулись на тех самых мутантов…».

— Э… сержант, чегой-то у тебя, взгляд такой бешеный? — занервничал рядовой Торопов, глядя на, побледневшего в одночасье Кротова, даже и не подозревая, что происходит у него за спиной.

А тот, бросив дикий взгляд на рядового, просипел:

— Капитан Лютич, был прав. Это не дети, это мим… — договорить ему не дали. Мальчишка, что стоял за спиной Торопова, отлепился от спины десантника и целясь в шею, нанёс удар сверху, громоздким сапогом, раздробив сержанту горло и Кротов зашёлся в предсмертном хрипе.

— Эй! Что за дела! — только и успел воскликнуть Торопов, как стальной штырь, врезался ему в затылок, пробив череп у основания. И сразу же, словно по команде, остальные дети напали на своих спасителей.

Ангелы превратились в бесов…

Девочки и мальчики, младших возрастов, до этого мирно сидевшие на руках, вцепились своими ручонками в глаза солдат, ослепляя их. А те кто постарше, достали из-под пуховиков, стальные предметы, кто нож, кто стальную палку, иные схватились за заострённые арматуры и методично, орудуя с поразительной скоростью, металлическими предметами, принялись истреблять, ошеломлённых десантников, нанося им удары по незащищенным головам, а то и протыкая их, с нечеловеческой силой, почти что насквозь.

И самое жуткое в этом зрелище было то, что лица детей в момент чудовищной расправы, абсолютно ничего не выражали. На их белых личиках читалось лишь одно равнодушие с примесью брезгливости. Такое чувство сопровождает, когда давишь на кухне таракана или другую какую мерзкую и отвратительную тварь, но не более. И в детских личиках вовсе не читались, чувства свойственные убийцам: злоба, ненависть, маниакальная радость или осознание своей силы, над жертвой. Нет… Это им было несвойственно, потому что человеческие чувства больше их не преследовали и совести больше у них не было. Они просто, делали, то, что должны были делать. И убивая, дети не принимали десантников за людей и не приравнивали их к себе. Солдаты были для них кем-то другими, кем-то, кто просто мог бы уничтожить их и поэтому они нанесли удар первыми.

Через пару минут, всё было кончено. Бой закончился, так и не начавшись. Трагедию, что разыгралась на небольшом пятачке пространства, нельзя было назвать боем, это была самая настоящая бойня, когда одна сторона, полностью отдалась на волю другой, не в силах ей сопротивляться.

Десантники так и не успели оправиться от шока, коварно помешавшего правильно среагировать на угрозу. У них просто в головах не могло уложиться, как эти милые, невинные и беззащитные создания, под названием — дети, могли в одночасье превратиться в кровожадных и безжалостных монстров? И потому они заведомо были обречены…

Сами же «милые» дети, при расправе с разведгруппой Лютича, в бойне потеряли лишь троих своих, но как будто бы и не заметили этого. Они даже не взглянули в сторону раненых товарищей и не проверили, живы ли те или нет, а просто разбились на две возрастные группы и стали обходить поверженных десантников.

Дети помладше, обтерев ручонки об одежку, принялись подбирать оружие с земли или выдёргивать его из омертвевших рук, десантников. И беря тяжёлый автомат, порой равный росту, маленькие крохи, мальчики и девочки, навьючивали оружие на себя, по три-четыре автомата за раз и как будто не чувствуя тяжести, продолжали методичный обход, прибавляя к уже имеющемуся грузу, пару тройку гранат и боеприпасов.

Ребята старших же возрастов, лет тринадцати-пятнадцати, коих было меньшинство, осматривали тела десантников, с легкостью переворачивая их, если те лежали на животе или на боку. И не найдя для себя ничего интересного у одного, они переходили к другому телу и так в течение пяти минут, пока не обошли всех, и даже капитана Лютича, что лежал в отдаление от основной группы, не обделили своим вниманием. А сделав осмотр, трое мальчиков и две девочки, проделали невероятное действие. Они, уже предварительно наметив цель, подошли, к телам пяти десантников и без видимых усилий взвалили их себе на спину, ничуть при этом не согнувшись под тяжестью тел. Среди тех пяти тел, был и капитан Лютич.

Когда мародёрству пришёл конец, дети подчиняясь негласному приказу, последовали быстрым шагом за своим предводителем, самым старшим в группе, и постепенно удалившись с места побоища, стайка ребятишек направилась в глубь города, туда, откуда ранее и пришли. Но прежде им следовало обогнуть группу Торопова и группы зачистки спешащих на выручку. Для чего они сначала взяли в бок, двигаясь параллельно группам зачистки, а затем повстречав, своих соплеменников, ожидавших их провожатых — двух хмурых мужчин, ребятня споро тронулась сквозь кольцо зачистки.

Двигаясь в течение часа и не сбавляя ни на шаг скорость передвижения, дети и их провожатые, не разу не передохнули и не попытались сделать привал. Стайка ребятишек передвигалась по городу цепью, друг за дружкой, перебегая от одного здания к другому и замирая ненадолго, пока их проводники осматривали окрестности в поисках угрозы, потом они возвращались и шествие детей, возобновлялось.

Замыкали, странное шествие пятеро ребятишек, несущих на своих хрупких плечах, взрослых мужчин, и из-за недостатка в их росте, громоздкие тела, свисая с детских плеч, почти что касались земли, а ноги, те и вовсе полностью безвольно волочились по земле, оставляя в подтаявшем снегу, глубокие борозды.

Куда они идут? Чего они достичь стремятся? Знают лишь проводники…

* * *

… Боль. Вначале тупая, пульсирующая боль, толчками заполняющая всё тело. Следом, пришла тьма. А с тьмой прорезались и чувства, а чувства пробудили ощущения и мысли…

И капитан Лютич мучительно вынырнул из глубин беспамятства. Но несмотря на вернувшееся сознание, он по-прежнему пребывал, как бы в липком, вязком тумане — мешающем связно мыслить. Тело же ему и вовсе отказывалось подчиняться и виной всему дикая усталость, что непостижимым образом, навалилась на него, на корню задавив все попытки к каким-либо действиям.

Первое, что он услышал, сквозь «забившую уши» вату — это эхо выстрелов, что резкими щелчками носилось вокруг него. Пока он плавал на границе беспамятства, эти звуки, как будто бы шли издалека, из другой реальности, но постепенно, нарастая, они врезались в его сознание, вороша и будоража, постепенно возвращая к реальности. И первым же делом он задался справедливым вопросом:

«Что произошло?» и «Где я нахожусь?». — А углубившись в глубины сознания, спустя какое-то время, он восстановил уже всю цепь событий прошлого. После чего, вторая его мысль выражалась примерно так:

«Неужели я ошибся? И сержант Кротов оказался прав, защищая собой детей, а я как дурак ему не поверил, за что и получил по башке. И поделом. А сержант молодец. Ему получается, удалось таки уладить недоразумение и группу, вместе с детьми, эвакуируют в безопасное место», — От этой мысли у капитана сразу отлегло от сердца. Как будто камень с плеч сбросили. Он же думал, что повстречавшиеся им дети, были вовсе не дети, а мутанты и поэтому так боялся за жизнь своих подчинённых, что… И Лютич, обмирая от ужаса, вспомнил свой чудовищный поступок:

«Смогу ли я простить себе, столь ужасное деяние, совершённое мной? — задал он вопрос своей совести. И совесть ответила ему, что нет.