Карточный домик - Майкл Доббс

«Все равны!» — заявила «Обсервер», комментируя результаты своего опроса, к участию в котором ей удалось привлечь 60 процентов членов парламента от правящей партии. Их голоса практически поровну разделились между тремя лидировавшими кандидатами — Самюэлем, Ирлом и Вултоном. В непосредственной близости от них держался Урхарт, практически сошел с беговой дорожки Маккензи. Полностью исчез тот небольшой отрыв, с которым начал гонку Самюэль.

Эти новости не обрадовали Ирла. Он провел изнурительную, бессонную ночь, нервно расхаживая по комнате и не находя успокоения. Повсюду, куда бы он ни глянул, смотрело на него лицо Саймона. Изводило его и присутствие на улице тех двух корреспондентов. Что, собственно, было им известно? Почему, с какой целью расположились они так основательно на пороге его дома? Долгое и томительное ночное бдение, изматывающие поиски ответов на мучительные вопросы, продолжавшиеся до самого утра, до первых лучей, скользнувших по холодному, серому, ноябрьскому небу, лишили его надежды и воли к сопротивлению. Он должен знать, и знать наверняка.

Увидев, как показалась в дверях дома и направилась к ним через улицу затянутая в шелковый домашний халат фигура небритого Ирла, Питерс толчком в бок разбудил Симмондса.

— Каждый раз срабатывает, — сказал Питерс. — Словно волшебство какое-то! Никто из них не в силах справиться с искушением разузнать. В общем, ведут себя, как завидевшие сыр мыши. Ну так послушаем, что он нам скажет, Альф. Да включи же этот чертов магнитофон!

— Доброе утро, господин Ирл! — крикнул Питерс приближавшемуся министру. — Не стойте там на холоде, посидите с нами. Может быть, чашечку кофе?

— Что вам надо? Почему вы шпионите за мной?

— Вы сказали «шпионите», мистер Ирл? Не валяйте дурака, нам просто надо добавить что-то яркое в нашу статью. Вы же один из лидирующих кандидатов, участвующих в очень важной избирательной кампании. Не видели еще сегодняшних газет? Естественно, люди проявляют теперь к вам повышенный интерес. Они хотят знать, чем вы увлекаетесь, кто ваши друзья.

— Мне вам нечего сказать!

— Тогда, может быть, попросить интервью у вашей жены? — спросил Симмондс. — Да что я такое, глупый, говорю! Вы же, конечно, не женаты, не так ли, мистер Ирл?

— Что вы имеете в виду? — резким фальцетом выкрикнул Ирл.

— Господи, да ничего особенного, сэр. Между прочим, вы уже видели фотографии со вчерашнего митинга?

Прекрасные фотографии, и очень четкие. Мы думаем поместить одну из них у себя на первой полосе газеты. Хотите посмотреть?

Из окна машины высунулась рука с большой глянцевой фотографией, которой она помахала перед носом Ирла. Он вырвал ее и ахнул. Фото действительно было очень четким. Схватив руку улыбавшегося Саймона, он смотрел ему в глаза. Все детали были хорошо, даже слишком хорошо проработаны. Похоже было на то, что какая-то невидимая рука подвела крупные глаза Сайгона и подкрасила, выделяя его пухлые, капризные, как у Ребенка, губы. Наманикюренными пальцами он поигрывал висящим на шее медальоном. Все это выглядело очень, очень женоподобно.

— Хорошо его знаете, сэр?

Ирл швырнул фотографию в окно машины.

— Что вы стараетесь доказать? Я все отрицаю и пожалуюсь на назойливость вашему редактору!

Ирл повернулся и быстрым, широким шагом направился к двери своего дома.

— Редактору, сэр? Так именно он и послал нас сюда! — крикнул Симмондс вслед удалявшемуся министру.

Когда за Ирлом захлопнулась дверь, Питерс повернулся к своему коллеге.

— А это его здорово встревожило, Альф.

И они снова взялись за газеты.

Понедельник, 22 ноября

Кендрик с готовностью откликнулся на просьбу Матти встретиться для беседы. Он и сам не знал, почему так обрадовался этой просьбе — потому ли, что ему, как заднескамеечнику оппозиции, льстило внимание со стороны прессы, или просто потому, что каждый раз, когда он ее видел, у него загорались глаза и дрожали колени. Так или иначе, Кендрику совсем не хотелось доискиваться до причин — он просто радовался предстоящей встрече, и все тут. И вот они уже сидели, попивая заваренный им к ее приходу чай, в его однокомнатном офисе в красном кирпичном здании, хорошо известном всем по старым черно-белым фильмам как новое здание Скотланд-Ярда — штаб-квартира английской полиции. Силы закона и порядка давно уже перебрались на более удобную базу на Виктории-стрит, и администрация парламента с радостью ухватилась за освободившуюся, хотя и обветшалую, площадь на другой стороне улицы, так как испытывала сильную нужду в дополнительных служебных помещениях для парламентариев.

Глядя в окно через Темзу на комплекс искусств «Южный берег», Кендрик разливал по чашкам чай и изливал душу.

— Должен сказать, никогда не думал, что все так получится, — задумчиво произнес он. — Но я не только быстро привык, но и полюбил все это.

— Вы уже преуспели в новой роли, — заметила Матти, одарила его обворожительной улыбкой и закинула ногу на ногу. Готовясь к этой беседе, она надела модную блузку и юбку, наивыгоднейшим образом оттенявшую ее ноги и красивые колени. Ей очень была нужна информация, и она приготовилась немного пофлиртовать, если это будет необходимо, чтобы ее получить.

— Я пишу сейчас аналитическую статью об истории падения премьер-министра, стараясь не ограничиваться хорошо известными всем фактами. С этой целью я обговариваю некоторые детали с теми людьми, которые вольно или невольно сыграли определенную роль в случившемся. Эта статья не будет иметь недружелюбный характер по отношению к кому-либо, я не собираюсь в ней морализировать или кого-либо в чем-либо обвинять. Прежде всего я хочу показать, что работа в парламенте очень сложна и что в политике поэтому всегда можно ожидать разных сюрпризов. Между прочим, что касается сюрпризов, то ваш был одним из самых больших.

Кендрик улыбнулся.

— Я удивляюсь до сих пор, как быстро вдруг подскочил мой рейтинг парламентария. На чем он поднялся? Что дало толчок? Как бы вы это назвали? Зигзагом удачи? Везением? Догадливостью?

— Вы говорите, что на самом деле не знали о решении отбросить на неопределенный срок больничную программу? Вы лишь догадывались об этом?

— Можно сказать и так. Я не был абсолютно уверен в этом. Я решил рискнуть.

— А что вам было известно?

— Понимаете ли, Матти, я еще никому не рассказывал всю подноготную этой истории… — Он опустил глаза и запнулся, глядя, как Матти растирает будто бы занывшую в этот момент голень. — Ладно, думаю, не будет большого вреда, если расскажу вам немного об этом.

На секунду он задумался, что можно, а что не следует говорить.

— Мне стало известно, что правительство, а вернее штаб-квартира партии, запланировало массированную пропагандистскую кампанию, чтобы широко разрекламировать свою программу расширения и улучшения больничного обслуживания населения. Они очень много над ней поработали, потратили кучу денег и, тем не менее, в самый последний момент неожиданно отменили ее. Просто махнули на нее рукой. Я немного поразмышлял над этим и пришел к выводу, что они махнули рукой не на рекламную кампанию, а на саму программу. Ну, я взял да и спросил об этом премьер-министра. И он попался на крючок! Больше всех удивился этому я сам.

— Я не помню, чтобы об этой рекламной кампании в то время что-либо и где-либо говорилось. Видимо, ее готовили втайне от всех.

— Конечно! Как я понимаю, вся работа по подготовке этой кампании проводилась на строго конфиденциальной основе.

— У вас, очевидно, надежные источники такой информации, поскольку вам стало это известно.

— Да, вы правы, и они останутся конфиденциальными даже для вас, как это ни жаль.

Матти отдавала себе отчет, что если она хочет ее получить, ей придется предложить за нее нечто более существенное, чем вид пары коленок, но так дорого она платить не собиралась.

— Конечно, Стефен, я знаю, как ценны такие источники. Но, может быть, я могу рассчитывать на какой-нибудь слабый намек? Утечка могла произойти только в одном из двух источников — партийных или правительственных. Ведь так?

Он молча кивнул.

— Но в то время много говорилось о взаимном отчуждении между штаб-квартирой партии и Даунинг-стрит. Ну а поскольку эту кампанию планировалось осуществить по линии партии, то логично предположить, что и информация о ней в этих обстоятельствах могла поступить только из штаб-квартиры партии.

Она поджала губы и вопросительно подняла бровь.

— Вы умница, Матти! Но я вам об этом не говорил. О'кей? Хватит, больше не скажу ни слова о своем источнике. Слишком шустра!

И он весело рассмеялся. Матти решила, что настала ее очередь рискнуть и действовать по наитию.

— Можете не беспокоиться, — сказала она. — Я не провожу расследования, а всего лишь пишу статью. В общем, я совсем не собираюсь выдавать Роджера.