Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг. - Владимир Бешанов

Комиссарское ведомство чистили с особым тщанием. На это ответственное направление Иосиф Виссарионович направил своего бывшего секретаря, проверенного, беспредельно преданного и ревностного кадра. В конце 1937 года Постановлением Политбюро начальником Политического управления РККА вместо П.А. Смирнова был утвержден член ЦК ВКП(б) Лев Захарович Мехлис, занимавший ранее посты заведующего отделом печати и главного редактора газеты «Правда». Одновременно ему присвоили звание армейского комиссара 2-го ранга.

К тому моменту уже были арестованы, а впоследствии расстреляны все армейские комиссары «образца 1935 года», за исключением покончившего самоубийством начальника политуправления Балтийского флота А.С. Гришина и ушедшего на повышение П.А. Смирнова. Последнему присвоили звание армейского комиссара 1-го ранга и сделали наркомом по военно-морским делам. Его расстреляли через год.

С приходом Мехлиса в ПУ РККА вся предыдущая работа по разоблачению врагов народа была признана недостаточной. За весь 1937 год были арестованы всего-навсего 870 армейских политработников. Лев Захарович сразу взялся за дальнейшее перетряхивание аппарата Политического управления Красной Армии, политсостава в главных и центральных управлениях Наркомата обороны, военных округах, военно-учебных заведениях. Понятно, что все эти организации оказались до самых форточек нашпигованы иностранными агентами.

На Всеармейском совещании политработников в апреле 1938 года Мехлис заявил:

«Особенности работы вредителей в Красной Армии как раз сказались в том, что здесь орудовало много различных обособленных шпионских групп. Они действовали по принципу: «врозь идти, вместе бить». Каждая группа держала камень за пазухой против другой. Но всех их объединяло одно — ненависть к нашей большевистской рабочей партии, к рабочему классу и к делу социализма».

Чистку от «мрази» Мехлис начал с самого Политуправления, в аппарате которого «сидели правотроцкистские шпионы». Менее десяти дней продержался при нем начальник отдела кадров бригадный комиссар М.Р Кравченко, а через месяц после увольнения его арестовали как сообщника Булина по заговору.

Политуправления военных округов также оказались запущены. В Закавказском округе бывший начальник политуправления Раздольский «в порядке показной бдительности» уволил свыше 700 человек, а на поверку он сам оказался сподвижником Гамарника и Якира.

В Сибирском военном округе в качестве начальников политуправления и членов военного совета долгое время служили «матерые шпионы» Н.А. Юнг, А.П. Прокофьев, Г.Ф. Невраев, И.Д. Павлов. Чекисты «помогли избавиться от этой грязи». В Приволжском округе начальник политуправления Черемин оказался «правотроцкистским шпионом». В Киевском военном округе на должности начальника политуправления долгое время безнаказанно орудовал активный участник военно-фашистского заговора Горностаев.

* * *

Член достославного Специального присутствия командарм 1-го ранга Белов возглавил Белорусский особый военный округ после приговоренного им Уборевича. «Видного деятеля РККА», оказавшегося на деле «шпионом из эсеров», арестовали 7 января 1938 года.

Его допрашивали сам Сталин с Ежовым. На очной ставе Белова уличали комиссар 2-го ранга Булин и бывший начальник Разведуправления РККА комкор С.П. Урицкий, оказавшийся «штатным французским шпионом с большим опытом работы». Командарм сначала все отрицал, но после вразумления шлангом покаялся, что является агентом британской разведки, и подписал все, что от него требовали, в том числе сведения о контактах с заговорщиками маршала Егорова.

Приближалась очередь одного из, казалось бы, самых верных — маршала Егорова. Увы, на дружеской попойке бывших конармейцев в декабре 1937 года, в связи с назначением Щаденко на должность заместителя наркома обороны, Александр Ильич расслабился и высказал вслух затаенную обиду на то, что все победы в Гражданской войне незаслуженно приписывают Сталину и Ворошилову, а его, Егорова, роль не оценивают по достоинству. Собутыльники — Щаденко и Хрулев — едва закончив ужин настрочили доносы на имя Ворошилова.

Были и другие «сигналы». Чекисты предъявили уличающие Егорова «чистосердечные признания» Каширина, Белова, Орлова и наркома финансов Г.Ф. Гринько. До поры до времени наветам врагов не давали ходу, но таить личную обиду на товарища Сталина!

25 января 1938 года Политбюро и Совнарком констатировали: Егоров развалил работу Генерального штаба, состоял в дружеских отношениях с заговорщиками и шпионами, даже пытался организовать «свою собственную антипартийного характера группу, в которую он вовлек т. Дыбенко и пытался вовлечь в нее т. Буденного». Егорова освободили от должности заместителя наркома обороны и «в качестве последнего испытания» назначили командующим войсками Закавказского военного округа. Эту должность маршал занимал менее двух месяцев.

Тем же постановлением Павла Дыбенко за подозрительные связи «с некоторыми американцами, которые оказались разведчиками», систематическое пьянство и морально-бытовое разложение сняли с поста командующего Ленинградским военным округом, уволили из армии, назначили заместителем наркома лесной промышленности и отправили в командировку на Урал.

Параллельно началась интенсивная разработка Буденного. В феврале-марте на него дали показания ранее арестованные командармы Белов, Седякин, Каширин. Так, Седякин показал, что еще покойный Тухачевский «строил какие-то свои пораженческие расчеты наличности Буденного». Каширин заявил: «По расчетам Егорова, антисоветское вооруженное восстание должна будет поддержать большая часть конницы РККА во главе с самим Буденным».

Полным ходом шли дела и по другим направлениям. 1 февраля 1938 года подгребли члена военного совета ОКДВА комкора Г.Д. Хаханьяна. В его показаниях впервые всплыло имя маршала Блюхера. 2 февраля арестовали комкора Николая Куйбышева, который всего полгода прокомандовал Закавказским военным округом.

8 февраля 1938 года взяли жену Егорова актрису Галину Цешковскую, она оказалась польской шпионкой, в чем и созналась. А кем она еще могла быть с такой фамилией? Александр Ильич, вибрируя всеми фибрами своего тонкого организма, немедленно отрекся от «подлой изменницы» и написал слезное письмо Клименту Ефремовичу, умоляя старого друга устроить встречу со Сталиным:

«Я хочу в личной беседе заявить ему, что все то светлое прошлое, наша совместная работа на фронте остается и впредь для меня самым дорогим моментом в жизни и что это прошлое я никогда и никому не позволял чернить, а тем более не допускал и не могу допустить, чтобы я хоть в мыслях мог изменить этому прошлому и сделаться не только уже на деле, но и в помыслах врагом партии и народа».

Не помогло.

23 февраля был арестован командующий Приморской группой войск ОКДВА командарм 2-го ранга М.К. Левандовский, 26 февраля — бывший командарм П.Е. Дыбенко.

Павел Ефимович признал наличие обширной группы военных, тесно связанных с «антисоветским правотроцкистским блоком» Рыкова — Бухарина и «военно-фашистским заговором» Тухачевского:

«В период 1926 года сложилась наша группа и мы начали подбирать своих сторонников в армии в начале под флагом групповой борьбы против Ворошилова… борьба начинает все более обостряться и уже в период 1918–1929 гг. наша группа становится центром организации правых в РККА».

Во главе группы, кроме самого Дыбенко, стояли Егоров и Буденный, которые были «лично озлоблены против Ворошилова». Но вменяемую ему работу на разведку Северо-Американских Штатов Дыбенко отрицал по той причине, что он не знает «американского языка».

Михаил Левандовский дал аналогичные показания:

«От Егорова впервые я услышал в 1931 году, что им и его друзьями создан подпольный центр военной организации правых, действующих по указаниям правых в лице Рыкова».

27 марта 1938 года, через две недели после процесса над «троцкистско-бухаринскими диверсантами» Бухариным, Рыковым, Ягодой и прочими, «политически запачканного» маршала арестовали. Уже сутки спустя он признался:

«Я, Егоров, вместе с Дыбенко и Буденным возглавлял руководство антисоветской организации правых в Красной Армии, имевшей своих участников в военных кругах. Эта наша антисоветская организация была на особо законспирированном положении»…

На Буденного заговорщики делали особую ставку: Семен Михайлович должен был в случае вооруженного восстания возглавить «антисоветские элементы конницы РККА» и потому активно занимался вербовкой своих соратников по Гражданской войне, которые, в свою очередь, готовили «контрреволюционные формирования» из казачьих частей.

Сам Егоров держал связь с польским и германским генеральными штабами, снабжал их информацией и готовил «пораженческие планы» на случай будущей войны. Как начальник Генерального штаба и первый заместитель министра обороны, Александр Ильич знал весь командный состав армии. И давал показания на всех почти два года, пока его, выжав досуха, не расстреляли 23 февраля 1939 года, в день годовщины Красной Армии.