Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг. - Владимир Бешанов

Вслед за Егоровым взяли его заместителей в Генштабе, по-стахановски трудившихся в пользу немецкой, польской и итальянской разведок сразу — комкора В.Н. Левичева, комкора С.А. Меженинова. В течение нескольких месяцев были арестованы начальники управлений наркомата обороны, руководители отделов Генерального штаба и командующие военными округами. Затем репрессии захватили армейский, корпусной, дивизионный уровень, расширяясь вглубь и вширь. Вслед за военачальниками арестовывали членов их семей.

Особый отдел ГУГБ НКВД рапортовал о почти четырех десятках заговорщицких групп и организаций, «вскрытых» в вооруженных силах в 1937–38 годы: «военно-эсеровская организация», «антисоветский правый заговор», «террористическая группа в Политуправлении РККА», «шпионская вредительская организация в Военгизе», «террористическая группа в ЦДКА», «офицерско-монархическая организация», «заговорщики из Сануправления», «запасной троцкистский центр в Политуправлении КОВО», «террористическая группа в Академии Генштаба», «украинская военно-националистическая организация», «филиал заговорщицкой организации в 69-й стрелковой дивизии», «группа польских диверсантов в системе военных сообщений КОВО» и прочие. Между доблестными чекистами развернулось соцсоревнование на количество арестов и полученных признаниях.

* * *

Тем временем окрыленный доверием вождя комиссар П.А. Смирнов, ставший главным военным моряком страны, с присущей ему энергией громил флот, пачками подписывая санкции на арест.

10 января 1988 года был арестован командующий Тихоокеанским флотом флагман 1-го ранга Г.П. Киреев; 19 марта — командующий Амурской военной флотилией флагман 1-го ранга И.Н. Кадацкий-Руднев. 25 марта был снят с должности и зачислен в распоряжение командного управления РККФ начальник Морских сил, флагман флота 1-го ранга М.В. Викторов. Через месяц за ним пришли.

17 мая был вызван из Полярного в Москву, да так и не вернулся начальник политуправления Северного флота П.П. Байрачный. 23 мая по пути в Ленинград «железнодорожники» арестовали командующего Северным флотом, бывшего матроса крейсера «Аврора», участника штурма Зимнего дворца, флагмана 1-го ранга К.И. Душенова и заместителя начальника политуправления П.М. Клиппа, вызванных наркомом «для решения срочных вопросов». Вскоре были взяты под стражу начальник штаба флота П.С. Смирнов, председатель военного трибунала Донченко.

К Душенову с ходу и в полном объеме применили передовую «московскую технику». В заявлении № 267 на имя Молотова он писал:

«После 22 часов применения ко мне жестоких физических методов воздействия я почти в бессознательном состоянии в результате внутреннего кровоизлияния написал под диктовку следствия ложное заявления, что я — заговорщик и вредитель. Через 5 дней после тех же методов я подписал заранее написанный протокол, где указано более 30 человек, якобы моих сообщников, которых после арестовали без допроса меня… Я всем сердцем Вас прошу, не можете ли сделать так, чтобы меня больше не били… прошу меня расстрелять, но не бить. Если Вы не найдете возможным вмешиваться в это дело, то прошу сделать так, чтобы хотя бы за это заявление меня не били. Я опасаюсь, что следствие может рассмотреть его как провокацию».

Константина Ивановича «разрабатывали» (т.е. избивали, применяли другие «передовые» методы воздействия) почти два года, а потом присудили-таки ему долгожданную пулю в затылок.

13 июня арестовали руководителя морского отдела Академии Генерального штаба флагмана 1-го ранга Э.С. Панцержанского и начальника Военно-морской академии флагмана 1 ранга И.М. Лудри.

В докладной записке на имя Сталина и Молотова от 17 июня 1938 года флотоводец-кромешник Смирнов рапортовал о результатах проверки боевой готовности Тихоокеанского флота и Амурской флотилии:

«Засоренность кадров в Тихоокеанском флоте очень большая. Врагами народа оказались начальник штаба флота, четыре командира основных морских бригад, три коменданта укрепленных районов, начальник отдела ПВО Тихоокеанского флота, командир Владивостокского военного порта, командующий и начальник политуправления флота. В авиации и командующий ВВС и военком оба оказались врагами народа. Во всех частях враги народа практиковали пьянство как способ разложения личного состава».

Но к этому времени выяснилось, что и сам Смирнов «враг народа». 30 июня его взяли, обвинили в подготовке заговора и через полгода расстреляли. На его место, присвоив звание командарма 1-го ранга, назначили заместителя Ежова, командующего войсками НКВД М.П. Фриновского.

Маршал Ворошилов тоже, не покладая рук, беспощадно чистил армейские ряды, «безжалостно отсекая зараженные части организма, до живого, здорового мяса, очищаясь от мерзостной предательской гнили». После каждого «задушевного разговора с органами товарища Ежова» нарком подписывал новые и новые расстрельные списки.

Предателя Якира на должности командующего войсками Киевского военного округа в 1937 году сменил командарм Иван Федько. В 1938 году его сделали первым заместителем наркома обороны и присвоили звание командарма 1-го ранга. 7 июля — арестовали, он тоже оказался «зараженной частью организма», вовлеченным в заговорщицкую деятельность еще в 1932 году. В сентябре Федько дал показания на Блюхера.

Дела Алксниса, Белова, Берзина, Вацетиса, Великанова, Грибова, Грязнова, Дубового, Дыбенко, Ингауниса, Ковтюха, Кутякова, Киреева, Кадацкого, Ланда, Левандовского, Окунева, Орлова, Погребного, Седякина, Халепского, Хрипина и других — сплошь командармы, комкоры, армейские комиссары и комдивы — Военная коллегия Верховного суда под неизменным председательством Ульриха рассмотрела 28–29 июля 1938 года. Управились быстро. Всех их приговорили к высшей мере, что и было исполнено немедленно.

День 28 июля 1938 года следовало бы именовать Днем Чекиста. Всего за одни сутки «органы товарища Ежова» перестреляли 9 командармов, одного флагмана флота 1-го ранга, двух флагманов 2-го ранга, трех армейских комиссаров, 9 комкоров и 6 комдивов.

Примечательно, что «следователей-ударников» и палачей спускали в расстрельный «тюрпод» буквально следом, а порой и одновременно с жертвами. Но немедленно, еще более рьяно за дело брались все новые и новые наследники Дзержинского. Поскольку вакансии регулярно освобождались, постольку НКВД неизменно испытывал потребность в палаческих кадрах. Что ж, «люди нового типа», воспитанные в стране освобожденного труда и ампутированной совести, записывались пачками. Это потому, рапортовал крупный чекист Реденс, что «наши люди любят советскую власть, любят нашу партию и любят Сталина». Недалек был тот день, когда отстрелят органы и Реденса, и Ушакова, и самого «батыра Ежова».

Когда тех из них, кто пережил все чистки и даже самого товарища Сталина, сажали в 1957 году, они, наивные молотобойцы, отчаянно защищались: «Почему вы судите меня, а не судите Молотова, чья вина доказана и определена? Он отправлял росчерком пера на тот свет тысячи людей, а его не судят».

Потом, отсидев по пятнадцать лет, они требовали своей реабилитации:

«Мы не можем нести ответственности за нарушения социалистической законности, так как лишь выполняли задание своего руководства и считали, что боремся с врагами партии и Советского государства… Почему покарали именно нас, небольшую группу чекистов? Мы просим возвратить нам наши честные имена, вернуть нас в советское общество, чтобы мы могли встать в ряды строителей коммунизма».

В этом они были вполне правы, а Хрущев и Горбачев, нарушив ленинские заветы, совершили фатальную ошибку: без таких кадров и таких методов строительство коммунизма неизбежно ожидало фиаско. Когда прекратились репрессии, появились первые «намеки» на политическую свободу, социализм рухнул, потому что его звериный оскал абсолютно несовместим с человеческим лицом.

* * *

Летом 1938 года, в связи с обострением обстановки в районе озера Хасан, Политбюро направило на Дальний Восток неутомимого Мехлиса. 28 июля он телеграфировал «отцу народов»: «Уволил двести пятьдесят политработников, значительная часть из них арестована. Но очистка политаппарата, в особенности низовых звеньев, мною далеко не закончена».

Не внушало доверия Льву Захаровичу и поведение командующего Дальневосточным фронтом Блюхера. Маршал, вместо того, чтобы без разговоров выполнять указания Кремля о разгроме «японских агрессоров», учинил собственное расследование и доказывал, что виновниками инцидента на высоте Заозерная являются советские пограничники.

По завершении конфликта Блюхера вызвали в Москву. На заседании Главного военного совета РККА, состоявшемся 31 августа 1938 года, его обвинили в «сознательном пораженчестве», неумении или нежелании «по-настоящему организовать очищение фронта от врагов народа», «двуличии, недисциплинированности и саботировании вооруженного отпора японским войскам». Приказом наркома обороны Блюхера отстранили от командования Дальневосточным фронтом.