Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг. - Владимир Бешанов

«Пехотинцы» имели меньше возможностей отличиться в маневренной Гражданской войне, и вообще их было маловато, зато они представляли наиболее образованную и думающую часть командного состава. Среди них преобладали бывшие офицеры старой армии. Группировку Буденного — Белова — Тимошенко они считали «рутинерами, недостаточно понимающими современное военное дело», а Кулика так вообще обозвали «фейерерверкером».

В свою очередь, Ворошилов и Буденный терпеть не могли «красавчика-дворянчика» Тухачевского; именно по их инициативе в мае 1928 года Михаила Николаевича отрешили от поста начальника штаба РККА и направили командовать Ленинградским округом. Дворянин, умник, пишет статейки, играет на скрипочке, якшается с иностранцами, к тому же — выдвиженец Троцкого.

Сталин, начав формировать свою команду для будущей Большой войны (Великого Освободительного похода в Западную Европу), принял сторону более близких, проверенных и понятных ему конармейцев. Все прочие крупные военачальники, особенно те, кто пользовался авторитетом в войсках, демонстрировал самостоятельность мышления, смел «свое суждение иметь», подлежали ликвидации, согласно принципу, сформулированному еще одним из древних греческих тиранов: «Нет человека — нет проблемы».

Для сотрудников НКВД, получивших опыт подготовки политических судилищ над видными деятелями партии, не составило особого труда «слепить» еще одно дело. На всех выдвиженцев Троцкого, тем более голосовавших за него в ходе дискуссий 1920-х годов, давно были заведены особые папки, куда аккуратно подшивали все доносы и каждое неверно сказанное слово.

В ходе следствия по делу Каменева — Зиновьева чекисты дальновидно готовили «компромат» на военных с «сомнительным политическим лицом». Например, участники «параллельного троцкистского центра», директор Камерного театра (!) Ричард Пикель и заместитель директора завода «Магнезит» Ефим Дрейцер, поведали о том, что якобы они объединили всех военных, оставшихся верными Троцкому, в единую подпольную организацию, задачами которой являлось убийство Сталина и Ворошилова, и проведение государственного переворота в пользу Троцкого, Зиновьева, Каменева. Кроме того, много полезных материалов можно было извлечь из фактов поездок высших военных начальников в Германию, Италию и другие страны.

Собственно дело о военно-фашистском заговоре в Красной Армии уже было готово, оставалось лишь выбить из заговорщиков собственноручные признания и показания на других «членов подпольной организации».

Самыми первыми в 1936 году чекисты арестовали комкоров В.М. Примакова (14 августа) и В.К. Путну. Им инкриминировали участие в некой троцкистско-зиновьевской «боевой группе».

* * *

Виталий Маркович Примаков родился в 1897 году. Будучи гимназистом, в разгар мировой войны распространял среди солдат Черниговского гарнизона антивоенные листовки, за что его выслали летом 1915 года в Восточную Сибирь. После падения монархии вернулся домой «заслуженным революционером», вошел в Киевский комитет большевиков, был избран делегатом 2-го Всероссийского съезда Советов. В Петрограде он оказался в нужное время. В октябре 1917 года Примаков командовал одним из отрядов Красной Гвардии при взятии Зимнего дворца и ликвидации мятежа Керенского — Краснова.

В январе 1918-го сформировал полк Червонного казачества, который превратился в бригаду, затем в дивизию, затем в 1-й конный корпус. Воевал на Украине с петлюровцами, немцами, деникинцами, врангелевцами, польскими легионерами и махновцами; в Средней Азии «усмирял» басмачей, то бишь, крестьян, восставших против ужасов советизации. Не имевший никакого военного опыта и военного образования недоучившийся гимназист Примаков проявил в боях «умелое командование» и «личное геройство», отмеченное тремя орденами Красного Знамени.

Правда, бывал иногда слишком крут, даже угодил под суд ВЦИК за расстрелы собственных красноармейцев. Конечно, во время войны наркомвоенмор Троцкий ввел в Красной Армии децимации (расстрел каждого десятого), а комиссар 46-й стрелковой дивизии Мехлис практиковал даже порку красноармейцев шомполами. Но на сей раз дело происходило не в боевой обстановке и не в Средней Азии, а под Шепетовкой, мирной осенью 1922 года. Прокурорская проверка выяснила, что бесчинные расправы в Червонном корпусе — дело житейское, способ укрепления дисциплины. Но все обошлось: 25-летнего «красного атамана», учтя его революционные заслуги, судить не стали, а отправили учиться на Высшие курсы комсостава.

С лета 1924 года Примаков начальствовал в Высшей кавалерийской школе, в 1925 году съездил в Китай, затем командовал 1-м стрелковым корпусом. Принадлежал к троцкистской военной оппозиции, посему в 1927–33 годы сидел военным атташе в Афганистане и Японии. Поразмыслив, Виталий Маркович «честно, без двурушничества, без обмана» написал заявление о разрыве с троцкизмом.

Далее он командовал 13-м корпусом в Приволжском округе, был помощником командующего Северо-Кавказского округа, инспектором высших учебных заведений РККА, в 1931 году посетил Германию.

На досуге сочинял мемуары о славных червонных казаках и их героическом командире, стихи о прекрасной жизни в Советской стране, фантазии на тему «мирового пожара». Военно-теоретическими изысканиями не увлекался. В 1935 году Примакову присвоили звание комкор и назначили на должность заместителя командующего Ленинградским военным округом. Такое отношение к себе он считал несправедливым и в знак протеста вместо трех комкоровских ромбов носил знаки различия командарма 2-го ранга.

* * *

Витовт Казимирович Путна (1893–1937) был из крестьян. В царской армии к 1917 году дослужился до ускоренно выпущенного прапорщика, командовал батальоном, в котором, естественно, «вел революционную пропаганду». Гражданскую войну окончил командиром 27-й Омской стрелковой дивизии. Сражался на Восточном фронте против Колчака и на Западном с «белополяками», заслужил два ордена Красного Знамени.

Третьего ордена был удостоен «за исключительную военную доблесть и мужество, проявленное при ликвидации Кронштадтского мятежа». Участвовал в боях с «бандитами» на Нижней Волге.

В 1923 году окончил Высшие курсы комсостава. В 1924–25 годы был военным советником в Китае. Затем возглавил Управление военно-учебных заведений РККА. В 1927-м году стал командиром 2-го стрелкового корпуса, но в том же году уехал военным атташе в Японию, а оттуда в Финляндию. На служебной карьере сказалось участие в троцкистской оппозиции.

Но Витовт Казимирович вовремя раскаялся. В 1931–34 годы командовал корпусом и Приморской группой войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В июле 1934 года Путну отправили военным атташе в Англию. В августе 1936-го отозвали в Москву для срочного доклада наркому обороны и по приезде сразу же арестовали.

* * *

В сентябре «взяли в оборот» комкора С.А. Туровского, заместителя командующего войсками Харьковского округа (соратник Примакова, в прошлом начальник штаба Червонного казачества); комдива Д.А. Шмидта, командира 8-й механизированной бригады (тоже червонный казак и активный троцкист); комдива Ю.В. Саблина, коменданта Летичевского укрепленного района (бывший левый эсер, один из организаторов мятежа в июле 1918 года); комбрига М.Ю. Зюка — командира 25-й Чапаевской дивизии; полковника И.Л. Карпеля — начальника штаба 66-й стрелковой дивизии; майора Б.И. Кузьмичёва — начальника штаба 18-й авиационной бригады (голосовал когда-то за Троцкого и давно числился «неблагонадежным»).

На десятый день непрерывных допросов дважды орденоносец майор Кузьмичёв подписал показания о том, что в 1935 году он, совместно с другими троцкистскими агентами, участвовал в подготовке неудавшегося покушения на жизнь Ворошилова во время посещения оным Киевской оперы. Эту сказку чекисты явно сочинили по примеру убийства премьер-министра Столыпина. Но на маршала она произвела потрясающее впечатление. Значит, действительно, все эти Тухачевские и якиры не просто сволочи и интриганы, а натуральные враги!

Комдив Д.А. Шмидт, «человек отчаянной храбрости», в 1927 году публично грозился отрезать товарищу Сталину уши, но, как только оказался в тюремной камере, тут же загнусавил: «всей своей кровью, всеми мыслями принадлежу и отдан только делу партии, делу Сталина». Тем не менее, через месяц и он признался, что замышлял убийство Ворошилова и самого генерального секретаря партии!

Примаков, Туровский и Путна поначалу не осознали своего положения и не проявили склонности к сотрудничеству с «органами товарища Ягоды». Самое большее, в чем они были согласны покаяться — так это в том, что не любили Ворошилова и Буденного, враждебно о них высказывались.

Факт «несознания фигурантов», в совокупности с рядом проколов в деле разгрома «троцкистско-зиновьевского центра», утвердил Сталина во мнении, что генеральный комиссар государственной безопасности Генрих Григорьевич Ягода (1891 — 1938) «оказался не на высоте своей задачи».