Роза и кинжал - Рене Ахдие

статусу, – на последних словах отец расправил плечи с гордостью, которая совершенно не вязалась с ситуацией.

– Баба́! – с упреком и раздражением воскликнула его дочь, так и не услышав внятного ответа на дважды заданный вопрос.

– Реза решил, что лучше всего будет доставить тебя в Амардху. – Улыбка на лице Джахандара слегка дрогнула.

– Ты доставил меня прямо к Селиму Али эль-Шарифу? – с недоверием выдохнула Шахразада, и хотя она ожидала именно этого, сердце все равно сжалось.

– Конечно! – Отец даже глазом не моргнул, услышав ее угрожающий тон, и продолжал говорить недоуменно, хотя на лице промелькнуло расчетливое выражение. – Он же приходится дядей твоему мужу, разве нет?

– Как ты мог со мной так поступить? – прошептала Шахразада.

В ответ на ее тихое обвинение Джахандар отвел взгляд, но затем снова поднял глаза, дав дочери понять, что не поддастся на ее мольбы.

Не в этот раз.

– Думаю, это мне следует задать такой вопрос, – заявил отец, выпрямляясь.

Шахразада вздрогнула и отпрянула как от неожиданного обвинения, так и от ледяного блеска в его глазах. Глазах, которые всегда с таким теплом на нее смотрели.

– Что ты сделала с моей книгой? – резко поинтересовался Джахандар.

– Не понимаю, о чем ты, – отозвалась она, вскидывая подбородок в попытке скрыть тревогу.

– Не надо мне лгать, дочка. Я уже говорил с Ирсой и знаю, что это она дала мне сонное зелье.

Шахразада сохранила бесстрастное выражение лица, хотя при упоминании сестры сердце пропустило удар.

– Она отказалась сообщать подробности, но ты понимаешь не хуже меня, что на обман Ирса не способна. И старания скрыть истину противоречат ее натуре. – Джахандар раздраженно нахмурился. – Поэтому я вынужден настаивать, чтобы ты… – Он осекся и с видимым усилием взял себя в руки. – Я не злюсь, дорогая, так как знаю, что кто-то другой тебя заставил. Возможно, халиф или другой человек, желавший ослабить…

– Нет, меня никто ничего не заставлял делать. Потому что ничего и не произошло.

– Не лги мне, дочка. – Взгляд отца вновь заледенел.

– Где Ирса, баба́? – готовясь к худшему, спросила Шахразада, но получила в ответ лишь неловкое молчание и неуверенный вздох. – Баба́?

Джахандар уже открыл рот, но на секунду заколебался. Эта многозначительная пауза заставила сердце Шахразады сжаться от дурного предчувствия.

– Тебе требуется время, чтобы оправиться от ран и долгого путешествия, – с добродушной улыбкой сказал отец. – Позволь слугам позаботиться обо всем, а потом присоединяйся к нам за вечерней трапезой. Дочь султана сильно волновалась насчет твоего состояния. Обещаю, за ужином мы все обсудим.

– Пожалуйста, не надо… – взмолилась Шахразада, более не способная скрыть свой страх, и протянула руку к отцу.

– Я предоставлял тебе много свободы, дочка. Возможно, слишком много, – решительно отрезал он и выпрямился так, как уже давно не делал. Наверное, с самой смерти матери Шахразады. – И это привело к тому, что ты пошла против меня и заигралась с вещами, которых не понимаешь. Опасными вещами. И очень важными. Достаточно. Я больше не позволю тебе себя обманывать. Отдыхай. А дела обсудим позднее. – Джахандар повернулся к дверям.

– Пожалуйста, просто скажи, где Ирса…

– Отдыхай. Дела обсудим позднее… когда ты будешь готова поведать мне правду.

С этими словами отец стремительно вышел из будуара, взметнув шелковыми одеждами.

Шахразада без сил опустилась на подушки рядом с осколками разбитой тарелки, по-прежнему сжимая в ладони импровизированное оружие.

Всем весом навалилась паника, которая зародилась при первом подозрении о местонахождении и лишь усилилась при виде отца.

Война, которую Шахразада собиралась остановить, теперь вышла из-под ее контроля. Вышла далеко за грань худших ее страхов.

Как только Халид узнает, что его жену держат в Амардхе заложницей, гостьей султана и его пешкой, то наверняка тут же двинется в Парфию со всем войском.

А еще Шахразада не сомневалась, что книга уже уничтожена, пусть это и привело к утрате доверия отца. Значит, в обмен больше нечего предложить. Нечего использовать как козырь.

Кроме самой Шахразады.

Но она не станет робеть перед султаном Парфии. Или умолять его проявить милосердие. Как не станет и ждать спасения, подобно беспомощному ребенку.

А сама сделает все, что потребуется: найдет Ирсу и способ выбраться из вражеской столицы. Любой ценой.

Тревога за младшую сестру заставила Шахразаду уступить требованиям отца. Вряд ли он позволит причинить дочери вред, но теперь уже неизвестно, как повлиял фолиант и какие мысли теперь бродили в мозгу когда-то мягкого смотрителя библиотеки. Его холодный, расчетливый взгляд намекал, что нужно готовиться к худшему.

Поэтому Шахразада не стала противиться, когда в будуар вошли слуги и помогли ей принять ванну и облачиться в роскошный наряд.

Все это служило странным эхом первого дня во дворце Рея, когда будущую жену халифа готовили к обряду венчания. Когда ей втерли в кожу порошок из сандалового дерева и присыпали золотой пудрой, после чего одели и опустили на плечи тяжелую мантию.

В этот раз облачение почти ничем не уступало в изысканности тому судьбоносному дню.

Киноварь. Матово-красный цвет, напоминавший закатное летнее солнце.

Или свежую кровь, текущую из открытой раны.

Широкие шаровары из тончайшего шелка украшала вышивка золотой нитью. Облегающий топ имел куда больший вырез, чем привыкла Шахразада. Мантия из тонкой переливчато-янтарной материи была не из дамаска, а скорее напоминала паутину и на свету обрисовывала все, что скрывалось под ней.

Шахразада чувствовала себя едва ли не обнаженной. Уязвимой. И понимала, что так и задумывалось.

Служанки заплели ее черные волосы в свободную косу, перевив пряди нитями жемчуга. Такие же перламутровые бусины вкупе с крошечными бриллиантами переливались и на браслетах с серьгами из золотых пластин.

Как и пообещал отец, слуги султана позаботились о Шахразаде. Одели в соответствии со статусом.

Вот только она вовсе не чувствовала себя важной персоной.

Потому что на самом деле являлась пленницей.

Однако жену халифа можно пленить, лишь если она сама того пожелает.

С этой мыслью Шахразада расправила плечи, поджала пальцы в своих туфлях с заостренными носами и, высоко вскинув подбородок, прошествовала за служанками в коридор, где уже ждали охранники, чтобы сопроводить ценную заложницу дальше.

И снова ее поразило чрезмерно раздутое великолепие здания из песчаника. Да, дворец в Рее тоже был из мрамора и красовался богатой отделкой, но с некоей отстраненностью, будто не желая подчеркивать и принимать роскошь. И исследовавшая все уголки Шахразада втайне радовалась, что Халид не приказал расставить позолоченные статуи во всех коридорах и не повелел завесить гобеленами все стены. В Амардхе же казалось, что каждую нишу украшает золотое или серебряное дерево, каждый выступ обрамляет резьба или инкрустация драгоценностями. Шахразаду это