Стрелы Перуна - Станислав Пономарев

Однако надо было исполнить данное поручение, и Джурус-хан, гордо подбоченясь, заговорил громко:

— Кагану Урусии Святослябу привет шлет каган-беки Асмид Могучий и Всепобеждающий! Он спрашивает: здоров ли ты?!

Святослав не шевельнулся и не ответил. Взгляд его был устремлен поверх голов хазарского посольства. За него ответили богатыри русские. Ответили дружно, громогласно:

— Великий князь Руси здоров и грозен по-прежнему! Говори, зачем пришел?!!

У хазар зазвенело в ушах. Доселе неподвижные бунчуки из конских хвостов в могучих руках их вздрогнули.

— Я пришел сказать слова великого царя Шад-Хазар Наран-Итиля Светоносного и Ослепляющего! А также изложить волю властителей Булгарии — Талиб-алихана и Буртасии — Бурзи-бохадур-хана!.. Мы объявляем: если ты, коназ Святосляб, отдашь нам земли наших предков с городом Чурнагив, тогда Хазария обещает вечный мир и дружбу Урусии!.. Если коназ Святосляб не согласится на это, тогда пламя войны затопит его землю! — объявил Джурус-хан.

— Да будет так! — воскликнул посол Талиб-алихана.

— Да будет так! — вторил ему посланник Бурзи-бохадур-хана.

На мгновение по гриднице разлилась зловещая тишина... Но вот Святослав поднял правую руку в железной перстатой рукавице и заговорил, не глядя на послов:

— С коих это пор Чернигов-град козарским стал? Земля сия искони русская... А што есть земля?! — голос великого князя Киевского зазвенел: — Земля есть основание Отечества!

Властитель Руси устремил горящий взор на послов врага и спросил внушительно и грозно:

— Кто ж, поведайте мне, добровольно отдает свою землю?!

Он вырвал из ножен меч и бросил его к ногам кочевых владык: кованый клинок зазвенел по каменным плитам гридницы:

— Вот мой ответ Итиль-хану и прочим! Вы мира делить не хотите с Русью?! Вам кровь и пожары надобны?! Будут пожары! Теперь узнайте последнюю волю мою: раз мира не хотите — на вы иду!

Глава  вторая

Патрикий Михаил требует...

Греческий посол гневно требовал встречи с самим «царем Скифии». Ему невозмутимо и коротко отвечали бояре:

— Не можно.

— Но почему?! Я требую! У меня хорисовул[118] от самого императора Романии!

— Не можно.

— Тогда я желаю говорить с ближайшими советниками архонта Сфендослава!

— Это можно.

Посла тотчас провели в княж-терем. Здесь, в малой горнице, патрикия принял воевода Асмуд.

— Яз слушаю тебя, посланник ромейский, — остро глядя прямо в черные глаза Михаила, сказал русс.

— Я вынужден начать с требований! — Патрикий придал своему лицу строгое и внушительное выражение.

— Романия вечно што-нибудь требует, — усмехнулся в седые усы Асмуд. — Требуй, грек, коль уж по-иному не можешь.

— Я требую разыскать мою кондуру и выдать взбунтовавшихся рабов! Я накажу их сам по законам империи Рима[119]!

— На Святой Руси законы твоего Рима ничего не стоят. Мы живем по заветам мудрого и неподкупного бога Праве. Здесь не Романия, и требовать ты ничего не можешь. — Воевода равнодушно зевнул, прикрыв рот ладонью.

Патрикий покраснел от гнева, однако понял, что разговаривать в этом дворце надо по-иному.

— Хорошо, я оговорился. Я прошу, — Михаил нарочно подчеркнул это слово. — Я прошу от имени императора Никифора Фоки...

— Пять боевых лодий с сотней ратников ищут твою кондуру. Как только она отыщется, рабы сразу будут выданы тебе на суд.

— Я потерял на вашей земле около трех тысяч литр[120] золота. Оно мне нужно сейчас... — Патрикий запнулся. — Об этом я скажу самому архонту Сфендославу! Кроме того, пропал дар императора вашему властелину: боевые доспехи и меч. Император знает, как любит оружие царь Скифии.

— Император ошибается, — построжел воевода Асмуд. — Великий князь Киевский и Руси всей любит охоту на красного зверя и еще коней резвых!

— Пусть так, — ухмыльнулся Михаил.

Патрикий ждал ответной улыбки, но лицо воеводы оставалось суровым и замкнутым. Тогда посол Никифора Фоки встал и, гордо задрав подбородок, заявил решительным голосом:

— Я требую возместить мне ущерб, нанесенный империи на вашей земле!

— Што-о?! — невольно вырвалось из груди русса.

— Я тре... прошу возместить убыток, причиненный казне императора Романии на вашей земле! — повторил патрикий твердым голосом.

— Как может отвечать Русь за беспечность и трусость твоих стражей? Или яз не урузумел и ты хочешь сказать, што тебя ограбили русские воины или хотя бы русские разбойники?

— Да! Я хочу это сказать!

— ?!

— Предводитель восставших рабов — росс!

— Как он попал в твою кондуру? Или вы захватили его на Русской земле? Тогда вы тати, и яз тотчас прикажу заковать всех в железо! Эй, отроки!..

— Постой! — побелел грек. — Выслушай меня. Я неприкосновенен! Вот хорисовул. Здесь печать императора!

— Печать не защита, ежели ты разбойным делом занялся. Суд великого князя скор, справедлив и беспощаден ко всяким татям: как своим, так и заморским! Про то и в уговоре промеж вашим императором и нами сказано. Аль ты про сие не ведаешь?

— Знаю! Но ты меня не дослушал. Мы никого не трогали на вашей земле. А предводитель восставших — росс, и это правда! Но он попал в рабы на нашей земле!

— Значит, вы захватили русского купца, охраняемого вашими законами! — повысил голос воевода.

«Вот чертов старик! — ругнулся про себя Михаил. — Никак не подцепишь...»

— Дай же мне сказать все как есть!

— Яз только того и жду. А ты все путаешь што-то, посол ромейский. — Глаза русса излучали откровенную издевку.

Патрикий покраснел под пронизывающим взором, поняв, что проигрывает в словесном поединке. Но он был рожден в Константинополе и не собирался отступать.

— Раба зовут Россланд! — выпалил грек, прекрасно зная, как известно здесь, в Киеве, это имя.

Асмуд деланно изумился:

— Он же нанимался вашему царю служить?

— Служил! Потом за оскорбление базилевса Россланд был закован в цепи и посажен гребцом на кондуру. Я не знал, что он на моем корабле, а то бы тогда же в Фессалониках ссадил Россланда на берег. Но все случилось так спеш... — Грек поперхнулся, сообразив, что дает многоопытному руссу сведения, которые тот мгновенно использует против него.

Но Асмуд вроде бы и не заметил оговорки посла. Лицо его оставалось спокойным, но про себя воевода тотчас отметил: «Торопились, значит! Ну-ну!»

— Так что раб, рожденный на вашей земле и ступивший на нее опять, становится подданным своего архонта. — Грек победоносно посмотрел в лицо Асмуду. — А если это так, то Россланд под знаком России совершил нападение на людей и имущество базилевса Никифора Фоки!