Стрелы Перуна - Станислав Пономарев

Умаш еще раз склонился чуть ли не до земли и, пятясь, исчез за полами шатра...

Вскоре перед ханом стоял на коленях Зарир, ездивший к Святославу. Харук долго сверлил его глазами, потом сказал ровно и спокойно:

— Ты плохо исполнил мою волю и задержал мои слова к кагану Урусии. И, видимо, вместо коня ты оседлал черепаху, когда вез ответ Святосляба ко мне?

Зарир почувствовал, как ледяной пот проступил на его согбенной спине. Но, сохранив достоинство, он твердым голосом поведал все, что произошло с ним за последнее время.

По мере того как гонец излагал хану предложение грозного соседа, жесткие складки на лице степного властителя разглаживались, а губы невольно расплывались в улыбке.

— Ты все сделал, как    надо, — милостиво изрек он. — Отныне тебя будут звать «Зарир-Молния». Ты заслужил это славное имя!

Богатур рванулся вперед, осторожно приподнял ногу своего властелина и долго целовал носок шагреневого сапога.

— Разрешаем встать, — приказал хан. — Зарир-Молния может всегда стоять перед моим лицом!

Зарир-беки вскочил.

— Я знаю, ты устал, — произнес властитель задумчиво, но глаза его при этом остро смотрели в лицо своего слуги.

— О нет, великий эльтебер! — поспешно ответил сообразительный Зарир.

— Это хорошо! Ибо дело, которое надлежит выполнить тебе, я никому другому поручить не могу.

Бин-беки приложил ладонь к сердцу в знак того, что он готов исполнить любой приказ своего властелина.

— Ты сейчас поскачешь назад к Ашин Летке и скажешь ему: я приеду в его юрту, как только приму и провожу посла от кагана великого к Святослябу. Скажешь урусу, что посла зовут Джурус-хан. Ашин Летко встречал его в Итиль-келе. Но он не знает, что на Уру-сию скачет посланец войны. Этот хан никогда не носит на языке своем слова мира. Пусть Летко передаст это Святослябу.

— Слушаю и повинуюсь, мой эльтебер!

— Скажешь ему также, что посланник Великого будет у меня завтра. В Куяву он едет не один: с ним еще два посла. Один — от Буртасии, другой — от кара-булгар. И эти послы тоже обнажат мечи перед Святослябом. Поскольку Джурус-хан человек войны, он не любит отдыхать и, как огненная стрела ал-арсия, всегда летит вперед. Значит, через два дня он будет на границе с Урусией. Будет лучше, если посол Великого не увидит Ашин Летко в крепости у брода и не узнает, что урус-богатур там был. Пусть хан-война думает, что хитрый урус-посол, который отвратил лицо эмира Бухары от Шад-Хазара, сидит в Куяве и никуда оттуда не уезжал. Так надо! — Харук-хан пытливо заглянул прямо в глаза Зарира-беки.

— Все будет так, как ты велишь, о эльтебер!

— И еще. Там возле крепости урусов крутится Бичи-хан. Скажи этому разбойнику, чтобы он поскорее уносил оттуда свою могучую жизнь толщиной в паутинку. Возьми с собой тысячу богатуров, отныне они в твоей власти. А если Бичи-хан будет хитрить и не испарится в степи, отруби ему голову.

— Слушаю и повинуюсь, мой эльтебер. Все будет исполнено, как ты приказал!

— Спеши! И да поможет тебе аллах всемилостивейший и всемогущий!..

Летко Волчий Хвост внял совету Харук-хана: он увел свой отряд из крепости, строго наказав заставе не говорить хазарам, что он рядом. Бичи-хан со своими разбитными воинами бесследно исчез в далеком весеннем мареве. Гонец от воеводы, меняя коней на заставах, сломя голову мчался в Киев с посланием Харук-хана к великому князю Святославу.

Сразу же, как только посольство с Джурус-ханом во главе миновало безымянную русскую крепость у брода, Летко Волчий Хвост вернулся туда со своим отрядом. На следующий день в версте от заставы Летко и Харук-тархан встретились. Они быстро договорились о совместном походе на земли булгарского властителя Талиб-алихана, уточнили время, детали набега и разъехались, довольные друг другом.

На переговорах от имени конунга Ольгерда присутствовала княжна Альбида. Говорить ей почти не пришлось: она только и сделала, что передала дары отца степному владыке.

— Ты стремителен в деле ратном и мудр речами, как бог моей суровой родины Вотан[117], — без тени обычной улыбки сказала Альбида.

И Летко Волчий Хвост, бесстрашный воин и мудрый воевода, опять не нашел слов для ответа...

— Князь-война, говоришь? — переспросил гонца Святослав. — Ну-ну, поглядим. Русь не запугаешь. Иди!

Отпустив гонца, великий князь Киевский долго сидел задумчивый, иногда вставал со скамьи, мерял гридницу тяжелыми шагами. И в это время мало кто осмелился бы потревожить его. Во дворе толпились соратники князя-витязя, советники в мире и войне — бояре, князья, воеводы, старцы градские.

— Что Святослав-князь? — спрашивали они Добрыню. — Грозен, сказывают? Когда же он позовет нас пред светлые очи свои?

— Ждите! — следовал краткий ответ.

Приехал Асмуд. Бояре бросились к нему поддержать стремя. Тот отстранил всех мановением руки, тяжело спрыгнул с седла, бросил поводья отрокам и, ни на кого не глядя, пошел к дверям гридницы.

— Чего тебе? — сверкнул глазами Святослав. — Яз тебя покамест не звал.

— Один думу думаешь? — сурово-укоризненно спросил прославленный воевода. — Не дело так-то! Зови всех, промыслим сообща.

— Учишь, старик? — зловеще спросил великий князь. — Так яз давно не отрок малый.

— Нет! Не учу. Просто совет — к слову! Русь велика, одной головой за всех не промыслишь.

— Добро! Пусть войдут все!..

Как два года назад, грозой повеяло над Русью. Дума была тяжкой. Но... не решились на этот раз хазары напасть в открытую на земли грозного соседа: не забыли урока доброго. По-другому решили эльтеберы сокрушить Русь Светлую: в чистом поле разбить полки ее. Надеялись, как всегда, числом воинов задавить. Мужи нарочитые русские понимали это и совет дали, как надлежит принять посла хазарского...

Джурус-хан не заставил долго ждать себя: на третий день в сопровождении двух беков, посланцев Булгарии и Буртасии, а также четырнадцати богатуров со значками тарханов Хазарии, каждый из которых должен был представлять десять тысяч всадников, хан-Война в полном боевом снаряжении, внушительный и грозный явился в гридницу великокняжеского дворца.

Каковы же были его растерянность и ярость, когда великий князь Киевский встретил послов, сидя верхом на коне. На конях же сидели позади него десять ближних бояр и воевод. И это еще не все: вдоль обеих стен огромной залы, на возвышении, стояли рослые богатыри. И ничто уже не могло спасти гордую честь высокородного хазарина и сопровождавших его беков — булгарского и буртасского. Куда бы ни бросили взгляд вестники войны, им приходилось невольно поднимать лица вверх, как карликам перед великанами. Джурус-хан понял вдруг, что Святослав знает, с какими словами послали его сюда каганы великой Хазарии. Но хан-Война заметил и другое: все русские богатыри держали мечи в ножнах. Значит, Русь не хочет войны, а боевым снаряжением своим просто предупреждает Хазарию.