Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

Скорее всего, последний раз.

Из камеры выводил все тот же знакомый конвой. На лицах ни тени эмоций. Спрашивать о чем-то бесполезно — они не скажут, куда забирают. А, возможно, даже не знают зачем.

Многих уже забирали. Бывало, за вечер с десяток. Никто не знал, что с ними становилось потом. Людей не возвращали, независимо от их срока или покладистости в работе.

Тяжелый кашель снова стал надрывать легкие, заставляя сгибаться и сбиваться с шага. Показалось, что конвой даже притормозил, не став лишний раз подгонять в спину автоматом.

Какая-то шваль высунулась из своей камеры и злобно расхохоталась в лицо. Довольный, что настала моя очередь. Надеялся, что обратно я не вернусь.

Злобные словечки, яд в каждой фразе, довольный вой и гогот еще с нескольких сторон.

Кашель снова оставил кровь на кулаке, и я размазал ее по щеке, вытираясь и поднимая глаза на блаженных.

Смейтесь громче. А если я вернусь?..

Хохот оборвался, как у придушенных. Некоторые нырнули обратно за спасительные решетки. Не верится, что так быстро поумнели.

Конвой не обращал внимания на окружающих. Только автоматы перехватили удобнее.

Нервничают.

За, казалось бы, бесконечным коридором свернули в боковую секцию. Серость освещения и множество недремлющих видеокамер сменилась пустынным коридором с единственной дверью в конце.

На камеру пыток не похоже, на карцер тоже. На убой здесь не отводят — внешняя среда справляется с этим успешнее. Остается единственный вариант. Ведут на переговоры.

Аккуратная дверка приближалась, а страха перед ней не было. Только раздражение и злость, что те, кто в нее заходил, никогда не возвращались обратно.

Охранник приложил свой пропуск. В ответ раздался сигнал и щелчок замка.

Меня подтолкнули за порог. В темноту комнаты, где в свете единственного слабого фонаря сидел прилизанный тип в ухоженном сером костюме. А напротив него — приглашающее стоял пустой стул.

Все же, я оказался прав.

Поболтаем.

Несколькими минутами ранее.

Третий за сегодня. И уже почти трехсотый за последнее время.

Чем больше кандидатов проходило просмотр, тем сильнее Аширу казалось, что Федерация порождала на свет только агрессивных имбецилов, непригодных для реально опасной работы.

Кандидата Ашир осматривал без интереса. Молодняк из личной команды подчиненных зачитывал условия договора, а президент компании следил за этим действом со стороны, стоя в тени неосвещенной комнаты. Ему важны были реакции, малейшее изменение мимики, жесты, даже движения глаз кандидата в процессе зачтения предложения. И, конечно же, Ашир особенно следил за колебанием эмоций очередной «жертвы».

И снова липкий промозглый страх заполнил переговорную комнату. Отвратительно.

И почему эти, казалось бы, заядлые монстры Федерации пасовали и трусливо поджимали конечности, когда до них доходила суть озвученного предложения? Все эти маньяки, убийцы, отморозки на проверку оказывались ничтожеством, с единственным страхом смерти. Вялым и слабовольным материалом, пригодным для убиения только слабых людишек.

Такие не выдержат предложения. Чего уж говорить о дальнейших планах?

— Нет, я отказываюсь от контракта, — с дрожью в голосе ответил очередной кандидат.

— Хорошо, — сухо сказал помощник и кивнул охранникам за спиной заключенного. — Уведите его.

— А что со мной дальше будет? — всполошился мужчина. Охрана грубо вздернула его под руки. — Куда меня отведут?! Эй! Вы же никого не выпускаете! Вы же все равно убьете!?

Заключенный запаниковал и попытался дернуться на помощника. Реакция охраны была моментальной — разряд тока ударил через наручники и живо осадил мужчину. Тот вскрикнул, обмяк и безвольным мешком грохнулся на пол.

Когда наступила тишина, помощник вопросительно обернулся на Ашира. А тот задумчиво смотрел на беспомощную жертву. Занятно. У этого кандидата не составило труда понять, что после такой аудиенции путь у него только один. Не все отличались такой быстрой сообразительностью. Некоторые наивно полагали, что после беседы их вернут обратно в камеру. А этот, ну надо же, умный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— На обработку, — недолго подумав, ответил Ашир.

Страх смерти можно купировать. Вмешаться в базисы основных инстинктов и прописать через них яркое желание убивать. Потом снизить приоритеты целей, доработать самоопределение и неоспоримое подчинение. С жертвой можно сделать всё, что заблагорассудится. Кроме прививания мозга. Которым местный народ и без того не блещет.

Нет, сегодня этот кандидат точно не умрет. Правда, Ашир не знал, что мужчина счел бы лучшим выбором, если бы узнал всю правду. Хотя какое это имеет значение. Главное, что у компании пополнился список избранных.

Но все равно Ашир пока оставался недоволен.

— Ведите следующего, — сказал он, когда комната освободилась.

Несколько минут ожидания. Бестолковые минуты в бестолковом месте с едва лишь полезным выхлопом.

Помощник вкопался в планшет, открывая очередное досье. А Ашир мучительно заставлял себя проявить интерес к очередному кандидату.

Щелкнул дверной замок. Темную комнату прорезала полоса яркого света из коридора, очерчивая только силуэты двух охранников и заключенного.

Четвертого за сегодня…

Мужчину с кровавым следом на щекенеспешно подвели к пустому стулу. Он не удивился. Не задал с порога ненужных вопросов. Покорно сел на выделенное место.

Только Аширу с первых секунд стало дурно и тесно от растекшейся по комнате чужой злобы. Настолько, что он забыл про свое раздражение и даже интерес.

— Заключенный, номер двадцать семь пятьсот двенадцать, — заговорил по протоколу помощник. — Вы обвиняетесь в особо тяжких серийных убийствах, нападении на представителей правопорядка и оказании агрессивного сопротивления при задержании. По данным личного дела от ваших рук погибло пятьдесят пять человек, сорок из которых — женщины. Суд приговорил вас к отбыванию пожизненного заключения на рудниках Верберны без права на обжалование.

Тяжелый и мрачный взгляд мужчины поднялся на помощника и уставился на него исподлобья. К удушающей злобе добавился оттенок довольства за свой бывший успех и, совсем глубоко в душе, зерно… разочарования и сожаления. За слишком быструю концовку.

Ашир замер уже не специально. Только зрачки чуть расшились, жадно всматриваясь в букет эмоций.

— …Но наша компания готова предложить вам контракт, по итогу которого вы покинете Верберну и ее условия содержания, — невозмутимо зачитывал помощник.

Заключенный едва склонил голову набок, молча задаваясь вопросом. Зачем перебивать, если его позвали сюда слушать. Сами скажут, что им надо.

— …Ваше сознание будет перенесено в машину. Все ваши действия и перемещения будут под строгим контролем. Но вы попадете в совершенно новый формирующийся отряд боевых единиц…

Президент компании всматривался в реакцию человека и не понимал его. Спокойствие. Холод. Равнодушие? О чем он думает?

Ашир напряженно недоумевал, пока черные глаза заключенного не уставились на него. Безошибочно, с первого взгляда в тень. Заключенный слушал зачтение контракта, но четко вычислил, кто здесь главный.

И тогда Аширу стало страшно. Под этим тяжелым, как монолитная плита взглядом. Под злобой, переходящей в ярость, все больше и больше фокусирующейся на нем. Как на зачинателе идеи, и проблеме, не вернувшей многих обратно.

Ашир смотрел в глаза мужчины, а по спине у него бежал холодок страха. Показалось или нет, что заключенный почуял эту панику и усмехнулся? Хотелось верить, что показалось. Потому что не может такого быть. Это все, должно быть, сбои воображения… Этот взгляд затаившегося монстра с инстинктами прирожденного убийцы. Эта кровавая размазня по щеке, словно он кого-то сожрал по пути в переговорную. Всё это, так напоминающее о доме и дергающее за собственные инстинкты.

Стоп.

Мысль Ашира словно врезалась в стену. Если даже он испугался всего лишь одного взгляда…