Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

— Ты только глянь, малой! Синтезатор полиаркона, нейролитовый репликатор, сверхчувствительный датчик биологических сигнатур… Биологических! Для космического пространства. Ксеносов на живых кораблях ловить. Твою мать… Я сам себе завидую, что на этом полечу. Да даже сами эти тыкалки чего стоят! — воскликнул Пирт, потрясая соразмерной для его металлической руки бронированной укрепленной планшеткой. — Все предусмотрели, падлы.

— Погоди, что ты сказал? — вернулся к сказанному Вайон, поднимая голову с уже привычным металлическим звуком. — Нейролитовый репликатор? Это как?

— «Для мелкого ремонта и восстановления целостности нейролитовых структур», — процитировал Пирт из планшета. — Сам глянь.

Вайону прилетело мелкое входящее сообщение, и он сразу же распечатал присланный архив, разбирая на образы, чертежи, ттх и ограничения.

— Там указана емкость контейнера. Один кубический метр, — уточнил Вайон, не сводя с Пирта очень внимательного взгляда. Но пилот, кажется, не понимал, что зацепило командира группы.

— И что?

— Это значит, что туда при надобности влезут кристаллы наших Сердец, — сказал Вайон в лоб. — И если понадобится, мы можем попробовать их восстановить.

— Да ну нахрен, — отмахнулся Пирт, как от дурной затеи, ярко представив, что может случиться с его личностью, если ее носитель хотя бы треснет. — А вдруг убьет с концами?

— Если встанет вопрос попытки или окончательной гибели, я бы выбрал попытку.

— Сомнительная хрень, на самом деле, — по привычке погладив металлической рукой бронированный подбородок, заявил пилот. — Ее в начальном плане не было.

— Вот и не говори лишний раз никому, что оно есть, — ответил Вайон, возвращаясь к раскопкам прилагающихся контейнеров с оборудованием.

— Вообще? Даже доку? — на всякий случай уточнил Пирт. Отчего-то мысль, что про незадокументированные устройства могут узнать на Цинтерре ему тоже не понравилась. — Может убрать строку из файла?

— Нет, не надо, — спокойно сказал Вайон, наткнувшись в очередном контейнере на оружие для безопасников и растерянно отпрянув. — Это открытая информация для общего ознакомления. Мало кто ищет ценное и неоговоренное в списках для общего пользования.

Закрыв контейнер, Вайон аккуратно отодвинул короб в несколько центнеров в сторону. С этим пусть вояки и Марин разбираются сами. Мирная экспедиция…

Пирт на заявление командира только хмыкнул, тряхнул головой и углубился в изучение списка дальше. Вот у кого, на удивление, вообще не возникло никаких конфликтов личности и восприятия после перехода в машину. Словно ничего не поменялось, а его родная тушка всего лишь обросла более прочной шкурой из полиаркона. А уж когда Пирт был замечен Вайоном с гаечным ключом вместо привычной сигареты в абсолютно декоративной «челюсти», то многое просто встало на свои места.

— Что? — ворчливо ответил пилот из динамика. — Я без этого думать не могу.

— И только поэтому тебе нужна была открывающаяся челюсть? — изумленно спросил Вайон.

— Да! Я привык. А что? — хамовато ощерился Пирт, словно его задели за живое.

— Нет, ничего, — примирительно качнул головой Вайон.

Каждый имел право на свои странности. И каждый пытался сохранить свою личность как мог.

Каждую неделю шумных полиморфов становилось всё больше. Члены экипажа один за другим расставались с биологическими телами. Постоянный лязг и грохот порой сводил с ума персонал, но запретить команде осваиваться с оболочками как им удобно никто не мог. Даже когда они натянули поперёк площадки перед ангаром крепкую металлическую сетку, и Вайон упросил начальство заказать для команды волейбольный мяч. Никто не высказал и полслова против. Наоборот, на матчи, запасаясь берушами и стрелковыми наушниками, стали стекаться не только работники Центра, но и просто прохожие зрители за забором с биноклями.

Срок отлёта приближался вместе с осенью, и затяжные дожди загнали полиморфов в помещения. От скуки они много спали или так же много общались по внутренним каналам связи. Кто-то додумался, что полиарконовая броня способна менять цвет, если внести в систему нужный цветовой код, и половина ангара несколько дней развлекались тем, кто затейливее себя разукрасит. Чаще побеждал Ханк, у кого чувство вкуса и фантазии не противоречили друг другу, а дополняли. В основном «зараза» цветомании рождала в умах полиморфов откровенно безобразный психодел, на который ворчал Рэтхэм и уже начал вежливо возмущаться директор Центра. Их можно было понять — увидь кто-нибудь из прессы полиморфов в таком виде, серьезность проекта пошла бы крахом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Народ же развлекал себя как хотел. Пирт честно исполнил свои давние мечты о пиратских татуировках, Кирен регулярно получал звонкие подзатыльники от Кримы за полуобнаженный пинап на своих бортах. Экипаж откровенно получал кайф от наблюдения за их отношениями, а сами виновники, казалось, просто веселились от издаваемых звуков прилетаемой по корпусу пятерни.

В стороне от всех подобных развлечения оставался, пожалуй, только Марин. Одним из последних в экипаже майор переселился в новую оболочку, и Вайон ненавязчиво приглядывал за его состоянием. Пессимистичные настроения цинтеррианца ему не нравились, а из команды за все время Марин так толком ни с кем и не сдружился. К нему неплохо относились вверенные бойцы, но, как давно сработанная группа, обычно держались в стороне своей компанией.

Хотя внешне Марин не подавал плохих признаков и выглядел вполне спокойно. Насколько может, конечно, ощущать себя человек, по чужой воле расставшийся со своей прошлой жизнью.

Но вот вскоре единственным человеком в команде остался Джаспер, а полиморфы приступили к погрузке необходимого оборудования и материалов на борт «Искателя». Рэтхэм после перехода в машину стал на редкость тихим и, как выразился Пирт «беспроблемным». Но и экипаж, чувствуя скорое начало настоящей работы, заметно приутих, словно их разом накрыло осознание серьезности.

И лишь Вайон был в команде одним из немногих, кто понимал истинное беспокойство Джаса и его регулярные отлучки с директором на Цинтерру. В метрополии не оценили его договоренности с Лоатт-Лэ Эхайоном, но независимый суд признал завещание программиста законным. Правительству оставалось только злобно щелкнуть зубами и утереться.

Но сам Джаспер ни на минуту не верил, что Тория оставит его разработки просто так лежать на серверах. Как мог, программист закрывал за собой последние хвосты и подчищал любую неучтенную информацию.

Казалось, все было закрыто, вычищено и устроено идеально. Но Джаспер все равно покидал родное тело с тяжелым сердцем.

***

День отлета.

Космопорт Тейлаана.

Тот день вся планета запомнила на долгие годы. С раннего утра на улицах города стрекотали летучие камеры, трансляция велась даже в самых отдалённых энвильских посёлках. Метеослужбы скорректировали погоду так, чтобы ни дождь, ни возможный снег не помешали празднику и отлёту. Солнце горело в ярко-синем небе, город расцвечивали пестрые краски лент, баннеров, флажков и даже гирлянд из поздних южных цветов. Все, у кого в этот день был выходной, высыпали на улицы. Кому не повезло остаться на дежурстве — прилипли к экранам визоров. Воздух звенел от всеобщего волнения, возбуждения и предвкушения, щедро раскрученного местной прессой.

Вайон Канамари, герой, первоиспытатель. Первый человек, рискнувший стать полиморфом. Энвильцы гордились, что он родом с их планеты, и за его славой даже меркли остальные члены экипажа, пришлые с других миров. Портреты Вайона висели всюду: голографические и рисованные. С них на толпу взирал светловолосый мужчина в серой форме кибернетиков со спокойным и может быть лишь чуточку грустным лицом. А позади за ним проступало «лицо» полиморфа. Дети залезали на плечи взрослым, радостно тыкая пальцами в портреты. Для многих из них Вайон стал кумиром, героем покруче нарисованных в мультфильмах. Потому что никакой мультяшный робот не сравнится с живой, осязаемой грозной машиной. Хотя, поговаривают, что некоторые отдельные студии уже думали, как на волне такой знаменитости запустить победоносные образы полиморфов в сериалы.