Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов

был скрыт за вихрившейся завесой. Попробуй угадай, по какой траектории и с какого участка прилетит шайба… Женька вьюном вертелся между штангами, его прикрывали всей пятеркой. На счастье «Авроры», снег мешал и чехам, они бросали наугад, не целясь, и шайбы чаще всего летели мимо.

Минуты за три до конца опять посветлело. «Дукла» пошла на прорыв, для нее это была последняя возможность набрать заветное очко и спасти матч.

Чехи запустили шайбу вдоль борта, ее подхватил Холик, лучший бомбардир Кубка, трехкратный чемпион мира, легенда чехословацкого хоккея. Он выкатился к воротам Белоногова, обвел сначала Чуркина, а потом Панченко и бросил под перекладину. Неизвестно, среагировал бы Женька или нет, но дежуривший в своей зоне Касаткин кинулся под удар. Шайба врезалась в грудь, сбила дыхание и, отлетев, волчком завертелась на льду. Алексей выбросил в сторону руку с клюшкой, чтобы отпасовать Масленникову, но Холик налетел на него, сшиб с ног. Хорошо, Белоногов выкатился из ворот, накрыл шайбу в падении.

— Нарушение! — закричал со своего места Клочков и застучал подзорной трубой по борту. — На две минуты его!

Главный арбитр подъехал к тренеру «Авроры», стал что-то говорить. Николай Петрович еще с войны владел разговорным немецким, ввернул парочку нецензурных выражений и был удален далеко на трибуны. Оттуда он уже не мог докричаться до своих воспитанников и только жестикулировал, как регулировщик на оживленной магистрали.

В довершение всех бед Касаткин почувствовал сильную боль в груди — следствие попадания шайбы. Ладно, если ушиб, а то, может, трещина в ребре… А матч еще продолжается, чехи атакуют.

Сменились составы, и Алексей рухнул на скамейку. Каждый вдох отдавался резью в грудной клетке.

Полторы минуты выстояло звено Акарцева, потом снова вышла первая пятерка. «Дукла», вся без исключения, переместилась на половину ленинградцев, их вратарь ушел с площадки, вместо него вышел шестой полевой. Шайба порхала от борта к борту, по ней били клюшками на лету, как теннисисты — ракетками по мячу. Внезапно еле дышавший Касаткин увидел ее прямо перед собой. Скорее автоматически, чем осознанно, махнул клюшкой, и шайба улетела в туман. Оттуда донесся протяжный гудок — это судьи за воротами чехов зафиксировали гол в пустой створ. Тот же фокус, что и с воскресенцами! А еще говорят, что госпожа удача дважды не балует…

Матч закончился в пользу «Авроры». А затем, к радости публики, жаждавшей дополнительного зрелища, были буллиты.

Касаткин, совсем ослабевший, хватавший ртом воздух, попросил своих ребят — Киселева, Панченко, Масленникова — бить первыми. Киселев попал, Панченко с Масленниковым промазали. У чехов был ровно такой же результат: одному лишь Холику удалось пробить Белоногова, другие два броска Женька взял.

Стали бросать дальше. Белоногов отбил еще одну шайбу, и тогда Касаткин вышел сам. Его качало, он задыхался, но, сцепив зубы, довел шайбу до ворот, сделал ложный замах, заставил голкипера упасть и бросил прямо над ним в присыпанную снегом сетку.

Силы иссякли. Клюшка выпала из рук Касаткина, и он под неистовое ревенье трибун растянулся на льду.

После матча

Ребра уцелели, обошлось без трещины. Это показал рентген, сделанный в давосской клинике после того, как Касаткин, превозмогая боль и улыбаясь фотографам, получил из рук председателя турнирного оргкомитета главный приз. Звали на пресс-конференцию, но Алексей сослался на травму, и отдувались перед телекамерами Клочков с Панченко и Киселевым. Дошлый корреспондент газеты «Ной Цюрхер Цайтунг» попросил прокомментировать молву о побеге форварда Фомичева. Николай Петрович ответил, что от комментариев воздерживается, поскольку точной информацией не располагает. А белобрысый пресс-атташе потребовал не задавать провокационных вопросов и не смешивать спорт с политикой.

Предсказание Клочкова снова сбылось: победа «Авроры» затмила прочие события, на ее фоне даже европейской прессе не удалось раздуть новость об измене Фомичева. В ночь на первое января, после торжественного приема в мэрии Давоса ленинградцев переправили в Цюрих и посадили на самолет до Москвы. Новый год они встретили в небе.

Времени на личные нужды им перед отъездом почти не оставили, но Алексей все-таки успел купить Хряку электрическую гитару. Она стоила ровно сто франков, приобретенных на тридцать рублей по курсу советского Госбанка, так что у Касаткина не осталось ни гроша. Можно было, конечно, присмотреть инструмент подешевле, но Алексей хотел сделать Хряку по-настоящему хороший подарок. Больше некого осчастливливать. А себя… И так сойдет. Все, что нужно для жизни, есть, а тяга к предметам роскоши, как говорил инструктор из обкома, есть недостойная человека слабость, которую надо искоренять.

В самолете Касаткину не спалось. Болела грудь, лезли в голову неприкаянные мысли. Летит домой триумфатором, но отчего-то невесело. Теперь, когда отпустил соревновательный напряг, предательство Фомичева отзывалось особенно остро. Навалилось ощущение одиночества. Алексей смотрел в темный иллюминатор и думал: кому я нужен, кто меня ждет? Единственная оставшаяся в жизни опора — спорт. Но хоккейная карьера недолговечна, а если еще, не дай Бог, случится серьезное повреждение, то вылетишь из обоймы совсем молодым и окажешься на обочине. Нет, надо было идти в юристы…

Задремал он уже под утро, когда самолет шел на посадку. Товарищи по команде растолкали, позвали на выход.

Долго и нудно тянулись процедуры проверки паспортов и таможенного досмотра. Наконец все пройдено, Касаткин подхватил одной рукой сумку, второй — кофр с гитарой и вышел в зал. Вместе с ним высыпали остальные игроки «Авроры». Кого-то встречали родители, кого-то жены и подруги. Целовали, обнимали, поздравляли с победой… Алексей не стал проталкиваться, обошел их, чтобы не мешать чужому счастью, и направился по терминалу к наружным дверям.

— Леша!

Его словно током дернуло. Остановился, повернулся влево, откуда сквозь шум аэропорта донесся голос.

— Юля?!

Она стояла в стороне, ждала, прижимая к себе букетик бледных фиалок. И откуда только взяла его в разгар зимы?

Нужен! Нужен! Зря он на себя наговаривал. Есть на свете душа, которая не забыла о нем, сорвалась с места, приехала из Ленинграда в Москву, провела, как и он, новогоднюю ночь в дороге только для того, чтобы встретить его здесь, доказать, что она его любит. За такое многое прощается…

Касаткин сделал шаг к Юле, положил на пол гитару и сумку, раскрыл объятия. И вдруг увидел поодаль Анку.

Она тоже ждала его, хоть и без цветов. По ее глазам, запавшим, покрасневшим, понятно было, что ночь она тряслась в общем вагоне без сна и покоя. Это Юля могла и самолетом долететь, а у бедной музыкантши из убогой коммуналки откуда лишние деньги?

Тут и врос Алексей Касаткин, восходящая хоккейная звезда, в