Искусство обмана. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

В этом анекдоте в шуточной форме представлен один из способов выявления правды. Суть его состоит в неожиданном и достаточно нелепом обвинении человека в преступлении, которого он заведомо не совершал, причем это обвинение должно быть достаточно серьезным, а когда оппонент начнет оправдываться, неожиданным вопросом «расколоть».

Другой метод состоит в сокрытии имеющейся на данный момент у следствия наличной информации о преступлении. Здесь в зависимости от конкретной ситуации возможны два варианта: преуменьшение и преувеличение своих истинных знаний.

Первый путь понятен — прикинуться простачком и несведущим человеком, чтобы успокоить и обезоружить преступника. Второй путь, напротив, заключается в том, чтобы вселить в противника чувство неуверенности и страха, внушить ему иллюзию, что следователю уже все известно и он ждет только собственноручного признания подозреваемого.

Вот пример из записок следователя, приведенный в книге Р. С. Белкина «Сквозь завесу тайны»:

«Некий Кузин был арестован по подозрению в убийстве своей жены. На очередном допросе Кузина, отрицавшего свою вину, следователь достал из сейфа конверт с фотоснимками трупа и места происшествия. На конверте было написано: «Лично прокурору». Следователь стал рассматривать снимки так, что Кузину были видны лишь надпись на конверте и оборотная сторона фотографии. При этом ему было предложено подробно рассказать, как он возвращался с кладбища, расставшись с женой, которую впоследствии нашли убитой. «Этот пакет испугал меня, — вспоминал потом Кузин. — Я был уверен, что каждый мой шаг был сфотографирован, и поэтому все рассказал правильно. Лишь позднее я понял, что никто меня не мог фотографировать». Замечу, что ни одного слова относительно пакета и его содержания Кузину сказано не было».

Иногда, для того чтобы человек проговорился, достаточно сделать вид, что тебе хорошо известны какие-то факты, которые скрывает твой партнер или противник. И если обман удался, собеседник перестанет хранить «устаревшие» тайны. Бывший разведчик В. Б. Резун, заочно приговоренный советским судом к расстрелу и известный широкой публике по псевдониму Суворов, пишет в романе «Аквариум»: «Для этого есть только один путь: сделать вид, что я понимаю, о чем идет речь, и тогда в случайном разговоре кто-либо действительно знающий может сказать чуть больше положенного. А одной крупицы иногда достаточно, чтобы догадаться».

Очень важно для следователя понять, какой человек перед ним сидит. Как писал голландский контрразведчик О. Пинто, «расколовший» немало шпионов, необходимо «знать характер подозреваемого, чтобы заранее определить, какой метод допроса применить.

Встречаются люди, на которых угрозы и устрашающий тон оказывают действие, обратное желаемому, — укрепляют их стойкость. В то же время малейшее проявление сочувствия помогает сломить их упорство. Других можно заставить разговориться, умело играя на их тщеславии. Для этого достаточно вовремя похвалить человека. Следователь, который с самого начала допроса не может определить характер подозреваемого, похож на боксера, идущего на ринг с завязанными глазами».

Для лучшего понимания психологии своего противника следователю иногда приходится мысленно «перевоплощаться» в преступника. Этот тактический прием нередко применяли и многие специалисты. Но лучше предоставим слово героям и классикам детективного жанра:

Холмс:

«Вы знаете мой метод в подобных случаях, Ватсон: я ставлю себя на место действующего лица и, прежде всего уяснив для себя его умственный уровень, пытаюсь вообразить, как бы я сам поступил при аналогичных обстоятельствах».

Отец Браун (герой рассказов Гилберта Честертона):

«Я тщательно разработал каждое преступление… Я упорно думал над тем, как можно совершить его… в каком состоянии должен быть человек, чтобы его совершить. И когда я знал, что чувствую точно так же, как чувствовал убийца, мне становилось ясно, кто он».

Ж. Сименон о комиссаре Мегрэ:

«Такой уж был метод его работы: самому добраться до сути, постепенно вникая в жизнь людей, о существовании которых еще накануне не подозревал».

Но, может быть, в этих трех отрывках речь идет не более как об эффектном литературном приеме, применяемом для того, чтобы подчеркнуть остроту восприятия героя? Может быть, все это не следует принимать всерьез?

Оказывается, идея «перевоплощения» следователя заслуживает самого пристального внимания. Вот что писал по этому поводу один из первых советских ученых-криминалистов В. И. Громов:

«Нужно себя поставить в положение обыскиваемого, учесть его психологию, уклад жизни, характер и привычки и задать вопрос: куда бы догадался или пытался сам производящий обыск спрятать разыскиваемый предмет, если бы сам жил в обстановке и условиях обыскиваемого и обладал одинаковой с ним степенью развития, одинаковыми профессиональными навыками и способностями».

В современной криминалистике мысль о «перевоплощении» следователя получила недавно новое развитие, стала полем применения так называемой рефлексии, или теории рефлексивных игр.

Суть рефлексии заключается в том, чтобы проникнуть в замыслы партнера по взаимодействию и «переиграть» его, либо предугадав его решение, либо побудив его к принятию желательного в данном случае решения.

Психологи иллюстрируют ход рефлексивных рассуждений примером розыска следователем преступника, скрывшегося с места преступления. Наиболее вероятно, что преступник мог уйти двумя путями: один из них — «А», удобный для движения, но более людный и опасный, другой — «В», трудный, но более безопасный.

Преследуемый рассуждает так: «Путь «В» лучше «А», поэтому я выбираю путь «В».

Следователь воспроизводит ход рассуждений убийцы и делает для себя вывод: «Убийца знает, что путь «В» для него лучше, чем путь «А», и поэтому выбирает путь «В», значит, я должен преследовать его по этому пути».

Однако преступник затем может рассуждать так: «Следователь полагает, будто я, зная преимущества пути «В», выберу его, и будет преследовать меня по этому пути. Поэтому я выберу путь «А».

Если следователь превосходит преступника в рефлексии, то, предвидя его выбор, отправится по пути «А» и захватит убийцу.

Преимущество в рефлексии позволяет следователю не только предвидеть поведение противника. Он приобретает возможность, влияя на его рассуждения, направлять в нужном для себя направлении процесс принятия противником решения.

Для тренировки способности к рефлексии существует множество внешне незатейливых игр, одной из которых является «тюремное очко» — игра без карт при помощи одних только пальцев. На счет «раз, два, три!» играющие одновременно выкидывают произвольное количество пальцев, так, чтобы общая их сумма была наиболее близка к «21». Сначала очки набирает один из играющих, а потом, когда он решит, что ему достаточно, его партнер. Игра, несмотря на ее кажущуюся простоту, весьма увлекательна и служит хорошей тренировкой для развития умения «просчитывать» чужие мысли. Для людей, интересующихся рефлексией и желающих развить у себя такие способности, можно порекомендовать книгу Н. В. Цзена и Ю. В. Пахомова «Психотренинг: игры и упражнения».

Рефлексивное управление поступками противника с целью принятия им желательного для следователя решения, к примеру, решения дать правдивые показания, может быть осуществлено путем создания такой психологической атмосферы, в которой это решение кажется преступнику единственно возможным. Примером подобной тактики следователя является один из эпизодов расследования убийства неким гражданином Гетманом своей жены и двухлетней дочери. Это реальный случай из практики, описанный в книге Р. С. Белкина «Сквозь завесу тайны»:

«Улик против подозреваемого по существу не было. Более того, нельзя было считать установленным и сам факт убийства, поскольку не были обнаружены трупы пропавших. Сам же Гетман продолжал упорно стоять на своих первоначальных показаниях, которые давал точно, твердо и ясно. И может быть, так и не удалось бы раскрыть это преступление, если бы не пара женских туфель, которые, как выяснил следователь, Гетман продал школьной сторожихе через некоторое время после исчезновения Андреевой.

Эти туфли были предъявлены матери и сестре убитой, а также сапожнику, у которого убитая заказывала обувь. Все признали, что это туфли убитой, а сапожник твердо заявил, что свою работу всегда узнает по способу отделывать рант и забивать гвозди.

При очередном допросе подозреваемого следователь как бы нечаянно поставил туфли на письменном столе. Он прикрыл их газетой, из-под которой торчали только носки. Во время допроса следователь говорил обо всем, кроме туфель, и задавал Гетману различные вопросы, не связанные с этими туфлями. Следователь чувствовал, что нарастает напряжение, испытываемое Гетманом. Он видел также то, что, рассеянно отвечая на вопросы, Гетман как завороженный не сводит глаз с высовывающихся из-под газеты носков туфель. Следователь терпеливо ожидал момента, когда Гетман по собственной инициативе заговорит о туфлях.